Первая война закончилась тем, что в 1920–м этот чисто русский район, входивший в состав Псковской губернии, отошел Латвии. В Первой республике он был частью Абренского уезда. В 1945–м его вернули в состав РСФСР. А потом еще почти десятилетие «замиряли» — со стрельбой, войсковыми операциями против «лесных братьев», с массовой высылкой населения. Вот как это было.


Так начиналась война

Стрелять в этих местах не перестали и после того, как линия фронта откатилась на запад — под Ригу. Уже в октябре 1944 года в районе Пыталово была разгромлена диверсионная группа «Крауя» (12 человек), причем несколько ее членов, как говорилось в донесении, «сумели сбежать в лес во время перестрелки» и впоследствии примкнули к другим группам.

В 1943–1944 годах только одна абвер–группа 212, дислоцированная в Латвии, подготовила к засылке в советский тыл с целью «организации партизанского движения» более 300 агентов. Как отмечали донесения НКВД–НКГБ, в действиях диверсионных групп в 1944–1945 гг. «чувствовалась большая согласованность; их рейды и засады стали планироваться и координироваться намного целенаправленнее». Одни забрасывались с самолетов, другие были оставлены в тылу и должны были легализоваться, получив советские документы.

Кроме групп, организованных немцами, на территории Латвии действовали и стихийно возникшие формирования. Восстановление советской власти в Абренском уезде многие крестьяне приняли без восторга. А когда в августе 1944–го началась мобилизация в воюющую Красную армию, многие люди призывного возраста подались в леса, захватив припрятанное оружие.

В итоге оперативная обстановка в Пыталовском и Качановском районах, которые были пререданы из состава Латвии в Псковскую область указом Президиума Верховного Совета от 16 января 1945 г., оставалась, пожалуй, самой сложной на территории РСФСР.

В докладе приехавшего в Абренский уезд по поручению ЦК Компартии Латвии инспектора Яниса Диманса говорилось: «На 5 июня из 57 сельсоветов разгромлены и не работают 24 (несколько из них блокированы, и связь с ними потеряна). Разгромлены и сожжены два волостных центра — Берзпильский и Тылженский. Первый из них был разгромлен до нашего приезда, второй — утром 5 июня, после нашего доклада в этой волости. По всему уезду идет истребление сельского актива. За одну только ночь со 2 на 3 июня было убито 11 активистов. С каждым днем убийства совершаются во все более наглых формах. Все главные дороги, связывающие уездный центр, контролируются бандитами. Проверка документов на дорогах бандитами — обычное явление».

Вот типичный пример: 3 июня 1945 г. совершено нападение на Жазукалинский сельсовет Абренского уезда, убит председателя сельсовета Лоцан, его заместитель Кипуч и комсомолка Буковская.

С сентября 1944–го по март 1946–го в этих районах Псковщины было зарегистрировано 10 бандгрупп, совершено 152 террористических акта (убийства, поджоги, разбойные нападения).

Надо сказать, что в Псковской области и в «коренных» районах хватало банд. Так, в 1944–1945 гг. в Пустошкинском районе лютовала банда Никифорова, под Псковом была уничтожена банда цыган некоего Суханова. Они действовали без всякой «политической подоплеки». Причем такие банды одно время взяли за моду приходить в западные районы области и, хорошо «погуляв» там, возвращаться обратно на восток. Предполагая, что милиция пойдет по ложному следу, приняв их бесчинства за действия националистов.

Однако созданный в 1945 г. при областном управлении НКВД отдел по борьбе с бандитизмом (ОББ) больше беспокоили не сравнительно малочисленные группы с востока, а приходящие в Пыталовский район с запада — из Латвии. Ведь «лесные братья» по–прежнему считали эти земли латвийскими и плевать хотели на новую административную границу РСФСР.

Объединяясь для совершения рейда, такие группы из Алуксненского и Вилякского районов порой насчитывали до 100 человек. Один из сотрудников ОББ УНКВД по Псковской области Кочерга вспоминал: «Становилось ясно, что все бандиты управляются из одного подпольного центра, из Латвии, они скрывались в лесных массивах, тайниках, у родственников на хуторах и, имея налаженные каналы связи, объединялись для совершения терактов… Для координации действий мы всегда сотрудничали с латвийскими органами безопасности и командирами внутренних войск, проводя совместные операции».

Осложняло ситуацию то, что, как докладывал начальник псковского ОББ Николаев, «существующая хуторская система не дает возможности создать более крупные группы и подразделения истребительных батальонов, поэтому приходилось организовывать при сельсоветах мелкие группы численностью 3–5 человек». Так, Пыталовский истребительный батальон состоял всего из 35 человек. Не разгуляешься против крупной банды – дай бог отстреляться.

Между тем в Пыталовском районе были зафиксированы следующие формирования: «Эрглиса» — 40 человек, «Станкевича» — 36 человек, «Ванакса» — 18 человек, «Троцкого» — 48 человек, «Грозного» — 14 человек, «Большанса» — до 100 человек, «Юры» — 12 человек, «Кангара» — 14 человек, «Цинитиса» — до 12 человек, «Пурвиньша» — около 20 участников, «Крумса» — 18 человек, «Рейтиса» — 22 человека, «Крауя» — 12 человек, банды Рациборского — 26 человек, Уртана — до 40 человек, Афанасьева — 20 человек. И это еще далеко не полный список!

Как видите, во главе этих групп стояли не только латыши. Вот характерное донесение Сталину главы МВД СССР генерала Круглова от 16 ноября 1946 г.: «На территории Качановского и Пыталовского районов Псковской области со второй половины прошлого года действовала банда из девяти латышей и русских — бывших участников созданных немцами добровольческих соединений, во главе с Ирбе Альбертом. В 1946 г. банда Ирбе, объединившись с действовавшей на территории Псковской области бандой Голубева (арестован в начале этого года), установила связь со штабом латышской националистической контрреволюционной организации „Объединение латышских партизан“, под руководством которого совершила 6 террористических актов, 3 убийства, 11 вооруженных нападений на партийно–советский актив, государственные предприятия и совхозы и 33 вооруженных ограбления».

Итог: Голубев арестован, Ирбе сдался, а «остальные участники банды в количестве пяти человек, во главе с бандитом Ломановым, скрываются на территории Вилякского уезда Латвийской ССР». Полный «интернационал».


Операция «Ликвидация»

А вот другой доклад Круглова, от 18 июля 1946 года, посвященный уже Цинитису: «Осенью 1944 года немецкими разведывательными органами на территории Вилякского уезда Латвийской ССР была выброшена с самолетов группа парашютистов–латышей, подготовленных в диверсионных школах. В числе выброшенных оказался бывший агроном Суппе П. В. по кличке Цинитис, латыш, уроженец Вилякского уезда.

К концу 1945 года Цинитис сгруппировал вокруг себя до 500 бандитов. Лагерь Цинитиса находился в Стампановских болотах, в 120 километрах юго–западнее города Виляки, где было оборудовано 22 бункера. В мае 1945 года Цинитис из действовавших на территории Вилякского, Валкского и Лудзенского уездов банд создал так называемое „Национальное объединение партизан Латвии“ (НОПЛ), которое ставило своей основной задачей вооруженную борьбу с советской властью за создание „демократической“ Латвии.

Наряду с этим Цинитис создал в Вилякском и Валкском уездах „молодежные организации партизан свободной Латвии“, в которые были вовлечены учителя и ученики средних школ. За 1945 год бандами НОПЛ совершено свыше 300 бандпроявлений и уведено в лес более 100 человек. С осени 1945 года отдельные бандитские группы стали сводиться в подразделения войскового типа (рота, батальон, полк)».

В ходе боев с этой группой, по докладу Круглова, «убито и арестовано 220 бандитов и арестовано 57 участников молодежных организаций». «Проведенной агентурной разработкой 1 апреля с. г. Суппе — Цинитис и его ближайший соучастник, командир так называемого Лудзенского бандполка Кузьма — Аусеклис Генрих «Терауде», были ликвидированы».

А убил Петериса Суппе Янис Климканс, не кто иной, как руководитель отдела молодежи НОПЛ и по совместительству — агент НКВД. Сам Климканс из Ливани, учился в Риге, был мобилизован немцами в легион, дезертировал, потом мобилизован в РККА — дезертировал, ушел в лес. В конце 1945 года, когда понял, что советская власть — это всерьез и надолго, сдался и стал работать на «органы». Для начала сдал несколько схронов «лесных братьев». А весной 1946 года ему представилась уникальная возможность.

Только что прозвучала фултонская речь Черчилля, и «лесные братья» воспряли духом, полагая, что до объявления Западом войны СССР осталось «пять минут». Суппе решил навестить по этому поводу бывшего полковника–лейтенанта латвийской армии Клуциса в Гулбенском уезде. В рядах «лесных братьев» было мало кадровых военных, а Суппе уже, как видно из донесения Круглова, планировал развертывание своих групп в полки.

Обычно Суппе никогда не отлучался в такие поездки без трех телохранителей, однако на сей раз в эйфории от радужных надежд он захватил с собой только своего зама Хенрика Аусеклиса (псевдоним Тераудс) и Климканса. В доме у Клуциса они расположились за столом, начали неспешный разговор. «Парного молочка бы, соскучился по нему в лесу», — попросил Климканс хозяйку. «Сейчас принесу», — та вышла за дверь. Климканс вызвался ей помочь, а в сенях передернул затвор автомата и, зайдя обратно, одной очередью уложил Суппе и Аусеклиса.

Надо сказать, что у чекистов был личный счет к Суппе: летом 1945 года именно он убил замначальника УНКВД Псковской области подполковника Михайлова.
Как следует из записки Круглова, «после ликвидации Цинитиса НОПЛ возглавил бандит Букш, кличка Клинтс… в 1931 году окончил Резекненскую католическую духовную семинарию и служил ксендзом. В связи с женитьбой был лишен сана и работал до 1940 года в Двинской полиции. В мае 1946 года избран руководителем НОПЛ. Выборы происходили в Вилякских лесах на собрании представителей 42 банд». Но его карьера оказалась еще короче: уже в июне «при преследовании на территории Вилякского уезда в бункере убиты два бандита, в том числе Букш».

Однако остатки группы Цинитиса действовали вплоть до 1949 года. Пока… «25 декабря 1948 года сотрудники ОББ получили сведения об остатках банды Цинитиса, которые праздновали Рождество на хуторе одного участника банды в Качановском районе, — вспоминал Кочерга. — Была устроена засада. В перестрелке было убито 7 человек, в том числе сестра главаря банды Вента, которая вместе с отцом (Суппе–Цинитисом) в 1945 году убили начальника Псковского горотдела милиции подполковника Михайлова, пытавшегося склонить бандитов к выдаче главаря».


Огонь по штабам

Порой «лесных братьев» удавалось уговорить сложить оружие. Например, в ноябре 1947 года во время облавы в лесу на границе Латвии и Псковской области был обнаружен подземный бункер. В бою части «лесных братьев» удалось уйти, но спустя некоторое время в Пыталовский райотдел милиции «пришла раненая сожительница главаря банды». И заявила, что если советская власть гарантирует амнистию, то банда согласна легализоваться. В итоге сотрудник ОББ Мисуркин пошел в лес на переговоры, и после целой ночи бурных дискуссий убедил сдаться 49 человек. Они были расселены на хуторах с обязательством дважды в месяц отмечаться в милиции.

В 1947–1948 гг. псковский ОББ сумел внедрить нескольких агентов в состав трех банд, действовавших в районе Виляки–Пыталово. Особенно успешно прошла операция по ликвидации группы Парубса, которая в свое время была направлена Цинитисом в западные районы Латвии. Оперативники под видом группы «лесных братьев», направленных Цинитисом на подмогу, обнаружили под Ригой отряд Парубса. На одном из хуторов, где собралось на совещание руководство сразу нескольких групп, чекисты открыли огонь…

«Лесные братья» в ответ устраивали свои «проверки на дорогах». Например, надев советскую форму, являлись к крестьянам, притворяясь, что ищут «бандитов». Тех, кто готов был помочь, безжалостно расстреливали целыми семьями, как, например, семью Каишсов — мать, отца и сына. А порой недоверие партизан играло на руку чекистам. До конца 1940–х в Пыталовском районе действовала бандгруппа Туркова. В итоге большую часть ее уничтожили в бою, а Турков с двумя своими людьми сумел вырваться и уйти в Латвию. Где и был застрелен командиром отряда «лесных братьев» Плоткансом, который принял его за агента НКВД.


Заграница нам поможет

Настоящая фамилия руководителя одной из самых активных банд – Эрглиса — была Голубев. Бывший директор школы, а впоследствии «политический комиссар над всеми бандформированиями района Алуксне — Виляки», он помимо боевой деятельности активно занимался пропагандой. В 1946 году перед выборами в Верховный Совет Голубев рассылал листовки: «Эти выборы несправедливы, ибо большевики, а не народ выдвигают своих депутатов… Западный мир нас поддержит… Провалившиеся выборы покажут слабость Советов в Латвии, а это активизирует англичан и американцев».

Кстати, в 1943 году в Тегеране Рузвельт, затрагивая в разговоре со Сталиным тему самоопределения Прибалтики, заявил, что «он лично полагает, что жители названных республик на выборах выскажутся за присоединение к СССР». То есть выборы и в самом деле не были такой уж пустой формальностью — в некоторой степени их срыв означал бы для СССР потерю лица.

Отряд Голубева в Пыталовском и Качановском районах разгромил и сжег несколько избирательных участков, устраивал засады на дорогах, заворачивая тех, кто шел голосовать. В листовках самого Голубева причудливо переплетались сугубо латвийские и общерусские мотивы. То он говорил, что «национальное правительство Латвии даст всем землю», то подписывал свои воззвания «Объединение Всероссийских Русских партизан».

Надо сказать, что начало холодной войны весьма укрепило боевой дух «лесных братьев». В 1945–1948 гг. разнообразные слухи о том, что «Англия предложит СССР на добровольных началах покинуть Прибалтику, а если этого сделано не будет, то Англия объявит войну СССР и в течение месяца разгромит его», гуляли достаточно широко. Кроме того, Голубев напоминал о «всеохватности движения против Советов — повстанцы есть на Украине, в Белоруссии, в Литве. Американцы и англичане готовятся предъявить ультиматум СССР, а значит, и конец коммунистов близок». Но время шло, война не начиналась, а чекисты все плотнее садились на хвост оставшимся «лесным братьям».

С другой стороны, каждый год органы отчитывались об уничтожении такого–то количества «лесных братьев» и в Латвии, и в Пыталовском районе, но стрельба не прекращалась. «Лес» постоянно получал пополнение людьми. И как отмечалось в милицейских документах, борьба затруднена «большим количеством сочувствующих, которые помогали националистам, доставляли информацию, делились продуктами». И это при том, что националисты имеются в виду «латышские», а в Абренском, например, уезде на 15 октября 1944 года числилось 36 000 человек, из них русских — более 90%. Почему же «лесные братья» пользовались поддержкой не только в латышских районах Латвии, но и в русском Пыталовском?


«Буржуазные» районы

Начальник Пыталовского райотдела НКВД в начале 1945 года объясняет этот парадокс: «В районе на протяжении ряда лет проводилась системная идеологическая обработка населения… Район засорен кулаками, буржуазными и белогвардейскими элементами… бывшими добровольцами Латвийской пограничной стражи и немецкой армии, полицаями и айзсаргами, а также кулацкими элементами».

Ему вторит бюро Псковского обкома ВКП (б): «Работники Пыталовского райкома не учитывают специфику населения, воспитанного лживой национально–буржуазной и немецко–фашистской пропагандой. Жители имеют превратное представление о колхозах и социалистической системе хозяйствования, надо особое внимание обратить на партийно–организационную и агитационно–массовую работу».

В переводе с партийного на человеческий: в конце 1940–х в Пыталовском крае довоевывалось сразу несколько войн. И одна из них — это та крестьянская война, которая в Советской России шла в 1920–х — вплоть до нэпа. С Тамбовским восстанием, с Кронштадским мятежом. Пыталовские же земли, на 20 лет изолированные от России и не тронутые еще коллективизацией, оказались по своей социальной структуре осколком той, старой России.

«Количество единоличных крестьянских хозяйств составляет 17 588 со средним размером земли 11,5 гектара на хозяйство. В районах насчитывалось 1157 зажиточных хозяйств, имевших от 20 гектар и более (до 86 га)», — отмечали в Псковском обкоме. И первым делом советская власть взялась за перераспределение земли.

Семьям военнослужащих Красной армии, «бывшим батракам и бедняцким семьям» ее прирезали. У тех, кто засветился на службе в полицейских батальонах, айзсаргах, пограничных подразделениях, ее отрезали. Понятно, что недовольных при этом было более чем достаточно. А в 1947 году специальным постановлением Совета министров «Об обложении налогами крестьянских хозяйств Псковской и Ленинградской областей на территории, отошедшей от Латвийской и Эстонской ССР» на 450 кулацких хозяйств навесили налог на общую сумму 4 млн. рублей. Для крестьян это большие деньги, даже с учетом «дореформенных» рублей!

Кроме того, сами «органы» не всегда соответствовали высокому званию советской милиции. Так, 9 марта 1945 года в деревне Анциферово Пыталовского района членами местного истребительного батальона были убиты двое сотрудников райотдела НКВД, «занимавшихся грабежом имущества местных крестьян и принятых за бандитов». Причем прокуратура уголовное дело против стрелявших вскоре закрыла — правильно, мол, стреляли.

В 1946 году за нарушения социалистической законности был осужден начальник Пыталовского райотдела НКВД Леханов. В 1948–м был снят с должности и отдан под суд уже начальник ОББ управления МВД Псковской области Николаев. Он незаконно изымал имущество арестованных, втянув в это и сотрудников отдела. Так, изъяв имущество у 38 кулацких хозяйств Пыталовского района опись составил всего на три. А остальное – себе, своим, на черный рынок. Но его–то сняли, а обиженные им «кулаки» к тому времени давно уже бегали по лесам с винтовками.

А в 1949–1950 гг. началась форсированная коллективизация. Крестьяне упирались как только могли. На 1 января 1950 года в колхозы записалось всего 34,5% хозяев. Остальные если и не уходили в леса, то «лесным братьям», обещавшим скорое свержение советской власти и конец колхозов, вполне сочувствовали и помогали чем могли.


«Лесные братья» и им сочувствующие

К 1950 году «лесные братья» в Пыталовском районе были мощно пополнены местными крестьянами, причем, как вы понимает, русскими. Многие отряды вообще строились по родственному принципу. Костяк банд часто составляли братья, племянники и дядья, отцы и сыновья.

Некоторые на допросах описывали свои похождения так, что прямо хоть сериал снимай. Например, один из членов отряда Ванакса рассказал: «В 1943 году был мобилизован в немецкую армию, служил во 2–м латышском батальоне, затем в 19–м абренском айзсаргском полку, воевал против Красной армии под Невелем, потом в составе 3–го курляндского полицейского полка воевал против англичан и американцев, затем дезертировал, в Митаве попал во власовскую армию, снова дезертировал, был призван в Красную армию и тоже дезертировал, после чего ушел в лес».

В лесу они строили специальные бункера и схроны на 8–15 человек, оборудованные для зимовок. Крупные отряды имели по 2–4 таких бункера на некотором расстоянии друг от друга. В отличие от повстанцев на Украине и в Литве, где националисты создавали большие базовые лагеря, в Псковской области таких не было.

На лето и осень приходился пик деятельности отрядов. Помимо прочего, в этот период «лесным братьям» надо было запастись продовольствием на зиму. Его чаще всего реквизировали у крестьян, оставляя взамен расписку с обещанием, что «латвийское правительство все вернет и рассчитает ущерб». (Кстати, латвийское правительство, вместо того чтобы подсчитывать ущерб от оккупации, рассчиталось бы лучше по тем распискам!) Зимой их активность замирала. В том числе из–за опасения оставить на снегу следы, которые выведут прямо к бункеру.

Помимо милиции и госбезопасности с «лесными братьями» активно боролись и внутренние войска. Проводились целые войсковые операции, облавы. Определенную территорию брали в кольцо и прочесывали шаг за шагом в течение недели–двух. Оперативники высматривали в лесу каждую мелочь — пожухлую траву, сухой куст, странный пенек, под которыми могли находиться схроны.

Кроме того, сотрудники ОББ устраивали так называемые блокады, которые должны были «разрушить контакты между селом и лесом, особенно в части поставок продовольствия». Деревни и хутора оцеплялись, на постой ставились войска, устанавливался комендантский час.

Нельзя сказать, что в настроениях крестьян совсем уж не было никаких сдвигов. Войны с Америкой так и не случилось, советская власть все глубже врастала в повседневный быт. Регулярно наверх шли отчеты об уничтожении очередной группы боевиков. И все же к 1950–му до победы в этой войне органам было еще далеко.

Так, раз за разом проваливались попытки ликвидировать отряды Станкевича и Большанса, действовавших в Качановском и Пыталовском районах.
Оперативники ОББ в 1950 году сообщали, что полное уничтожение бандитов стало возможным только после «устранения банд пособнической базы» и создания «благоприятного отношения к советской власти со стороны местного населения». А для этого в Пыталовском районе провели ту же операцию, что и годом ранее в Латвийской ССР, — массовое выселение населения.


Националист Изюмов

Интересно, что в том же 1950 году в рамках антипартизанской войны с китайскими повстанцами–коммунистами в Малайе англичане переселили на новые места сотни китайских деревень. Правда переселяли не так далеко, как у нас, но масштаб каков! На Псковщине масштаб был поскромнее, впрочем, если брать в процентном отношении, то Пыталовский район пострадал не меньше, чем ЛССР.

И еще одна оговорка: помимо чисто политических репрессий до этого применялись и экономические. И касались они не только Пыталовского района. Например, за один только 1947 год в Псковской области за невыработку обязательного минимума трудодней были осуждены 362 колхозника, в том числе 281 женщина («хороший» аргумент за колхозы для пыталовских крестьян). А 2 июня 1948 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ «О выселении в отдаленные районы лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни».

Но подписанное 29 декабря 1949 года Сталиным Постановление Совета министров СССР № 5881–2201сс касалось исключительно «политики» и только трех районов. Оно гласило: «Принять предложение Псковского обкома ВКП (б) о выселении с территории Пыталовского, Печорского и Качановского районов Псковской области кулаков с семьями, семей бандитов и националистов, находящихся на нелегальном положении, убитых при вооруженных столкновениях и осужденных, а также семей репрессированных пособников бандитов. Выселить 425 семей, составляющих 1563 человека».

Вот одно из типичных донесений о выполнении этого постановления: «Задание по проведению операции по выселению кулаков и националистов из пределов Качановского района мною выполнено полностью. Семьи националиста Изюмова Никиты Яковлевича в составе трех человек и кулака Кюнера Эрнста Яковлевича в составе трех человек сняты и сданы начальнику эшелона станции Печоры. Ст. л–т Дмитриев». Интересно, не удивился бы «националист» Изюмов Никита Яковлевич, прочитав это определение?

Всего из трех районов Псковской области в 1950 году на спецпоселение в Красноярский край были выселены 1415 кулаков, членов семей националистов и бандпособников и их детей. Начальник пыталовского райотдела МГБ в 1951 году отмечал, что после выселений «работа по выявлению и уничтожению националистического подполья и бандгрупп идет значительно успешнее, арестованные бандиты на допросах показывают, что из бандотрядов начался уход людей… в большинстве населенных пунктов ликвидированы бандитские гнезда, разрушена сеть бандпособников». В письме на имя Маленкова указывалось, что западные районы Псковской области «очищены от кулацко–бандитских элементов».

Тут, правда, начальник райотдела погорячился и забежал вперед. Но факт тот, что в 1950 году «бандпроявлений» и впрямь становится меньше. Крупные банды распадаются, их остатки пытаются перейти в восточные районы Псковщины, но без поддержки местного населения они там не столько воюют, сколько отсиживаются по лесам. Людей, которые готовы им помогать, оставалось все меньше. Все чаще продовольствие приходится изымать с помощью угроз. Долго так без поддержки извне не попартизанишь…

В год смерти Сталина Пыталовская область была уже более-менее «замирена». И все же есть упорные люди — последние два активных повстанца на территории Псковщины были обнаружены в лесном бункере уже в 1965 году. В стране уже правит Брежнев, давно разоблачен культ личности, отсидевшие легионеры вернулись в Латвию, Гагарин слетал в космос…