Есть такое понятие — политика компании, очень нужная и удобная штука. Достает вас клиент — ну его, возиться с аккредитивом, давайте на открытом кредите, мы ж заплатим. Можно объяснять, почему не хочешь, но проще произнести заклинание: «Политика компании!» Обсуждению не подлежит.
 
Политика компании — конституция, в отличие от устава, обычно неписаная. Она дает сотрудникам установку, как действовать в любой ситуации, привычной или нестандартной. Это и технические правила, и морально-этические. Быть порядочным, не врать. Всегда держать слово. Никогда не экономить на страховке. Платить всегда в срок, не можешь, — не вилять хвостом, передоговориться, заплатить штраф, покрыть убытки партнера. Либо наоборот — всегда задерживать платежи до последнего. Заботиться о сотрудниках — нормально платить, давать перки (perquisite — пакет дополнительных льгот), или считать их легко заменимым быдлом, которого полно за воротами.
 
В лондонском Сити, в двенадцатиэтажном офисе огромной трейдерской компании видел автоматы с бесплатными бутербродами и кофе, бесплатную столовую. В 17.00 у подъезда выстраивалась несметная очередь кэбов, сотрудников бесплатно развозили по домам. «Как это?» — спрашиваю. «Эти люди каждую минуту принимают миллионные решения», — объяснили мне. Их надо беречь.
 
Помните ВЭФ? Невиданная автоматическая столовая, детский сад, клуб-дворец, своя больница. Все это — перки для дополнительной мотивации сотрудников, помимо зарплаты.
 
 
Два — в кусты
 
В клетку сажают трех обезьян, ставят стул и подвешивают банан. Обезьяны тут же банан съедают. Начало эксперимента: как только обезьяна вскакивает на стул, всех обезьян в клетке окатывают из брандспойта ледяной струей. Обезьяны понимают, что банан брать нельзя.
 
Второй этап: одну обезьяну заменяют. Новая прыгает на стул, две другие ее стаскивают, они знают, нельзя: хлестнет струя.
 
Третий этап: меняют еще одну обезьяну. Новая прыгает за бананом, две другие ее стаскивают, в том числе и вторая, струи не знавшая.
 
Наконец, меняют последнюю обезьяну, и две другие стаскивают новую со стула. Итог: в клетке три обезьяны, все знают, что банан трогать нельзя, но уже никто не знает, почему. Это называется — «политика компании».
 
Замечательный журналист семидесятых, тогда приближенный, Федор Бурлацкий вспоминал, как однажды он теплым дачным вечером спросил гревшегося на солнышке руководителя страны: «Леонид Ильич, а не стоило бы людям поднять зарплаты, сделать оплату за труд более справедливой?» Леонид Ильич засмеялся: «Ты не понимаешь, люди всегда найдут способ. Я вот студентом в Астрахани арбузы грузил. Один в грузовик, два в кусты». Так мыслил руководитель, и отсюда формировалась внутренняя политика компании под названием СССР. В ней мы жили по-настоящему. И понарошку — по Конституции.
 
На «Фейсбуке» мне задали вопрос: «Maxima, бесспорно, не без вины. Но при травле Maxima почему не спрашивают, кто принял объект и кто разрешил строительство на крыше действующего здания?..»
 
Неправда, вопросы к строительству на первом плане, и «Максиму» никто специально травить не собирался. Но пожарная сигнализация в «Максиме» оказалась последней в цепочке событий, приведших к гибели людей. Без сомнения, пожарная сигнализация не выдержит тщательной проверки на каждом втором объекте, но здесь это стало фатальным.
 
 
Просто сломалась
 
Почему-то руководство «Максимы» решило, что лучшая защита — это нападение, и директор всей Prekyba, головной компании, Иоланта Бивайните от недалекого ума наговорила такого, что хватит лет на десять по статье «преступная небрежность». На голубом глазу она рассказала, что можно, нужно и целесообразно пренебрегать безусловными противопожарными инструкциями, что прежде, чем их выполнить, нужно проанализировать, не ошибка ли это. Что если нет явных признаков опасности, то «стоять под грузом» можно.
 
— Еще до бедствия звучала сирена.
— Я не специалист. Наверняка у вас в офисе тоже есть сигнализация. Представьте — зазвучала пожарная тревога. Что вы делаете? Сначала все люди смотрят, возник ли где-то пожар. Если бы люди погибли из-за пожара, то я не знаю, что бы вы сейчас сказали. Но люди погибли не из-за этого. Какое это имеет отношение к сигнализации?
— Однако если бы эвакуация случилась, то, возможно, столько людей бы не погибло?
— Как можно принимать решение об эвакуации, если нет пожара? Сигнализация просто сломалась!
 
Вопросы даму застали врасплох, и она честно брякнула, что думала. Одумавшись, извинилась перед жителями Латвии за нетактичность, невежливость и еще чего-то. «Я, — говорит, — не специалист, в пожарной сигнализации не разбираюсь». Еще раз дура: надо было извиниться, что она безграмотный руководитель, уволиться и сделать харакири, если есть харакири для женщин. Инструкция и пишется для неспециалистов, она простая: если сирена — спасайся, кто может.
 
Пожарные инструкции нужно выполнять на уровне безусловного рефлекса. Встать со стула, бросив манатки, и выйти на улицу. Охрана «Максимы» обязана была по сирене приказать покупателям побросать неоплаченные корзинки у касс, вывести всех на улицу и вызвать ответственных за работу сигнализации. А те бы сказали, что срабатывание ложное, получили счет за убыток и расписались.
 
 
Разумное отношение
 
В морских круизах в первый же день пассажиров одевают в спасательные жилеты и показывают, которая лодка ваша, если что. Стюардесса перед каждым взлетом бубнит мантру, как надеть жилет. Когда сотрудники «Максимы» последний раз отрабатывали учебную пожарную тревогу, даже на пустом зале? Или первый? Как вы думаете, когда в рижском универмаге, не только в «Максиме», проводилась учебная пожарная тревога? В театре, в кино?
 
Статус правил пожарной безопасности — приказ, а приказы выполняют, не раздумывая. По законам военного времени. Если глава компании демонстрирует «разумное отношение» к приказам, так формируется политика компании. Соответственно у сотрудников возникает такое же отношение к ее руководящим указаниям. То, что шутливо описывается как параграф первый устава израильской армии: «Дайте же слово сказать и командиру». Результаты же такой политики, говоря без обиняков, преступны.
 
Не знаю, была ли связана пожарная тревога с разрушением конструкций, скажут эксперты. Мне трудно поверить в простое совпадение, что сигнализация беспричинно взбесилась именно в этот день. Или это был перст Божий — «Я же тебе посылал и лодку, и вертолет», — от которого отмахнулись должностные лица. Не было бы тревоги — наверное, к «Максиме» не было бы вопросов. Но она была!
 
Начали «травить» «Максиму» — выступил ее латвийский начальник Ясинскис. «Я, — говорит, — не чувствую вины, чувствую ответственность». Или наоборот, если уточнить запись, неважно. Еще объяснил бы разницу: мы-то думали, что оба понятия определяет закон. Прокурор пишет обВИНение, судья определяет ответственность за вину. Тут же дипломатический скандал, и голова Ясинскаса полетела. А он всего-то выполнял политику компании.
 
 
Человек с десятью миллионами
 
Что-то в этом ирреальное: хозяин «Максимы» — самый богатый человек Литвы, стоит миллиард евро, а продавцы — из самых низкооплачиваемых. Знаю нескольких продавщиц из небольшого латвийского городка, они получают гроши, сто шестьдесят латов за десять смен в месяц грязными. Но какой выбор? Другой работы в этом городишке нет. Своего работодателя они, мягко говоря, недолюбливают. Какой ответственности людей можно ждать, каких самостоятельных действий, инициативы? Кто из замордованных сотрудников решится «дернуть стоп-кран»? Опора компании —  персонал — оказался хлипкой ножкой. А дальше из-за небрежения всей системы «сверху вниз» и покупатели — назойливое стадо.
 
Сколько голов должно быть срезано? Не говорю об уголовной ответственности, административно? Уволено или отправлено  в отставку, добровольно или принудительно? Надо ли отправлять в отставку г-жа Бивайните? Или только приговорить к пяти годам без косметики? Ведь над ней есть акционеры? Кто сформировал политику компании, которой и она, и Ясинскис руководствовались?
 
Говорят, деньги не делают человека счастливым: человек с десятью миллионами долларов ничуть не более счастлив, чем человек с девятью. Вряд ли хозяин «Максимы» сильно бы обеднел, если бы платил персоналу нормальные деньги. Но директором Prekyba, возможно, был бы человек с интеллектом, а не дама с мировоззрением домашней хозяйки.
 
Ушел в отставку премьер, взяв на себя высшую ответственность. Тут же истерика — пусть заодно уйдут мэр, вице-мэр, министр экономики, кто-то еще — а про министра внутренних дел забыли. Зачем, если ушел главный?
 
Впрочем, и он не главный. Все они жили, лучше или хуже, в существующих законах. Административный механизм создавал подзаконные акты, правила, нормативы. Но если порочны законы, определяющие правила строительства? Тогда, может, всему Сейму дорога на свалку? Или только спикеру? Кто формирует внутреннюю политику компании под названием Латвийская Республика?
 
Или мы сами?