Собака на сене
Белоруссия глазами рефмеханика

   Александр Гильман

Я с большим интересом прочитал статьи о своеобразной экономической модели Белоруссии. Хочется добавить и свои пять копеек — как-никак, не раз бывал и многое слыхал. Разумеется, я не преподаватель экономики, как один из уважаемых спикеров, и не директор крупного завода, как герой другого интервью. Сужу не выше сапога — с уровня своей немудреной профессии железнодорожного рефрижераторного механика.

Но сначала несколько слов о другой замечательной стране. В последнее десятилетие большая часть перевозок скоропортящихся продуктов производится в Казахстан. Там очень любят американские куриные окорочка. Как-то разговорился с коллегой в Алма-Ате: оказывается, я привез окорочка из Риги, он — с китайской границы. Так и представил себе американскую курицу и ее посмертное кругосветное путешествие по маршруту «одна нога здесь, другая там» — с какой-нибудь арканзасской фермы через Атлантический океан в одном случае и Тихий в другом со счастливым воссоединением у подножья Тянь-Шаня.

Так вот, в Казахстане, где так часто приходилось бывать, очень низкий акцизный налог. В результате бутылка дешевой водки стоит примерно 30 сантимов на наши деньги, а приличной — 50. Это дает неожиданный эффект — практически отсутствует крутка: себестоимость производства поддельной водки примерно такая же. Значит, можно без риска для здоровья употреблять дешевые напитки, тем более что спирт там делают из местного качественного зерна.

Разумеется, редкий рефмеханик откажет себе в удовольствии запастись на обратную дорогу несколькими десятками бутылок с красивыми этикетками. Слава богу, вагон, в котором нам выпало счастье жить и трудиться, идеально подходит для таких перевозок. Там можно спрятать черта — столько замечательных тайников.

И вот один мой приятель следует в обратный путь — было это примерно в 2003 году. Он не обратил внимания, что по какой-то причуде железнодорожных богов последний этап этого путешествия проходит не по традиционному пути — из Подмосковья через Великие Луки и Себеж, а с небольшой кружностью — через Смоленск, Витебск и Полоцк. И вот в одно печальное утро раздается стук в дверь, и коллега обнаруживает себя на белорусской станции Полоцк в окружении пограничников и таможенников, настаивающих на проверке вагона перед пересечением белорусско-латвийской границы.

По какой-то трагической случайности эти пограничники обнаруживают спрятанную водку, категорически отвергают предложение поделиться или принять небольшой денежный дар (ведь мы знаем, что в Белоруссии коррупции не существует, Батька искоренил это зло) и принимаются составлять акт о злонамеренном ввозе в республику Беларусь контрабандного груза. Коллега пытается убедить их, что этот ввоз состоялся всего часов пять назад на неохраняемом участке белорусско-российской границы, что все эти часы он провел в беспробудном сне не совсем трезвого человека, что как ввез эту несчастную водку, так и вывезет ее, дайте только волю, — никакого эффекта.

Тогда он прибегает к последнему аргументу: дескать, водка не моя, как она оказалась в тайнике — понятия не имею. Скорее всего, сменщики, ездившие до меня, так перепились, что забыли, где что спрятали. «А это совсем другое дело, — заявляют служители белорусского закона, — в нашем демократическом государстве презумпция невиновности превыше всего. Раз вы утверждаете, что не ввозили контрабанду, у нас к вам претензий нет. Но неопровержимо доказано, что ваш вагон использовался для перевозки контрабанды, поэтому в соответствии с такой-то статьей закона он конфискуется».

Наш герой уныло бредет на автобус. Частная фирма, в которой он работал, разумеется, его увольняет и принимается судиться с белорусским государством — совершенно безуспешно. Несчастный вагон я видел в Полоцке еще год спустя, и нетрудно предположить, что с ним стало. Вагон этот состоит из жилой части и дизельного отделения, дизеля вырабатывают ток, от которого питаются расположенные в грузовых вагонах холодильники. В вагоне — водяное отопление, водой из той же системы охлаждаются дизеля. Естественно, с наступлением зимы все размораживается, и вагон превращается в полсотни тонн металлолома. Учитывая, что вагоны сделаны в братской ГДР и их выпуск прекращен с момента безвременной гибели этого государства, горечь фирмы-владелицы не поддается описанию.

В каждом рефмеханике скрывается политический аналитик. Мои коллеги долго обсуждали ситуацию и осуждали нашего друга — он должен был взять вину на себя, тогда карающий меч закона обрушился бы на него, а не на фирму. Лучше заплатить штраф, чем остаться без работы — не так ли? Кроме того, уязвима сама по себе частная фирма. Белорусы частников не любят, а мы, работающие на государственной Латвийской железной дороге, можем сравнительно безопасно возить контрабанду.

Сказано — сделано, и через год поймали уже две бригады с нашего государственного предприятия. Они чистосердечно раскаялись, были отданы под суд, и им присудили довольно крупный штраф. А вагоны наши, хотя они и государственные, суд конфисковал.

Я тогда был депутатом, пытался хлопотать, обратившись к главе парламентской комиссии по дружбе с Белоруссией, ныне покойному Александру Голубову. Мне дали ознакомиться с предыдущим делом, и выяснилось, что суровый белорусский закон не предполагает другой меры наказания за контрабанду, кроме конфискации средства перевозки. Правда, переговоры на высшем уровне привели к неправосудному решению — вагоны освободили, они вернулись на родину, а механиков уволили. Поэтому герой первого рассказа через некоторое время устроился на наше предприятие, а по меньшей мере один из фигурантов второго — в ту частную фирму. Мужики-то хорошие, не пропадать же специалистам...

Периодически по телевизору показывают леденящие душу репортажи о водителях фур, в нечеловеческих условиях неделями ожидающих очереди на пересечение латвийско-российской границы. В основном это транзитные машины, следующие из Европы. Почему бы им не прокатиться с ветерком коротким путем через Белоруссию по тамошним прекрасным дорогам с дешевой соляркой? Рискну предположить: в каждом профессиональном путешественнике дремлет контрабандист-любитель, и чрезвычайная суровость белорусов к средствам перевозки толкает водителей в объятия куда более толерантных российских таможенников.

Я знаю, что немало читателей этих строк симпатизируют суровому Батьке, непреклонно воюющему с кровососами-капиталистами. Мне же, как человеку, чтящему закон лишь до определенного предела, Белоруссия видится собакой на сене, которая мешает жить другим совершенно бескорыстно, ничего не получая взамен для себя.