В попытке запретить проведение референдума ее представителями однозначно было указано, что латышская элита считает себя выше народа, поскольку заявляет о существовании вопросов, которые народ не имеет права решать. И что лишь она, словно Людовик XIV, является высшей силой. Госпожа Чепане так и говорит: право народа не является абсолютным. Подумать только, свое право решать такие вопросы она полагает необсуждаемым, а права народа — уверенно отвергает! Вторит ей и господин Шадурскис, добавляя при этом, что спецслужбы были обязаны предотвратить не то что сам референдум, но даже сбор подписей!

Такое заявление полностью неадекватно реалиям и выходит за любые, сколь угодно широкие рамки приличий. Этот вопрос был внесен на рассмотрение Конституционного суда. Уж казалось бы — куда дальше? Но, как оказалось, есть куда. И уже Инесе Вайдере заявляет, что негражданам нельзя ни устраивать политические акции, ни собирать подписи. Если я правильно ее понимаю, то неграждан вообще не стоит считать за людей и следует приравнять к животным.

Но даже этого оказалось недостаточно — и глава Латвийской Римско-католической церкви архиепископ Риги Збигнев Станкевич на вопрос: «Разве для Господа не все равно — латыш или русский?» отвечает, что нет, не все равно.

Да уж… Остается спросить господина Збигнева Станкевича: стоя перед Богом, он и Ему будет рассказывать о латышскости? И раз уж такая оказия, правильно ли я его понял, что поляки не должны иметь никаких прав нигде, кроме как в Польше? И вся активность польских организаций в Виленском крае и Литве должна исчерпываться пением польских песен?

Что самое неприятное, подобное положение вещей нисколько не удивляет. Латышская элита не является хоть сколь-либо адекватной не только в национальном вопросе, она неадекватна во всем. Весь тот путь, что мы прошли за 20 лет — это просто дорога от скандала к скандалу, от провала к провалу, от одной лжи до другой. Начиная от "Латвия наш общий дом", через G24, педофилгейт, "дайте мне миллион, и я наведу порядок", "как же можно было не обещать..." — и заканчивая нынешними богоугодными латышами в исполнении ксендза Станкевича.

Наверное, не стоит удивляться тому, что заявленная цель, единственный смысл существования государства Латвия — сохранение латышей и латышского языка — не только не достигнута или хотя бы приближена, но безоговорочно недостижима. Народ бежит, государство хронически тратит больше, чем зарабатывает, погружаясь в трясину долгов. Латышский язык вместо средства, позволяющего аккумулировать достижения современной науки и искусства и служить средством развития латышей как народа, превращен в инструмент подавления второй половины населения страны.

Причина этого проста — нынешней латышской элите не нужны ни латыши, ни латышский язык, им нужен эксклюзивный доступ к государственной кормушке.

Увы, но такое положение вещей — это прямая дорога к катастрофе для всех здесь живущих. Для латышей происходящее есть коллективное самоубийство народа под успокаивающие мантры о защите латышскости. Для русских, живущих тут — это прямая дорога стать кормом для латышской общины, пытающейся хоть сколько-то продлить свое существование. Для элиты, которая довела до подобного — это потеря своей страны, потеря своего народа и хороший шанс быть развешанной на фонарях, когда у всех лопнет терпение при очередном скандале.

Возможно ли эту ситуацию изменить? При нынешнем положении такого способа не существует. Ни один вопрос в Латвии решен быть не может до тех пор, пока в нем присутствует национальное доминирование. Любое сколь-либо значимое решение в условиях неравноправия общин будет задевать одних больше, чем других, и поиск решения всегда будет сводиться к взвешиванию на весах латышскости, соотнесению с "реалиями сорокового года".

Таким образом, голосование для латышей на референдуме сводится к следующему:

— Для голосующих ПРОТИВ второго языка — это выбор в пользу сохранения латышской элиты и сохранения нынешнего положения дел. Когда будущее страны бежит из нее всеми доступными способами; когда очередной политический скандал сменяется очередным же скандалом с воровством; когда цены растут, и конца-края этому не видно; когда единственное, что способна придумать эта власть при любых проблемах — это поднять налоги.

При таком выборе латышский язык никогда не сможет впитать в себя достаточно новых терминов и понятий, чтоб стать языком, привлекательным для ведения бизнеса, просто потому, что здесь не будет сколь-либо заметной бизнес-среды. При таком выборе латышский язык не имеет никаких шансов на создание культурной среды, по той простой причине, что в условиях отсутствия экономики даже переводы чужого становятся слишком накладны, а в условиях нынешней депопуляции их вскоре будет некому читать.

Голосование на референдуме "против" означает желание тихо скончаться под сладкие мантры о "жирных годах", которые всенепременно неведомым образом скоро наступят.

— Для голосующих ЗА второй язык — это возможность сломать комфортную ситуацию для нынешней элиты, при которой любое действие рассматривается через призму мнимой латышскости, в результате чего смысл самих действий теряется. Это шанс прекратить практику, при которой на вопрос, почему у нас самые дорогие мосты в мире, начинается разбирательство о русских градоначальниках и пропорциях языков в школе.

Также это возможность прямого обращения к латвийским русским — в виде отказа от присвоенных привилегий и с предложением строить жизнь иначе, чем до сих пор.

Дает ли это гарантию выживаемости латышского народа? Не обязательно, но это, на мой взгляд, дает единственный шанс.

Результаты референдума для местных русских будут иметь следующее значение:

— В случае, если второй язык будет принят, это значит, что латышской общиной осознано, что никакие взаимоприемлемые отношения невозможны в неравноправных условиях и единственным способом поддержания хороших отношений является равноправие. Более того, это будет означать, что латыши сделали нам шаг навстречу, отказавшись от своего привилегированного положения. Русским в этом случае стоит отнестись со всем вниманием к обеспокоенности латышской общины своим выживанием и судьбой своего языка.

В случае, если второй язык принят не будет, русские получат подтверждение того, что латышское государство демонстративно взяло курс на уничтожение нас, живущих тут русских, как народа. Именно это неоднократно заявлялось отдельными представителями латышской элиты в самых различных формах: от "вы здесь никто" до "мы должны ассимилировать их детей". Такой курс получил поддержку большей части латышского народа.

Поскольку насильственная ассимиляция является преступным действием даже согласно латвийским реалиям (забывчивым можно посоветовать ознакомиться с высказываниями нынешней элиты о национальной политике во времена СССР), то отношение к латвийскому государству как проводнику насильственной ассимиляционной политики будет как к государству, проводящему геноцид своих жителей.

Такое положение вещей не только самоубийственно для латышей как народа, оно попросту несправедливо. Любые пассажи о том, что "поскольку тут — Латвия, то латыши должны быть единственным народом, наделенным всеми правами", лишены не только исторических, но даже каких-либо логических оснований. Это простое мошенничество — объявить землю, треть городов которой основаны русскими, и в которой нет ни одного города, основанного латышами, исключительно латышской. Ссылки на название страны столь же правомерны, как требование предоставить Сьерра-Леоне — львам, Кот-Д'Ивуар — слонам, а в Нидерландах ограничить в правах выходцев с гор.

Никакой диалог с позиции "мы тут — единственный народ, все остальные — никто" невозможен. Это не диалог, это война на уничтожение русских, живущих на этой территории. Соответственно, каждый для себя сможет выбрать линию поведения со страной, которая заняла откровенно человеконенавистническую позицию.

Спектр действий может быть самым разным — от игнорирования призывов делать то-то и то-то, периодически звучащих из уст очередной говорящей головы при постоянно случающихся финансовых проблемах, до инициации новых референдумов и акций гражданского неповиновения.

В любом случае нынешний референдум — это поворотная точка не только в судьбе государства Латвия, но и дай Бог, чтоб он оказался действительно поворотным в судьбе живущих тут людей.