В латышской эмиграции также была предпринята попытка оправдаться перед современниками и потомками, описав будни карателей из полицейских батальонов в 1942-1944 гг. исключительно как борьбу с "вооруженными бандитами" (партизанами) и назвав судебный процесс 1961 года против девяти членов 18-го полицейского батальона, повинных, в частности, в уничтожении узников Слонимского гетто, "дикарским актом русских коммунистических империалистов". (7)

Подобные попытки самооправдания вызывают скупые упреки в "одностороннем" изложении фактов даже у некоторых латышских историков, тогда как другие по-прежнему стараются принизить значение фактов, вскрывшихся на послевоенных судебных процессах в отношении латышских полицейских или вообще отрицать их. (8)

Выразителем первой тенденции стал доктор исторических наук Карлис Кангерис, работающий в Стокгольмском университете, который вынужден был сделать "неприятное признание", что "члены латышских полицейских батальонов стали наемниками, которым платят за проведенную работу". В целом он приходит к выводу, что "полицейские батальоны для немецкого полицейского руководства были своего рода иностранным легионом, который можно использовать всюду и по любым надобностям". (9)

Однако тон в латышском информационном пространстве задают лица, в политико-идеологическом, а то и в личном плане заинтересованные в восхвалении нацистских пособников. Среди них выделяется бывший командир ударного взвода 19-й дивизии Ваффен-СС, автор русофобских брошюр и статей, а ныне -- депутат от неонацистского объединения "Всё для Латвии!" -- "Отечеству и Свободе"/ДННЛ, председатель Комиссии Сейма Латвии по исполнению закона о гражданстве Висвалдис Лацис.

В 2007 году он с претензией на воспитание молодого поколения представил книгу "Латышский легион в свете истины", в которой оправдывает латышских офицеров, давших присягу Гитлеру еще в мае 1941 года (!) в надежде на скорую войну с "империей Кремля" (10), и скрупулезно приводит цитаты из благожелательных высказываний на Западе о легионерах -- "борцах с большевиками", раздававшихся в разгар холодной войны. (11)

Висвалдис Лацис с гордостью вспоминает о том, что с приходом немецких оккупантов в Ригу в июле 1941 года сразу же записался добровольцем в 16-й полицейский батальон, затем в 1943 году окончил курсы в роте по подготовке инструкторов 266-"Е" батальона и был оставлен там обучать будущих капралов из числа наиболее отличившегося рядового состава латышских полицейских батальонов, уничтожавших борцов сопротивления и мирное население в Белоруссии и западных регионах России. (12)

Большинство занятых изучением Второй мировой войны латвийских историков, не оспаривая специфическую составляющую в формировании Латышского легиона СС, отстаивают тезис о том, что уж после включения полицейских батальонов в состав соответствующих полков 15-й или 19-й дивизии ни о каких военных преступлениях и речи быть не может.

Однако, согласно архивным документам, в операции "Праздник весны" (Frülingsfest), которая проводилась с 11 апреля по 4 мая 1944 года против партизан и мирных жителей Ушачско-Лепельской зоны на территории Белоруссии, в составе "группы Еккельна" боевые действия и карательные акции проводили не только 2-й Лиепайский и 3-й Цесисский полицейские полки при участии 5-го латышского пограничного полка, но и подразделения 15-ой гренадерской дивизии Ваффен-СС (1-я латышская). (13)

В Российском государственном военном архиве (РГВА) также отложились документы, дающие представление о карательной активности на территории Ленинградской и Новгородской областей роты жандармерии, организационно входившей в штат 19-ой латышской дивизии СС, которой для выполнения своих функций в определенных случаях придавался личный состав других боевых частей и подразделений этого соединения.

В частности, 18 декабря 1943 года в деревне Заля-Гора, западнее Новгорода, было расстреляно около 250 мирных жителей; в начале января 1944 года вышеуказанное подразделение участвовало в массовых расстрелах в городе Чудово Ленинградской области; 21 января в деревне Глухая были заперты в сарае и расстреляны из пулеметов около 200 человек. Всего с 18 декабря 1943 года по 2 апреля 1944 года личный состав 19-ой латышской дивизии СС участвовал в карательных акциях, в ходе которых было уничтожено 23 деревни (в 13 из них расстреляно до 1300 человек). (14)

В исторических источниках встречаются примеры зверского отношения латышских легионеров СС к военнопленным. В частности, 6 августа 1943 года личным составом 43-го полка 19-ой латышской дивизии Ваффен-СС были замучены 14 советских военнопленных из 65-го Гвардейского стрелкового полка 22-й Гвардейской стрелковой дивизии, захваченных в районе деревни Бобрыни (Латвийская ССР).

В спецсообщении начальника Управления контрразведки "СМЕРШ" 2-го Прибалтийского фронта от 18 августа 1944 года "Об издевательствах немцев и их пособников из латышских частей "СС" над советскими военнопленными" отражены следующие свидетельства этой трагедии: "Рядовому Караулову Н.К., младшему сержанту Корсакову Я.П. и гвардии лейтенанту Богданову Е.Р. немцы и предатели из латышских частей СС выкололи глаза и нанесли во многих местах ножевые ранения. Гвардии лейтенантам Кагановичу и Космину они вырезали на лбу звезды, выкрутили ноги и выбили сапогами зубы. Санинструктору Сухановой А.А. и другим трем санитаркам вырезали груди, выкрутили ноги, руки и нанесли множество ножевых ранений. Зверски замучены рядовые Егоров Ф.Е., Сатыбатынов, Антоненко А.Н., Плотников П. и старшина Афанасьев. Никто из раненных, захваченных немцами и фашистами из латышей, не избег пыток и мучительных издевательств". (15)
 

Другой известный пример касается расстрелов и сожжения заживо в деревне Подгае (Великопольское воеводство) польских военнопленных, которые были совершены 31 января — 2 февраля 1945 года солдатами и офицерами 15-ой латышской дивизии Ваффен-СС, входившей в состав боевой группы "Эльстер". В 2002 году в Польше на месте трагедии установлен памятник, на котором имеется надпись: "2 февраля 1945 г. гитлеровцы сожгли живыми в стоявшем на этом месте овине 32 воина 3-го стрелкового полка 1-й пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко, сражавшихся за возвращение Пястовских земель Родине-матери". (16)

Важным объектом историко-политических спекуляций официальной науки в постсоветской Латвии стал Саласпилсский концлагерь (октябрь 1941 — сентябрь 1944 года), сожженный охранниками вместе с архивом при отступлении гитлеровской армии.

Тщательное исследование всех этапов и аспектов деятельности концлагеря в условиях дефицита документальной информации немецкого и латышского происхождения (охранялся латышскими силами СД) в 2000-е годы подменялось терминологической эквилибристикой вокруг статуса лагеря, призванной заретушировать масштабы злодеяний нацистов и их пособников в отношении советских военнопленных, этапированных на уничтожение европейских евреев, согнанных из Белоруссии и России мирных жителей, а также латышей, не вписавшихся в "новый порядок".

Пренебрежение данными Чрезвычайной республиканской комиссии ЛССР, собравшей "по горячим следам" осенью 1944 -- летом 1945 года большой массив материалов о преступлениях гитлеровцев на территории Латвии, некритическое использование "выгодных" источников, манипуляция фрагментарными свидетельствами и откровенные домыслы существенно обесценили для науки те немногие исследования, которые были проведены и опубликованы латышскими историками за последние десять лет. (17)

Продолжение здесь

В качестве иллюстраций использованы фото к статье «Урок патриотизма в латвийской школе» (Телеграф)