Море, солнце, великолепный воздух, которым даже не дышишь – пьешь, смакуя каждый глоток. Но вот за что я навеки влюбился в эту страну – так это за чувство покоя и умиротворения, особенное состояние, которое витает здесь в воздухе и проникает в любого, кто ступает на эту землю.

Нет, я догадываюсь, что со временем и здесь можно дожить до состояния, когда «лодка любви разбивается о быт», но беззаботность и невозмутимость аборигенов намекает, что быт вкупе с серыми буднями – не самые распространенные здесь явления. Да и посудите сами – можно ли хмуриться, беспокоиться о чем-то или впадать в депрессию, когда каждое утро вы наблюдаете вот это:



Затем днем — вот это:



И вот это – перед сном:



Ниже я расскажу о том, что запомнилось больше всего, а еще – о самих людях, населяющих остров Крит.


1. Остров отчаяния

В мире немало мест прекрасных и одновременно жутких. В качестве примера могу привести остров Спиналонга, расположенный по соседству с Критом. Сам я назвал бы Спиналонгу островом отчаяния. Во-первых, так сложилось исторически, во-вторых, я в этом убедился лично.



Когда-то этот клочок суши был частью острова Крит, но примерно 500 лет назад венецианцы искусственным путем отделили его от основной части суши, а на том, что у них получилось, воздвигли мощную крепость. Фортификационные сооружения отлично справлялись с защитой близлежащего порта от пиратских набегов. Крепость оставалась неприступной даже после захвата основной части Крита турками — венецианцы сохраняли контроль над островом еще 36 лет – вплоть до 1715 года, когда Спиналонгу туркам все-таки отдали.



После провозглашения Грецией независимости неприступность крепости вновь о себе напомнила – шли годы, турецкие оккупанты не спешили покидать обжитое место в одном из красивейших заливов на планете. Греки подошли к вопросу творчески – собрали из близлежащих городов и весей больных проказой и отправили их на Спиналонгу. Перепуганные турки поспешно освободили остров, а с 1903 года здесь официально заработал лепрозорий. Видимо, самый живописный из всех существовавших – если этот эпитет вообще можно применить к подобного рода заведениям. Колония прокаженных просуществовала на острове вплоть до 1955 года, когда проказу научились лечить и необходимость в строгой изоляции больных отпала.





Изначально жители острова ютились в глиняных лачугах, построенных еще турками. Часть их отдаленно напоминала жилье, часть представляла собой закутки без крыши над головой – участь обитавших здесь людей была незавидной. Проход, через который новоприбывшие попадали в стены крепости, прозвали «воротами Данте» — ибо больных привозили на остров умирать, без надежды когда-либо исцелиться, увидеть родных, вернуться домой.















Провизию для колонистов доставляли из поселка Плака, который расположен совсем рядом – за узкой полоской моря. В наши дни на Спиналонгу можно попасть из прибрежных поселков Элунда, Плака и города Агиос Николаос. Из этих населенных пунктов курсирует множество суденышек, но желающим покинуть заброшенный лепрозорий на добровольной основе я бы посоветовал отправляться в путь именно из Плаки, ибо в данном случае вас заберут с острова когда пожелаете — хоть через два часа, хоть через день.

Это удобно, потому как прибывшим из Элунды и Агиос Николаоса на осмотр острова отпускается всего один час. За это время можно рысью пробежать вдоль крепостных стен, ничего толком не разглядев и ниоткуда толком не упав (последнее для меня актуально – я исследовал крепость в резиновых сланцах и дважды едва не ушел в глубь обрыва, не говоря уже о немецком туристе, на которого я спикировал с невысокой, к счастью, развалины).



На меня этот остров произвел сильнейшее впечатление, но настоящую боль и ужас я наблюдал чуть позже – когда погрузился на кораблик и отправился в обратный путь. Мы успели отойти от Спиналонги на добрую пару сотен метров, как вдруг один из туристов, пожилой англичанин, принялся метаться по палубе, сильно жестикулировать и даже, как мне показалось, стонать.

Женщина, исполнявшая обязанности члена экипажа и билетера в одном лице, бросилась к беспокойному пассажиру на помощь. Из их эмоционального диалога следовало, что турист прибыл из Элунды, там же находится его группа вместе с автобусом, личными вещами и его собственными чувствами самосохранения и спокойствия – ныне безвозвратно утраченными. То есть этот мужчина не мог спокойно наблюдать как плавсредство, которому он столь наивно доверился, нагло направляется совсем не туда, куда хотелось бы.



И тут я отдаю должное профессионализму греков, их спокойствию и умению находить выход из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций: женщина-билетер обняла начавшего уже было паниковать туриста за плечо, улыбнулась и мягким, убаюкивающим голосом молвила:

— Не волнуйтесь, сейчас я позову капитана. Капитан способен решить любую проблему на его судне. Решит он и вашу – ибо он профессионал, и на своем судне ничего невозможного для него нет.



В общем, добилась она своего – услышав тираду про всемогущего капитана, заблудший турист вздохнул, перестал багроветь и, что особенно приятно, делать хаотичные, зигзагообразные пассы конечностями. И вот – момент истины. Дверь ходовой рубки распахнулась, блеснул на солнце иллюминатор. Неторопливой, но удивительно уверенной поступью вышел на палубу капитан. Их последующий диалог (я приведу вольный перевод с английского) потряс меня до глубины души:

Капитан: — Итак, что у вас произошло?

Турист: — Я… я должен был попасть в Элунду! И случайно сел не на тот корабль! Он идет не туда, совсем не туда куда надо…

— Так вы хотите попасть в Элунду? – переспросил капитан.

— Да! — с надеждой и звериной какой-то тоской простонал турист.

— Вот что я тогда скажу: вам стоило воспользоваться другим судном, раз уж вы хотите попасть именно в Элунду. Потому что мы идем В ПЛАКУ!



Произнеся название населенного пункта, капитан развел руки в стороны и издал звук «ПФФФФ-Ф-Ф-Ф» (прогремевший как гром над поверженными надеждами несчастного англичанина), затем развернулся и неспешно, с достоинством удалился.

Наблюдая за мимикой горе-путешественника, я опять как следует прочувствовал непростую историю острова, где только что побывал. К счастью, среди туристов затесалась пожилая женщина, здоровья ей и долголетия, которая как раз собиралась ехать на машине в сторону Элунды. Когда она предложила несчастному свою помощь, над Критским морем пронесся многоголосый вздох облегчения.


2. Греция религиозная



Греция — страна крайне религиозная. 98% процентов населения принадлежит к греческой православной церкви. Согласно конституции, православие является государственной религией. При этом жителям страны гарантируется свобода вероисповедания, но с оговоркой: в стране запрещена миссионерская деятельность других религиозных групп. То есть верить каждый волен во что угодно, но навязывать свое мировоззрение другим — чревато.

Если по мне, так закон замечательный, ибо в Латвии, где любые псевдорелигиозные безобразия разрешены, буйным цветом размножаются всевозможные секты, представители которых доставляют немало приятных минут, ломясь в дверь в 8-9 утра в воскресенье — с целью поговорить «о загробной жизни, о счастье и о смысле всего сущего».



Существуют в Греции и язычники — последователи древней эллинской религии. Но им приходится несладко — Верховному совету этнических эллинов, представляющему интересы местного язычества, уже много лет не удается добиться ни официальной регистрации, ни маломальских прав, за которые совет ведет непримиримую борьбу. Хотя «борьба» — это громко сказано, заключается она в основном в акциях ненасильственного сопротивления — рассылают люди потихоньку письма-заявления, пишут пресс-релизы, очерки, статьи.



На мой взгляд, религиозность греков, можно сказать, домашняя, уютная. Церкви можно обнаружить в самых неожиданных местах — на островах в море, в горах и пещерах, а то и просто в чистом поле.



Так, проезжая небольшую горную деревушку, я обнаружил крест, украшающий высокий холм. Где-то с полчаса карабкался к нему, и как выяснилось, не зря — на самой вершине горы, помимо креста и электросчетчика, обнаружилась живописная пещера, внутри которой была обустроена крохотная церквушка.



Внутри ухожено, но ни души. Нормальная, кстати, для этой местности ситуация. Многие церкви стоят как бы сами по себе, вдали от какой-либо цивилизации. Но свечи горят, иконы на своих местах — все чинно и благородно.



Захотели поставить свечку? Оставляете монетку (по принципу «сколько не жалко») и берете из связки свечи — все на честном слове и полностью добровольной основе.



Что удивило — в храмах, даже в местах с максимальной ходимостью туристов, полностью исключена какая-либо торговля. Магазинчик с иконами и сувенирами если и есть, то всегда находится за пределами (стенами) церкви или монастыря.



В большинстве греческих семей строго соблюдаются церковные таинства, но опять же — без фанатизма: никто никому ничего не навязывает, не хватает за рукав и не ломится в дверь. При этом местные жители очень религиозны и строго посещают воскресные службы, соблюдают посты, и в общем — всячески в этом смысле не отлынивают.



Каждый храм увенчан колоколом, веревка от языка которого закреплена в легкодоступном для всех желающих месте. То есть проходя мимо, при желании можно и позвонить, хотя лично я не решился — мало ли какие здесь на этот счет традиции.



Монастыри Греции — отдельная тема, но лично на меня наибольшее впечатление произвел монастырь Капса — он построен у моря, на вершине отвесной скалы. Вид фантастический, жаль только внутрь попасть не удалось — мы прибыли туда в неурочное время, и ждать до открытия пришлось бы очень долго.



По поводу времени хочу дать совет всем, кто собирается в эти края — внимательно изучайте время работы достопримечательностей, где планируете побывать. В некоторых местах весьма неожиданное время работы, поэтому поездки, особенно дальние, лучше как следует планировать.

С городскими храмами проще — туда можно попасть практически всегда, причем в городах они находятся повсюду, один другого живописнее.

В Агиос Николаосе вот такой:



Такой в Иерапетре:



Или просто на шоссе (поблизости населенных пунктов я не обнаружил):



А вот это — местное кладбище. Там тоже по-своему красиво, особенно ночью. Повсюду огоньки, цветы и белые камни. То есть там везде хорошо — вот о чем я, собственно, и хотел сказать.



Окончание тут