В человеческом обществе издревле присутствует некая инстинктивная сила, которая, как в первобытности, делит людей по принципу «свой — чужой».

Однако не редкость встретить человека из другой среды и после нескольких слов понять: этот — наш.

А вот затаившаяся общность, которая вынуждена по разным причинам маскироваться под аборигенов, весьма опасна, так как она с детства воспитываются в фальшивых условиях сокрытия своего естества.

Эта смешанная порода в определённых обстоятельствах становится агрессивной и даже может стать разрушительницей жизненных установок большинства, которое она вынуждена публично любить, а втайне — ненавидеть.
 

Американцам повезло. У них всё смешалось, как «в доме Облонских».

Однако абсолютные интернационалисты у себя дома, американцы в других странах откровенно потворствуют разжиганию национальной розни.

Да что Америка! Она состоялась, навязала миру свою денежную систему, а с ней и жизненные ценности. Она сегодня правит миром, поставив во главу угла деньги, а не мораль.

Однако её жажда к доминированию последнее время не вплетается в концепции мирового справедливого устройства.

Пошли сбои. Они пока не системные, но тревожные.

Поэтому в среде не желающих долларизировать душу этносов развязываются братоубийственные войны, распространяется наркота и распутный образ жизни. «Пусть варвары сам пожирают самих себя. А мы посмотрим, до чего они докатятся».

Благо, сегодня нет нужды, как раньше, засылать сотни агентов и тратить уйму времени на вербовку. Информационная революция, нацеленная на искривление человеческих душ, жертвенности от организаторов акций умиротворения не требует.

Виртуальный соблазн, подкуп и мягкая вербовка вроде бы на почве единомыслия дают гораздо лучший результат.

Остаётся лишь сформировать позвоночник из дутых авторитетов, который обеспечивает непрерывность давления на сознание толпы.


На первых порах американцам казалось, что разваленная обновлениями Россия — бесплатный подарок судьбы. Однако с уходом Ельцина она стала трудновоспитуемой и начала проявлять строптивость.

Не думаю, что Америка так уж испугалась роста военного могущества путинской России.

Она прекрасно понимает, что милитаризация приводит к растранжириванию средств и автократизации общества. А это устраивает в народе не всех. Значит, возможен бунт, подкреплённый сплетнями о коррупции и несметных богатствах власть имущих.

К тому же кровеносная система России — денежное обращение — находится под контролем Америки и вписано в её систему управления мировыми финансами.

По этой причине никто не в силах набраться смелости и положить всему этому конец.

Ведь на сегодня в российской системе управления, конституционно оформленной с участием и в интересах американского лобби, президент может только грозить пальчиком, просить «обратить внимание» и обращаться с «пожалуйста», скромно сев в креслице напротив.

Он не может стукнуть кулаком, чтобы все забегали. И изменить что-либо тоже не может, так как все нувориши живут за границей и должны считаться с теми, в чьих банках сосредоточены их капиталы.


В приватизированной России крупной компрадорской буржуазии нет.

Почти вся она, разворовав страну, с первых дней стала чужая и до сих пор пребывает в дрожи, что наворованное может быть экспроприировано.

Именно поэтому олигархия вывела активы за рубеж и попала в объятья Брюсселя, Лондона и Америки. И никакие амнистии капитала эффекта не дадут.

Ведь за бугром того, кто не высовывается, пока не трогают. Зачем?

А вот на остальных собирают компромат и в любой момент могут оставить без штанов, а то и посадить в «обезьянник».

Единственная опора российской «демократической автократии» — спецслужбы, армия и флот. Неплохая опора и единственный способ обеспечить относительную устойчивость пребывания у власти.

Победоносные конфликты пока работают на популярность в глазах народа. Но надолго ли?


В этой связи истинную правду выдал один из страдальцев в борьбе с режимом Юрий Гусаков. Потому сразу и попал в «Либеральный цитатник»:
 

«Валить отсюда надо... когда этим животным позволят избрать себе достойную их власть.

Вот тогда я первый в американское посольство ломанусь. А сейчас всё прекрасно — бабки зарабатывать можно, в ЖЖ лаять на Кремль можно, летать куда угодно можно. И не надо ребенку еврейскую фамилию на русскую менять, чтоб он в МГУ поступил. Сейчас полная свобода».
 

И действительно, свобода распускания языка зашкаливает. Некоторые «правозащитники» стали даже возвращаться.
 

Евгений Новожилов:

«Я вернулся в РФ не потому, что хотел, и тем более не потому, что мне там нравится.

Я вернулся, потому что... вынужден был это сделать — у меня не оставалось другого выбора. Продажным проститутским Западом я был поставлен за грань выживания. Я ...оказался изолированным от общества — из меня сделали изгоя. По каким причинам, собственно? Совершенно по российским: за то, что не пьяница, не вор, не дискотечный педераст...»
 

Как вы думаете, что бы случилось с человеком в Америке, если бы он публично начал оплёвывать американские жизненные устои?

Нашли бы в ванной висельником на собственном галстуке или в придорожной канаве.

А в России — либеральное раздолье:
 

Ксения Ларина, актриса, журналист «Эха Москвы»:

«Я не люблю родину давно и убежденно».
 

 

Александр Подрабинек, «правозащитник»:

«Презрение потомков — самое малое из того, что заслужили строители и защитники советского режима».
 

 

Анатолий Чубайс:

«Я перечитал всего Достоевского, и теперь к этому человеку не чувствую ничего, кроме физической ненависти.

Когда я вижу в его книгах мысли, что русский народ — народ особый, богом избранный, мне хочется порвать его на куски».
 

Вторит этой компании и русскоязычная гражданка Беларуси Светлана Алексиевич — лауреат Нобелевской премии по литературе за 2015 год.
 

«Один итальянский ресторатор вывесил объявление «Русских не обслуживаем». Это хорошая метафора».

«На этом огромном постсоветском пространстве, особенно в России и Беларуси, где народ вначале 70 лет обманывали, потом еще 20 лет грабили, выросли очень агрессивные и опасные для мира люди».
 

Алексиевич, правда, не уточняет, почему «обманутые и ограбленные», мы оптом причислены ею к агрессивным и опасным для мира людям?

Ответ она знает, но он неудобен, он проливает свет на её происхождение и творческое целеполагание. Он является подтверждением её собственной агрессивности.

Что ни говори, а жизнь-то прошла в состоянии перекати-поля: Ивано-Франковская глубинка — Наровля — Минск — частые вояжи в презираемую Москву — с 2000 года эмиграция (Италия, Франция, Германия) — с 2013 года (?) обратно в Минск.

Трудно стало жить — не скажешь. Так было надо.

Между изданной через 11 лет после аварии «Чернобыльской молитвой» (1997 год) и романом «Время second-hand (Конец красного человека)» (2013 год) — почти 15 лет зарубежных вояжей, собирания и выплёскивания злости в адрес нелюбимой России.

Надо сказать, у последнего романа текст так себе, но название удачное. После двух пробных заходов Нобеля вручать можно. Созрела.


Выворачивание наизнанку чужих бед с целью зарабатывания на хлеб насущный с ранней поры сделало её полицейским человеческих душ: эти страдают — значит хорошие. Другие же не страдают — значит для неё они не материал.

Странно, но у этой женщины на людях так и не проявилось чувство радости или гордости хоть за что-нибудь на своей родине. Она о ней почти ничего не написала и комплиментов не озвучивает.

Забавно и то, что у новоявленного «классика» белорусской литературы, достаточно проработавшего в сельских изданиях, — проблемы со знанием белорусского языка. Её произведения переводят на мову, как иностранных авторов.

Алексиевич находит этому простое объяснение:
 

«Да, я пишу на русском языке. Но во многих странах родившиеся в одной стране пишут, например, на немецком или в Ирландии пишут на английском».
 

Однако эта аргументация для прикрытия. На самом деле причина другая:
 

«Сделать то, что я сделала, на белорусском языке было невозможно. Я занималась всем огромным советским миром».
 

Если б не профессиональная необходимость хотя бы бегло ознакомиться с «Чернобыльской молитвой», я бы, как и сотни людей, не читающих кухонные страдания, вряд ли заинтересовался творчеством Алексиевич.

Однако довелось.


Мысли и намерения автора понятны. Эпоху всеобщего предательства уловила и прочувствовала. Форма подачи материала — журналистская, с обилием трёхточий после недлинных и через край напичканных эмоциями фраз.

Мне такой стиль и гражданская позиция автора не нравятся. Но на вкус и цвет товарищей нет. Написала, читают — ну и ладно.

Меня насторожило в ней другое: как человек, постоянно копавшийся в контейнере проблем маленького человека, мог постичь нутро бюрократии?

Оказывается, сама бюрократия, её внутренний мир автора не интересуют. Ей нужны глобальные события: катастрофы, войны, массовые страдания. А через призму восприятия событий маленьким человеком их суть можно повернуть как дышло. При этом всё будет казаться правдоподобным и естественным.

Одним словом, задача — найти недостатки и громить систему.

Как и следовало ожидать, события на родине её детства — Украине, ещё больше развязали ей язык и предоставили широкое поле деятельности.

В сознание вернулось отношение её бабушки к отцу-белорусу, которого она почему-то тогда считала москалём.
 

«Я с детства помню, как бабушка рассказывала про Голодоморы, как не любила моего отца-москаля... Там всегда была нелюбовь. Она была на всех уровнях. Ведь почему не было большого партизанского движения на Украине? Потому что все тихо поддерживали бандеровцев».
 

Теперь ясно, почему у знатока жизни маленького человека мускул не дрогнул по поводу слёз матерей сотен убиенных на Донбассе детей. Да и драматическая судьба десятков тысяч убежавших в Беларусь граждан Украины — также не её горе и не её тема для творчества.

На Западе не оценят.


У каждой творческой личности есть амбиции.

Желая быть на виду, Алексиевич конечно же не могла зациклиться на описании судеб героев из простонародья.

Эта тема, как мне кажется, уже исчерпана, так как цель достигнута. Пора в большую политику.

Перед вылетом на Нобелевскую церемонию чета владельцев популярного портала вооружила лауреатку увесистым сборником (более 700 страниц), состоящим из её интервью и содержащим материалы участия Алексиевич в дискуссиях, читательских конференциях, звучавших на радио «Свобода» с 90-х годов. Фолиант услужливо дополнили свежаком.





Зачем этот опус был нужен в Стокгольме? Ведь дело с премией было решённое.

Догадаться не трудно.

Надо было отчитаться перед кукловодами и заодно ещё раз подтвердить, что в прошлом Лауреат литературной премии имени Николая Островского (1985 г.) и премии Ленинского комсомола (1986 г.) — заклятый враг советской власти и всего русского.

А что потом? А потом — наполнение интернета цитатами, создание ареола собственной непогрешимости и хотя бы частичное восстановление реноме белорусской оппозиции на фоне откровенной русофобии.
 

«Они там, в Кремле, не могут поверить, что на Украине произошел не нацистский переворот, а народная революция. Справедливая... Первый Майдан вырастил второй Майдан».
 

Все нормальные люди уже давно разобрались, а наша сказительница — нет. Она с упорством продолжает твердить: всё там хорошо, всё хорошо, а в России и у нас — всё плохо, всё плохо.

В толк не возьму, как наши идеологи от власти умудрились не распознать «троянского коня»?

Вместо того чтобы проанализировать, что написано и прилюдно сказано публичным человеком, которого много лет «шлифовали» за рубежом, чиновники поначалу прикинулись довольными.

После нескольких пассажей Алексиевич — обиделись.

Временное затишье вновь упаковали в позитивную обёртку на заседании «Клуба редакторов», однако недолго музыка играла.


Первое публичное выступление Алексиевич в Беларуси обернулось скандалом.

Ведь за всем, что говорилось и документировано либеральными СМИ — стоит игра опытного, обученного на Западе агитпроповца.
 

«Меня часто упрекают, что в моих книгах люди очень красиво говорят, что это написал автор».
 

И тут же — откровения:
 

«Я ищу человека взволнованного — или на пороге смерти, или в состоянии любви. Тогда человек становится выше себя».
 

Как вам?

Вас радует правда, похожая на дознание в тяжкую минуту жизни?

Или вот ещё:
 

«Мне недавно в мою книгу о любви предложили любовь Горбачева. Но вы знаете? Нет. Я все же не изменю маленькому человеку».
 

И тут же, вслед за отказом копаться в простынях иудушки Горбачёва, началось полоскание простыней Януковича.
 

«Я увидела, что представляют собой так называемые «большие» люди, какие они. Это как «дача Януковича». Кажется, что они что-то немыслимое за этой аурой власти, а потом вам как откроют, как он жил... Вы увидите этот золотой батон, простыни с собственными портретами...»
 

Дальше становится понятным, для чего это было сказано:
 

«Я думаю, мы еще такое увидим [аплодисменты и смех зала]. Вы просто ахнете, насколько это тоже маленький человек».
 

После этих «прогнозов» политолог и телеведущий Вадим Гигин встал и ушёл.

Остальные приверженцы власти досидели позорные минуты, втянув голову в шею, и растерянно улыбаясь.

Либеральный бомонд же торжествовал.

Надо было видеть, с каким победным видом шествовала по ступеням Дворца Республики чета Зиссеров в модных одеяниях, чтобы понять, кто в этот день оказался на коне.






Однако бог с ними, с этими намёками.

Важно другое. Журналистка сельской газеты, получив Нобеля, вознеслась до уровня опускания президентов в отхожее место маленького человека.

Алексиевич откровенно даёт понять, что её возвышение «из грязи в князи» — есть тот шесток, с которого, как в курятнике, можно поливать руководителей государств запросто. И это сойдёт ей с рук.

Явным лицемерием вперемешку с сердечной жестокостью попахивают её рассуждения о злости и ревности — вполне нормальных ощущениях маленьких людей, столкнувшихся с превратностями судьбы.

Здесь она с плебсом не солидарна:
 

«Мое счастье, что многие вещи я просто пропускала мимо. Особенно злость, ревность. Для меня этого не существует. Для меня это интересно с интеллектуальной стороны. Даже зло».
 

Позвольте! А как тогда, если не злостью, именовать плевки в адрес советского прошлого, русофобские выпады, ехидство в отношении власть придержащих?

Дальше — больше. Начались рассуждения о фигуре идеального управленца нашей страной.

И кто, вы думаете, был бы идеальным спасителем Отечества в 90-х?

Оказывается, учитель Алексиевич — Алесь Адамович. Тот, который прилепил Беларуси погоняло «Вандея».
 

«Алесь Адамович — это наш Вацлав Гавел. Мне кажется, он подходил на эту роль... Если бы такой человек был во главе, то это было бы другое общество».
 

Работая в Президиуме АН БССР, мне довелось общаться с этим маленьким, липким и изворотливым человеком, кабинет которого был напротив моего.

Чувствуя подвох, я даже уговорил Президента АН БССР Н.А.Борисевича не переселять его в профильный институт по требованию ЦК КПБ, так как было известно, что Адамовича «крышевал» идеолог перестроечного времени и по совместительству агент английской разведки Александр Яковлев, которому пришлась по душе его неутомимая антисоветская деятельность.

После таких заявлений Алексиевич стало грустно и понятно, откуда ноги растут.


И всё же главное кроется не в этом.

Алексиевич открыто признаётся в своей англосаксонской враждебности не к персоне Путина, а ко всему русскому народу, и косвенно — белорусскому:
 

«Но с другой стороны, вот демонизируют Путина, а на самом деле речь идет о коллективном Путине. Человек наверху аккумулирует то, что скрыто в душе миллионных масс. Это произошло и с нами».
 

Здесь с Алексиевич можно согласиться. Однако её личное отношение к этому явлению по понятным причинам резко отрицательное.

Не поддающийся перевоспитанию народ, владеющий несметными природными богатствами, и его родня Запад не устраивают. И дочка «москаля» — Светлана Алексиевич — с ним солидарна.

К какому берегу можно приплыть, имея шагреневую кожу?

Ответ ясен — к Чернобылю без молитв.