Почему бронетанковый парк РККА устарел после первых выстрелов Второй мировой?       

---

Начало здесь
Впрочем, в отличие от бесчисленной орды «разоблачителей исконной агрессивности нацистской Германии», утверждать, что создание вермахта было очередным шагом к развязыванию Второй мировой войны, я не стану — по той простой причине, что довольно долго новорожденный вермахт для своих соседей был не страшнее ярмарочного Петрушки.

Ведь что предполагал закон от 16 марта 1935 года — о создании вермахта? Если отбросить в сторону пропагандистскую шелуху — то ничего сверхъестественного и ультраагрессивного.
 

Первое — «служба в вооруженных силах происходит на основе всеобщей воинской повинности».

Второе — «немецкая армия мирного времени, включая военную полицию, состоит из двенадцати корпусов и тридцати шести дивизий», численность каковых не будет превышать полмиллиона штыков и сабель.



 

То есть создание нормальной армии мирного времени — причём значительно меньшей (относительно соотношения числа военнослужащих к общему количеству населения), чем у соседей — Польши и Франции.

Армии, НЕ имевшей в то время достаточного количества оружия даже для военнослужащих срочной службы — не говоря уже о мобилизованных в случае войны. Армии, НЕ располагавшей ни танками, ни самолетами, ни тяжелой артиллерией — то есть, по сути, ополчения, вооруженного лишь лёгким стрелковым оружием.

Но именно в этой СЛАБОСТИ вермахта и была его СИЛА…


Все армии потенциальных противников Германии к 1935 году имели на вооружении гигантские количества разного рода смертоносных девайсов (большей частью оставшихся от Первой мировой).

У Франции в арсеналах и артиллерийских парках ржавело более семисот тяжелых орудий калибром от 234-мм и выше, а также более четырнадцати тысяч стволов меньшего калибра, а танковый парк состоял из двух тысяч «Рено FT-17» (плюс несколько сотен более новых машин).

Польша к этому времени понастроила более шестисот танкеток TKS и полторы сотни танков 7ТР (в девичестве — «Виккерсов шеститонных»), а её артиллерия насчитывала более трех с половиной тысяч пушек и гаубиц, включая 220-мм чешские мортиры.

Советы к 1935 году одних только крейсерских танков БТ-5 понастроили более 2100 штук — превзойдя в этом отношении всех своих соседей, вместе взятых! То есть если бы всеевропейская война началась в сентябре 1935 года — вермахт на фоне соседних армий выглядел бы крайне бледно…





Но «если бы да кабы» нас не интересуют. Нас интересуют реальные события тех лет — связанные с военно-техническим прогрессом и военной наукой.

А в этой сфере в эти годы происходили просто революционные изменения!


Рубеж двадцатых-тридцатых годов изобиловал великим множеством военно-научных трудов — авторы которых силились предугадать, какова будет война будущего, и, соответственно, какие виды вооружений следует в предвидении оной войны развивать.

У всех на слуху была доктрина Дуэ (его первая книга «Господство в воздухе» выходит в 1921 году) — согласно которой авиация есть сугубо наступательное оружие, и она одна сама по себе способна добиться победы в войне — массированными непрерывными бомбардировками городов противника; эти налеты должны будут продолжаться до тех пор, пока изнуренное население страны противника не будет морально сломлено и не потребует от своего правительства капитуляции.

Не спали в шапку и британские военные теоретики — с 1923 года в Англии была принята наступательная доктрина «воздушного устрашения». Военное руководство полагало, что, опираясь на военно-морские силы и авиацию, Великобритания сможет подорвать военно-экономический потенциал любого европейского противника путем разрушения воздушными бомбардировками его политических и промышленных центров.

Тем не менее, на Альбионе разрабатывалась теоретически и отрабатывалась на практике тактика механизированных войск, была даже сформулирована «доктрина Фуллера» — впрочем, так и не принятая всерьез британским министерством обороны.

Во Франции опасным вольнодумцем прослыл полковник де Голль — также упражнявшийся в писании книг о будущей войне и о решающей роли в оной танковой армии, состоявшей сплошь из профессиональных военных.





Но все смелые теории великих умов стран Антанты натыкались на одно простое, но практически непреодолимое обстоятельство — на запасы существующего вооружения и боевой техники. Какой парламент в здравом уме вотирует несколько сот миллионов франков (фунтов стерлингов) на создание «армии завтрашнего дня» — когда арсеналы ломятся от совсем не старого и вполне годного оружия?

Полковник де Голль сколько угодно мог фрондировать старым заслуженным генералам и издавать скандальные книжки — все его потуги разбивались, как горох о стенку, о бесконечные, уходящие за горизонт ряды 75-мм пушек и 155-мм гаубиц, об ангары, плотно заставленные танками «Рено», о цейхгаузы, доверху забитые винтовками Лебеля.

Равно и Лиддел Гарт мог сколько угодно призывать британское военное командование стряхнуть с себя пыль самодовольства, остановить постройку десятков новых крейсеров и вложить деньги в создание механизированной армии — в ответ ему всегда раздавалось одно: «Британия — остров!», сиречь — сила англичан в их могущественном флоте.

И только одни немцы могли себе позволить принять к исполнению самые смелые прожекты своих широко и нестандартно мыслящих молодых полковников — у них НЕ БЫЛО АРСЕНАЛОВ, забитых вооружением и боевой техникой вчерашнего дня!
 
 

---

Окончание

---