Тайна Шекспира – кто и почему скрывался за этим именем – наверное, никогда не будет разгадана. Но даже если это произойдет и мир, наконец, узнает имя настоящего автора шекспировских пьес и сонетов, все равно книги великого барда не исчезнут с наших полок. Они будут издаваться, как прежде. Изменятся только предисловия и комментарии.

О Шекспире написаны горы книг, но самые интересные стали появляться в последнее время. Так лет восемь назад вышел настоящий научный триллер российского ученого Ильи Гилилова «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса».

В принципе Гилилов как будто ничего нового не открыл. Уже давно было высказано предположение, что за именем Шекспира мог скрываться его современник — аристократ граф Рэтлэнд. Он слыл человеком блестяще образованным и был близок к королевскому двору.

С другой стороны, всем также известно, что сам Шекспир, хоть и был актером, едва умел писать. И ничем, кроме сцены никогда не увлекался. Литература, путешествия, политика и наука его не интересовали. Шекспир, по мнению многих исследователей, был необразованным провинциалом. Его дочь, что для популярного драматурга совсем уж невероятно, вышла замуж, не зная грамоты. У самого Шекспира по свидетельствам современников дома не было ни одной книги.

Вот эти факты его биографии и заставили исследователей выдвинуть версию о мистификаторстве, после чего число претендентов на авторство «Гамлета» и «Отелло» очень скоро перевалило за полсотни. Фаворитами в этом списке до последнего времени считались двое – упомянутый граф Роджер Мэннерс Рэтлэнд и английский философ-ученый Фрэнсис Бэкон.


Женский след в сонетах Шекспира

Заслуга Гилилова лишь в том, что он тесно увязывает эти персоны вместе и вводит в обиход еще пару имен из их окружения. Гилилов отстаивает версию коллективного авторства произведений Шекспира.

В пользу такой версии говорят, между прочим, и все известные науке биографические сведения о Шекспире и Рэтлэнде. Некоторые исследователи любят утверждать, что сохранилось мало фактов из жизни Шекспира. Это ловкая уловка – сведений о нем столько, что они займут десятки страниц. Беда в том, что ими никак не объяснишь ни гениальность Шекспира, ни хронологию создания пьес, ни круг раскрытых в них тем и мотивов. Факты из его жизни не стыкуются с историей творчества и даже входят с ней в противоречие – вот в чем вся проблема. Этот феномен объяснить невозможно, тогда как тут все удивительно точно совпадает с биографией Рэтлэнда.

Кстати, примерно то же самое лет двадцать назад стал доказывать и наш земляк, человек широкого склада ума, профессиональный латышский физик и одновременно филолог-шекспировед Юрий Бирзвалкс. Блестяще владея английским и староанглийским, Бирзвалкс разрабатывал свою версию сразу в двух направлениях. Он заново переводил на латышский язык сонеты и писал к ним на русском языке комментарий.

Почему на русском? Бирзвалкс считал, что так их легче будет опубликовать. Тем более, что с научной точки зрения они были в известном смысле диссидентскими. Во-первых, Бирзвалкс, как и Гилилов, склонен был «считать Шекспиром» в первую очередь Бэкона, а во-вторых, он, переводя сонеты, отбросил «голубой флер» (ведь некоторые до сих пор предполагают, что Шекспир имел любовника). И, вопреки распространенному мнению, доказывал, что они посвящены не «другу», а все же даме. Хотя, другой вариант он допускал тоже, но связывал с тем, что часть сонетов скорей всего написаны вообще женщиной. Бирзвалкс считал, что сочиняли их трое – сам Рэтлэнд, его жена Елизавета Сидни и ее тетка Мэри Сидни. Об этом же пишет и Гилилов.

Мистически закончилась жизнь Бирзвалкса. Я с ним познакомился за пару недель до того, как его сбила машина. Многие это увязали с высеченной на могильном камне Шекспира надписью: «Кто попытается раскрыть тайну моей жизни, умрет трагической смертью».

Бирзвалкс подошел к разгадке этой тайны вплотную. Кстати, сонеты в его переводе на латышский язык вышли, а вот комментарии к ним до сих пор не опубликованы, и это печально. Получается, что первым о «коллективной версии» высказал мнение не Бирзвалкс, а Гилилов. Он же назвал этот коллектив Бельвуарским кружком поэтов (по названию родового замка Рэтлэндов).


Этот загадочный граф Рэтлэнд

Рэтлэнд действительно был незаурядной личностью. Закончил Кембриджский университет. Был магистром искусств. Владел многими языками. Совершил путешествие по Европе и побывал, кстати, именно в тех городах Италии, которые фигурируют в пьесах Шекспира. (Как известно, Шекспир вообще никуда не ездил). Юный Рэтлэнд пережил в Италии бурный любовный роман и хотел даже жениться на девушке из знатного рода. Но семья невесты агрессивно воспротивилось их браку. Не эта ли история легла в основу «Ромео и Джульетты»?..

Вернувшись в Англию молодой граф примыкает к партии Эссекса. С тех пор Эссекс становится кумиром Рэтлэнда и (что вполне наглядно доказывает Бирзвалкс) делается героем многих сонетов Шекспира.

Собственно с этого у Бирзвалкса все и началось. Начав переводить сонеты на латышский язык, он обратил внимание на странное посвящение, помещенное в начале их первого английского издания. Кто знает староанглийский, должен заметить здесь скрытый каламбур. Эти строчки почему-то всегда переводились слишком буквально, отчего смысл их затуманивался. Бирзвалкс увидел здесь даже не простой, а двойной каламбур, из которого и следует «двойное авторство» — одно мнимое (это Шекспир), другое настоящее, указывающее на Рэтлэнда.

В своих комментариях Бирзвалкс говорит, что хорошо изучив все обстоятельства жизни графа Рэтлэнда, он пришел к выводу, что предположения о гомосексуальных мотивах в сонетах – полный вздор, нелепица, результат неверного понимания, кому они посвящались. Подавляющую часть написанных Рэтлэндом сонетов (если предположить, что все они все таки сочинены им одним, без женского участия) граф посвятил своей жене Елизавете Сидни, в замужестве – леди Рэтлэнд. Другую часть – человеку, которого он очень почитал, преклоняясь перед его умом и мужеством, и сподвижником которого считал себя,- графу Эссексу. Таким образом, получается, что наличествующие в сонетах «близкий друг» – это Эссекс, любимая женщина – Елизавета Сидни, а лирический герой – сам Рэтлэнд.


Секреты тайных обществ

Гилилов к такому же раскладу лиц, связанных с сонетами, подходит тоже очень близко. Вообще его книга «Игра об Уильяме Шекспире» наверняка заслужила бы Нобелевскую премию, доведи он свою версию до конца, что называется – до последней тайны. Т.е. если бы он убедительно объяснил, почему Рэтлэнд и остальные свое авторство скрывали.

К сожалению, он это объясняет только лишь игрой – так, собственно, и названа книга. Или другими словами — склонностью графа и его окружения к мистификаторству, которое в то время действительно было в моде. К тому же не надо забывать,— и это веский довод,— что, как известно, литературный труд тогда еще не был престижным делом.

Однако, на мой взгляд, здесь сильно дает себя знать профессиональная зашоренность филолога. Займись Гилилов вплотную историей тайных обществ, и «проблема Шекспира» во многом прояснилась бы. Тем более, что Гилилов был к окончательной разгадке очень близок. Ведь он и сам роняет вскользь фразу, что деятельность Бельвуарских сочинителей носила в чем-то характер законспирированной организации. Причем настолько, что – как выяснилось позднее – даже знавший обо всем этом король Англии Яков 1 и близкое к Рэтлэндам окружение (и, кстати, сам Шекспир тоже) клятвенно хранили эту тайну до гробовой доски.

Впрочем, перебарщивать тут не надо тоже. Тайна тайной, но никто ее не собирался раскрывать еще, наверное, и потому, что современникам вся эта история ничем существенным и важным не казалась. Никто ведь тогда сочинителя драм, трагедий и сонетов Шекспира великим не считал.


А мы секрет раскроем

Все начинает проясняться, если вспомнить опять о Бэконе – о том, кем он был. А был он не просто ученым и философом, но к тому же еще и членом засекреченного братства розенкрейцеров. И занимал в нем очень высокое положение. (Поясню для тех, кто не знает: общество розенкрейцеров образовались вскоре после разгрома рыцарей-тамплиеров. Розенкрейцеры унаследовали от рыцарей их тайну Святого Грааля. Затем из розенкрейцеров вышли современные масоны).

«Не подлежит сомнению, что именно Бэкон – автор драм Шекспира» — утверждает и светило современной науки Умберто Эко в своем романе о мировой закулисе «Маятник Фуко». Правда, говорит он это (на всякий случай) не без иронии. И тут же, для аналогии, приводит чью-то другую версию о том, что и «Дон Кихот» тоже написан Бэконом. А Сервантес, дескать по просьбе того же Бэкона, всего-навсего перевел роман на испанский. Ну и заодно назвался автором.

Что касается «бэконовской версии» (относительно Шекспира), она многими давно принимается как истина. Еще в 20-е годы ее основательно доказывал американский историк Мэнли П. Холл (см. его переизданную в 90-х годах книгу «Энциклопедическое изложение масонской, герметической и розенкрейцеровской символической философии»).

В частности, Холл был первым, кто в качестве аргумента использовал прием наложения один на другой портретов Бэкона и Шекспира. Совпадают идеально.
Бэкон известен как человек не просто образованный, но и посвященный в те самые эзотерические тайны, которые теперь все чаще обнаруживаются в пьесах Шекспира. Объяснить это можно тем, что Бэкон по своему положению в братстве розенкрейцеров должен был выполнять совершенно определенную работу.

Считается, что в его обязанности входило оставить потомкам литературное наследие с закодированной информацией. И в этом нет ничего необычного. Так в старину возникали многие гениальные произведения тех, кого в розенкрейцеровской традиции называют «посвященными».

Некоторые историки не исключают, что точно также, например, появились многие книги арабской поэзии и почти весь восточный эпос. Более того, к ним относят даже Библию, а из более поздних литературных шедевров – «Фауста» Гете. Другое дело, что мы этого всего «не проходили» и что это настолько спорно и недоказуемо, что кажется сомнительным. Но традиция такая существовала (родилась она задолго до тайного братства, в котором состоял Бэкон) и, между прочим, некоторыми авторами продолжается до сих пор. Суть ее в том, чтобы в художественную форму облекать не только нравственную, этическую и историческую информацию, но и научную, по каким-либо причинам не подлежащую прямой, открытой передаче.


Семейный подряд

Гилилов, как ученый-материалист, не колеблясь все это оставляет за бортом. Единственное, о чем он говорит прямо,- что, кроме всего прочего, была еще некая игра в литературу. Поэтому очень может быть, что Бельвуарский кружок сочинял сонеты, а Бэкон под его прикрытием кропал «тайные» драмы и трагедии. И все это подписывалось именем Шекспира, которому за молчание и участие в игре, как установил тот же Гилилов, платили денежку.

Возникает, правда, вопрос – при чем тут все же Бэкон. Так вот оказывается, что как раз он тут "при чем" больше, чем кто-либо иной. Бэкон, когда Рэтлэнду исполнилось двенадцать лет, был взят в замок его учителем и наставником. И тут начинается самое интересное. Главный контраргумент противников «версии Рэтлэнда» заключается в том, что юному графу, когда появились на свет первые пьесы Шекспира, было только 15—16 лет. Не мог он, дескать, сочинить их сам в столь юном возрасте. Но… ведь не исключено, что писал их Бэкон.

Можно допустить, что Бэкон сознательно воспитал своего ученика в традициях розенкрейцерства, и потом уже юный граф счел своим долгом приобщиться к делу учителя и тоже активно занялся сочинительством все под тем же именем Шекспира. А вместе с Рэтлэндом этим тайно занимался и весь Бельвуарский кружок.

Авторство свое Рэтлэнд скрывал по двум причинам. Во-первых, вероятней всего, он все таки был не единственным автором (текстологи находят этому все новые и новые доказательства), а во-вторых, их творчество не считалось тогда оригинальным. В том смысле, что они часто не придумывали сюжеты, а заимствовали их у более ранних авторов. Иными словами – свободно пересказывали на свой лад уже существовавшие произведения. С единственной целью – заложить в них нужную информацию.


Странный брак

Такая версия делает объяснимыми и другие странности. Например, то, что некоторые произведения Шекспира, скажем, поэма «Феникс и голубь» или, например, «Буря», появились уже после смерти обоих потенциальных авторов. Кружок-то продолжал существовать. Или совершенно загадочные похороны обоих супругов Рэтлэндов и вообще все, что связано с их судьбой, начиная с фиктивного брака.

Во-первых, имеются свидетельства, что между ними никогда не было интимной близости. Так что не исключено, что объединяло их чуть ли ни одно только «шекспировское дело». Есть даже предположение, что и яд, которым отравилась супруга Рэтлэнда, она приняла согласно розенкрейцеровским традициям. Это похоже на истину, тем более, что когда позже вскрыли могилу, оказалось, что там вообще были захоронены другие люди.

И это тоже было в традициях розенкрейцеровского братства. Ведь с Бэконом, спустя десять лет, произошла примерно такая же история. Считается, что его болезнь и смерть были ложными. А все дело в том, что у розенкрейцеров было принято имитировать свои похороны, дабы потом под новым именем, в другой стране и в новом амплуа продолжить служение тайному братству. Бэкон, например, как предполагают исследователи, в новой ипостаси отправился жить в Германию.

Все это, конечно, нами сейчас воспринимается как нечто странное, «на грани фола».

Мы слишком прагматичны не только для того, чтобы поверить в подобные мистификации, но и чтобы понять, чем и как люди жили в том отдаленном прошлом. Тем не менее загадочная связь между Шекспиром и графом Рэтлэндом, между ученым Бэконом и братством розенкрейцеров существует. Ее можно не замечать и не учитывать, как это и делают сегодня большинство исследователей произведений великого классика. Но вряд ли это нам поможет лучше понимать, о чем написаны его драмы и трагедии.


Новый претендент на звание Шекспира

К сожалению, шекспироведы, вместо того, чтобы всерьез заняться современным толкованием шекспировских шедевров, больше заняты поисками очередных претендентов на их авторство. Так, например, недавно на русском языке вышла еще одна книга английских шекспироведов Бренды Джеймс и Уильяма Д. Рубинстайна «Тайное станет явным. Шекспир без маски».

В ней выдвигается совершенно новая версия — что под именем Шекспира скрывался известный в Англии политик и бизнесмен сэр Генри Невилл. Он получил блестящее образование в Оксфорде, был богат, владел поместьями и чугунолитейным заводом, много лет подряд избирался членом парламента и занимался науками. В конце жизни он даже успел выступить в роли политика и предпринимателя, вдохновлявшего экспансию Великобритании на американский континент. А на досуге этот занятой человек, оказывается (в смысле – будто бы), писал в свое удовольствие пьесы и стихи под именем Шекспира.

Любопытная деталь – кроме всего прочего, сэр Генри был свояком Френсиса Бэкона и дальним родственником самого Шекспира. Таким образом, загадка, кто был Шекспиром, стала теперь на одного персонажа сложней.

Версию эту можно было бы не брать в голову, т. к. у нее нет прямых доказательств. Почему, собственно, шекспироведы и не беспокоили до сих пор своими предположениями дух Генри Невилла. Но, с другой стороны, как это ни парадоксально, именно сия кандидатура теперь выглядит самой подходящей.

Такая мысль впервые возникла у Бренды Джеймс, когда она случайно стала читать личные, а потом и дипломатические письма Невилла. Лексический аппарат и синтаксические конструкции ей неожиданно напомнили шекспировский язык. Дальше было больше. Она стала сличать биографию Невилла с общепринятой хронологией шекспировских пьес, поэм и сонетов. И тут оказалось, что годы жизни и деятельности Невилла, а еще и его поездок по Европе, — он очень много ездил студентом, да и потом на протяжении всей своей жизни, — один к одному совпадают с датировками произведений Шекспира. И даже… объясняют, почему, из каких политических или личных побуждений они были написаны.


И жнец, и на дуде игрец

Вообще относительно фигуры Шекспира сомнения в его авторстве имеют два суперсерьезных момента. Можно на все закрыть глаза – на его необразованность, бедность, узость взглядов и интересов, на откровенную провинциальность,- и как-то все это постараться объяснить. Но никак нельзя объяснить две вещи. Во-первых, блестящее знание юриспруденции. И второе – это, пожалуй, самый главный аргумент против Шекспира,- он никуда не ездил, не владел никакими языками, кроме английского, и не имел склонности к чтению книг. Тогда как, повторяю, все написанное Шекспиром напротив свидетельствует об обширной географии его путешествий по Европе и о хорошем знании книг античных авторов. Причем, как показали исследования, книги эти тогда еще не были переведены на английский язык. Значит, они были прочитаны в оригинале, чего сам Шекспир сделать не мог.

Генри Невилл наоборот был человеком очень подкованным в юриспруденции. В парламенте ему приходилось разрабатывать законы и курировать различные дела, требовавшие знаний не только местной, но и международной юрисдикции, и самому лично участвовать в заключении различных сделок.

Что касается языков и античной литературы, известно, что Невилл свободно читал в оригинале и латинских, и древнегреческих авторов и имел богатую библиотеку. Кроме того, во всех городах, которые фигурируют в произведениях Шекспира, Невилл побывал лично и не раз, что подтверждают его письма.

Остается еще один, сакраментальный вопрос – почему Невилл взял имя своего дальнего родича Шекспира, за что яко бы платил ему не малые деньги? Впрочем, даже не в этом дело: известно, что членами парламента занятие литературой тогда не практиковалось и главное – не приветствовалось. Гораздо серьезней – почему Невилл позже, уже никак не связанный с парламентом, так и не пожелал раскрыть свое авторство?

Ответ на это исследователи дают вроде бы простой. В «шекспировском» наследии слишком многое было завязано на политике того времени. И если бы стало известно, что все это написал Невилл, ему не сносить головы. Страх разоблачения его преследовал до самой смерти. И еще он знал, что такая же опасность грозит его наследникам. Единственное, чего Невилл тогда не знал, что через многие десятилетия его имя политического деятеля канет в лету, тогда как автор написанных им произведений станет, пожалуй, самым известным человеком в мировой культуре.