Четыре года назад бывший дипломат посольства России в Латвии Владимир Симиндей был объявлен латвийским МИДом персоной нон грата за организацию историко-документальной выставки «Угнанное детство: судьбы детей, угнанных на территорию Латвии, 1943-1944 годы».

Учитывая, что сюда он не вернется в ближайшие дни, ваш автор отправился к нему в гости сам.

Превосходный знаток латышского языка и культуры, Владимир Симиндей живет в Москве. Но до сих пор с доброй ноткой вспоминает Ригу, где провел немалую часть своей жизни.

С Владимиром Владимировичем — к слову, экс-рижанин и руководитель исследовательских программ фонда «Историческая память» в инициалах полностью созвучен президенту РФ — ваш автор прогулялся по чудесной российской столице. Гуляли от угла Тверской и Охотного Ряда вдоль по широкой Моховой, дойдя до циклопических стен и колонн Библиотеки имени Ленина.

За Манежем свернули направо в сторону Кутафьей башни, и наконец, разместились в полупустом ресторанчике кавказской кухни. Отчасти по изобилию предложения это заведение напомнило знаменитое рижское «Лидо» на улице Краста — но к латвийской кухне, как и ко всему латвийскому, историк из Риги, согласно решению латвийских политиков, не имеет доступа с марта 2012 года.
 

— Жаль, конечно — я люблю Ригу и Латвию, где я родился. Полузаброшенный Дзегужкалнс, пафосная Юрмала, все еще привлекательные абрисы берегов стареющей Гауи, вневременная Латгалия… очень много воспоминаний, начиная с самого раннего детства.

К сожалению, как несколько лет назад, так тем более в современных условиях сложных соседских отношений научно-исследовательская деятельность по изучению нашей общей истории оказалась, скажем мягко, не востребована на государственном уровне в Латвии.


— В начале этого года Эстония навсегда отказалась требовать у России как у правопреемника Советского Союза материального возмещения убытков от советской оккупации 1944-1991 гг. — а Латвия еще калькулирует размеры ущерба. Научные исследования также ведутся?

— Начнем с того, что комиссия по подсчету этого ущерба призвана подтвердить цифры — так, звучали разные суммы потерь и претензий к России, плоть до сотен миллиардов долларов, миллионов человеко-часов ущерба. Цифры призваны материализовать, подтвердить давно фетишизируемый факт «Soviet occupation» с навешиваемыми убытками, в отрыве от советских территориальных инвестиций.

Я знаком с некоторыми членами этой комиссии, там не только историки, но и другие люди, чьей задачей является подтверждение разрушительности инкорпорации Латвии в состав СССР. Мне их деятельность представляется этакой арифметической химией, они видят историю очень импрессионистcки.

Задача комиссии — поддержание темы в свежести, особенно в сознании национального электората, плюс прокорм штата самой комиссии. Это приводит к тому, что громогласные притязания на миллиардные компенсации от России хочется сделать мировым трендом, интернационализировать хотя бы в рамках ЕС и НАТО, если в ООН не получается.


— Ваша прошлогодняя книга «Огнем, штыком и лестью. Мировые войны и их националистическая интерпретация в Прибалтике» (ИМХОклуб публиковал фрагменты из нее, — прим. ред.) была очень неоднозначно воспринята в Латвии из-за утверждений, что история в Балтии переписывается реваншистами.

— Да, например, ректор Видземской высшей школы Гатис Круминьш настаивает на версии колонизации Латвии Советским Союзом, не приемля других ракурсов. К сожалению, история очень политизирована — это и история Латвии с 1918 до 1990 гг., и новейшая история 1990-2004 гг. — от выхода из состава СССР до вступления республик в транснациональные организации ЕС и НАТО. Это и современная история, где у латвийских историков превалирует соблазн и подход, когда история верстается под политический заказ.

В «Огнем, штыком и лестью», на мой взгляд, интересно рассмотрение историографических и исторических вопросов, в том числе периода между Первой и Второй мировыми войнами. Если обращать внимание исключительно на войны, как любят некоторые историки, то неизбежно уходишь от анализа этого любопытнейшего временного отрезка — в случае данной книги это 1914-1945 годы, сплошняком. Книга выпущена тиражом 1000 экземпляров, есть в интернет-магазинах, в Риге ее также можно купить.


— Возвращаясь к фигурам политического истеблишмента довоенной Латвии — кто в истории оставил наибольший след? Предположу, что Карлис Улманис, фактически упразднивший демократическую республику своим диктаторским переворотом 1936 года.

— Ну, Первая республика — тоже условное понятие. Первое руководство как бы автономной Латвии было создано на неоккупированных кайзеровской Германией территории Лифляндии по инициативе ЦК СДЛ на заседании Совета рабочих, солдатских и безземельных депутатов Латвии 29-30 июля 1917 года. Первым главой правительства стал Ото Карклинь, партийный псевдоним Интеграл, а из 27 членов правительства первой «отдельной» Латвии 24 были большевиками, а трое — эсдеками.

Карлис Улманис спасался на корабле и пребывал чуть западней, и в стремлении к обозначению интересов народа Латвии соревновался в боевитости и привлечении внешних военных сил и интендантских поставок с красными латышскими стрелками. В 1920-м Карлис Улманис закрепил выигрыш, в 1940-м — расписался в его обратной передаче.

Да, безусловно, Улманис — фигура интересная для историографии. Но больший интерес вызывает не личность вождя, а кадровый потенциал — в том числе потенциал будущих коллаборационистов, сотрудничавших с оккупационными властями в период оккупации Латвии III Рейхом.
 

Среди них был третий латвийский президент Альберт Квиесис — любопытный персонаж местного коллаборационизма! Не все этот факт знают, в отличие от сотрудничества с Гитлером Рудольфа Бангерского, отмеченного званием группенфюрера СС.

Бангерский у всех на слуху — бывший офицер Русской императорской армии, министр обороны Латвии и генерал-инспектор Латышского легиона войск СС олицетворял рекрутинг молодых латышей в две местные дивизии «Ваффен СС». Коллаборационизм же президента Квиесиса, служившего Рейху, ретушируется — глянцевому образу Латвии в пропагандистском плане невыгодно это признавать.


— А может, Латвии и пора создавать глянцевую героическую картинку, прекратив терзаться болью давних исторических обид?

— Но в чем тогда смысл исторической науки, в чем логика самих исследовательских работ? Да, в значительной мере история — умалчивается, ретушируется. Например, о роли Конрада Калейса в книге о Саласпилсском лагере упомянуто вскользь, подробности художеств команды Арайса из латышской вспомогательной СД также не приводятся, при том, что карьеру Арайс продолжил, хотя и недолго, командиром 1-го батальона 34-го полка 15-й латышской дивизии СС.

В последние два года роль идеологической целесообразности истории в прямой связи с национальной идеологией особенно заметна. Латвийские историки не только и не столько ищут факты, но следуют цели с помощью интерпретации фактов подвести все под нужную политическую трактовку.


— Можете иллюстрировать примерами?

— Например, в брошюре «Крушение надежд. Новый взгляд на события Второй мировой войны в Латвии» за авторством руководителя Комиссии историков при президенте Латвии академика Инесиса Фелдманиса указано, что заключенный 23 августа 1939 года советско-германский договор Молотова-Риббентропа и секретный протокол к нему «зажгли зеленый свет для Второй мировой войны». Хотя историкам известно, что Германия еще весной того года планировала захват Польши по плану «Вайс» — то есть Фелдманис, извините, лжет.

Сегодня многие говорят ровно обратное своим словам... Тот же Фелдманис, начиная свою карьеру в Латвийской СССР, на своей диссертации и автореферате к ней подписался на русском языке, чтобы показать свою лояльность советской власти. Даром что от него никто и не требовал писать на кириллице. Сейчас мы видим такие псевдоисторические книги, как фолиант «История Латвии. XX век» с предисловием Вике-Фрейберги, где заретушированы или вычеркнуты почти все неудобные для Латвии исторические факты.


— Это не первая страна, переписавшая историю — и в конечном счете, в Латвии герои часто идеологически неправильные, как партизан Вилис Самсонс или неплохой писатель и крупный республиканский политик Вилис Лацис.

— Историки рады любым новым открывшимся фактам, даже если они неприятны. Но если история строится на надерганных, выдуманных, служащих пропаганде фактах, то ценность таких научных исследований стремится к нулю. Ну а шельмование «былых героев» — штука в истории известная, даже вполне банальная.


— Сейчас в Латвии на государственном и международном уровне большое внимание уделяется противодействию российской идеологии в СМИ — может быть, историкам тоже некуда деться под угрозой увольнения, как некоторым журналистам?

— Вы рижанин и сами хорошо знаете, что происходит в информационном пространстве Латвии. Есть достаточно серьезные инвестиции в поддержку деятельности ресурсов, ретранслирующих в том числе фальсифицированную историю. Но чтобы делать даже гадкое шоу а-ля BBC-2, нужен мощный интеллектуальный вклад, потребны достаточно умные журналисты. В Латвии нет критической массы таких специалистов. По призыву набрали всех, кого смогли, но этого недостаточно. Ну, что-то пытаются делать на бюджетном ресурсе «Общественные медиа» lsm.lv, иногда у них даже что-то получается, но чаще провалы.

В Латвии интересен такой момент, на мой взгляд: в политической элите латентная и даже явная ненависть к русскому языку превалирует над ненавистью к Путину — и это также мешает сделать полноценный хаб против Кремля.

Например, такие ресурсы, как Medusa.io и «Новая газета» являются бизнес-проектами людей, нацеленных на особое место во всей этой истории. Есть еще трансантлантический онлайн-ресурс «Стратком» (The NATO Strategic Communications Centre of Excellence), но там пусть сначала страничку на латышском государственном языке хотя бы заведут — я уж не говорю об пропаганде на русском!

Полагаю, что все вышеперечисленные ресурсы делаются не столько для борьбы с влиянием России в Латвии, сколько для зарабатывания денег, учета, контроля и собственного успокоения: вот, мы же противостоим демоническому влиянию телеканала «Russia Today» и прочим.


— Вот довольно обидно для латвийских журналистов вы сейчас сказали — свобода слова у нас еще приоритет общества. И хочу вам заметить, что в России также есть оппозиционные издания, откуда поступает альтернативная мейнстриму информация.

— Эти издания в России нередко носят характер сект. У них есть своя аудитория, которая ждет именно их стилистику и определенную подборку материала — хоррора, безумной няни в хиджабе с головой ребенка в руке.

Но в целом общественное влияние таких медиресурсов, как «Дождь», как «Эхо Москвы», весьма невелико даже в столице. Они покусывают власть, но к этому нужно относиться спокойно как к проявлению свободы слова. В конце концов, не все же факты либеральные журналисты выдумывают, у них есть и свои новостные победы — а критика полезна любому политическому режиму, не говоря уж про гражданское общество.


— Как вы относитесь к возможному принятию поправок к Уголовному закону Латвии, предусматривающих в данной редакции 5 и 8 лет тюремного заключения за, например, критику правительства?

— Забавно наблюдать такие потуги в Сейме и правительстве Латвии от записных критиков былых методов Советской власти. Забавно и то, что они уж который год воюют с Россией в рамках нелинейной гибридной войны, а она все с ними и не начинала, и не собирается.

Но вообще это прежде всего экзамен для рудиментарной латышской интеллигенции, даже при всем тучном количестве интеллигентских должностей и прочих схожих ниш в республике. Свобода слова и даже критика властей по факту, пусть это даже критика действий НАТО — это демократично. Могу сказать, что в России больше уровень свободы слова.

У нас приветствуются разные дискурсы, исключая радикализм, критика способствует улучшению гражданско-правового общества. Желаете говорить о миллиардах в Панаме или о том, что Навальный и Касьянов вовсе не пилят деньги, а трудятся даже в постели с женщинами, в бане, в съемной квартире — идите на либеральную радиостанцию или канал.

Критику никто не запрещает, а в Латвии цензура за последнее время напала на Zarya.lv, Sputnik.lv и на канал «Россия». Не удивлюсь, если список неугодных латвийских СМИ расширится. Чтобы этого не случилось, журналисты, наверное, должны лучше освещать темы вроде той, в фильме ВВС, где Россия захватывает Латгалию и даже начинает ядерную войну, но стратеги НАТО все же принуждают Москву к миру.


— Как вы, уже не как историк, а бывший третий секретарь посольства России в Латвии (до 2005 года) и медиаэксперт оцениваете итоги этой гибридной, или нелинейной войны?

— Ну знаете, специально под информационное поле России делается великое множество украинских сайтов. Но в основном на Украине используется стилистика, включая словечки вроде АТО и эпитеты «сепаратисты-вата-колорады», а сами темы настолько специфичны, что они находят эмпатию лишь у незначительной части русской аудитории. Кому интересна женщина, например, совершившая тяжкое уголовное преступление, и осужденная в Ростове на длительный срок заключения? В России есть немало оппозиционных информационных сайтов, а на Украине их почти нет. Там преследуют даже за «бытовой сепаратизм»: например, вы смотрите российскую телепередачу, а потом обсуждаете ее с соседями — о вас могут доложить в СБУ, за вами приедут, вас посадят.

И еще, что абсолютно очевидно. В России изменилось само отношение к Западу как к некоей высшей, почти недосягаемой ценности. Время наивного очарования и восторженности Америкой в СССР (джинсы, бизнес, «Крайслер», Голливуд) как-то само собой прошло — ведь за последние 25 лет многие жители России, существуя сравнительно благополучно, хотя и небогато, побывали в западных странах, увидели там как достоинства и блага, так и недостатки, издержки. Почти религиозного обожания западного мира, свойственного наивным пассионариям конца 1980-х, сейчас в России нет.


— И антизападных настроений нет, скажете?

— Конечно, нет, хотя понимание корыстности западной риторики и политики Кремль смог показать российской аудитории. Однако настроения общества определяют не накачивания со стороны пропаганды, не телепередачи, а личный опыт.

Тут на одной чаше весов бытовой комфорт и туристические красоты лучших мест Запада. На другой чаше на уровне коллективного бессознательного — унижения 1990-х. Времени, когда жители России ждали от Америки помощи по программам экономического развития, а получили обнищание, развал промышленности и приватизацию природных ресурсов, всякие там соглашения о разделе продукции СРТ. Двойные стандарты импортируемой демократии очевидны.


— То же самое могут говорить о России соседние независимые страны — как сегодняшняя Украина и возможно, страны Балтии, где до конца комплекс младшего брата, наверное, пока не изжит?

— Я бы не стал сравнивать. Америку совсем всерьез заботит только то, что происходит на ее территории. За то, что не получилось или получилось, но не так — как случайно не там упавшие бомбы или не та пробирка с биологическим оружием для начала войны против диктатора Саддама Хусейна, США выразят максимум скупое sorry.

Америке неважно, что какая-то там страна разорится. А Россия не хочет видеть своих соседей оборванцами.

К сожалению, на Украине в последние как минимум два года, если не раньше, политика приобрела гротескные формы — с драками в Раде, с грязными разборками губернатора Одессы и премьер-министра... В России политики научились сохранять лицо, даже если есть конфликты, они скрыты. Публичные разборки у нас не приняты — считается, что это отсыл к 1990-м.


— Ваши прогнозы на текущий год? Прилетит ли снова сопредседатель комиссии историков Антоний Зунда в Москву для работы в госархиве РФ?

— Очень бы хотелось его видеть — для исторической науки Латвии поиски в архивных документах сегодня даже более важны, чем когда-либо еще. Но к сожалению, прогноза, даже на один год, никто всерьез дать не сможет. Очевидно, что глобальные проблемы не рассосутся, по крайней мере, в 2016 году. Запасы тучных лет в России тают, но с другой стороны — те, кто ожидает крах Российской Федерации, могут продолжать ждать дальше.


Андрей Татарчук
Рига — Москва — Рига