---

К экс-европарламентарию, сопредседателю партии «Русский Союз Латвии», организатору пикетов против перевода школ на латышский язык обучения Татьяне Жданок, которую многие упрекают в том, что она использует борьбу за сохранение школ нацменьшинств как политическую рекламу и способ обеспечить себе необходимую для попадания в Сейм поддержку избирателей, в настоящее время применен статус лица, против которого начат уголовный процесс. В интервью Русскому TVNET она рассказала о допросе, видении будущего и настоящего Латвии, проблемах образования, «культе Ушакова» и о том, как сама изучала латышский и другие языки.
 

---

 

 
Про уход из Европарламента и «сожженные мосты»


 

— В начале этого года вы сложили свой мандат в Европарламенте и вернулись в Латвию. Что побудило вас принять такое решение?

— Когда я давала показания следователю в Полиции безопасности, у меня спросили «Что такое штаб зашиты русских школ»? Я сказала — это движение, созданное в начале нулевых, когда мы боролись с первой попыткой ликвидации образования [на русском языке], компромисс был достигнут и это движение на некоторое время прекратило свои акции, но потом вынуждено было возродиться.
 

Следователь спросил: «А кто и когда его возродил?», на что я ответила, что его возродил господин Шадурскис. Могу назвать точную дату — 23 октября 2017 года, когда мы организовали протестную акцию напротив Министерства образования.
 

Эта дата является отправной точкой, когда я стала думать о том, что противопоставить этой безумной идее ликвидировать образование в школах нацменьшинств, и даже искоренить возможность получить такое образование в частной школе за собственные деньги.

Мне тогда, если честно, казалось, что эту идею можно остановить на этапе продвижения к Кабинету министров, но когда в декабре Кабинет министров концептуально одобрил законопроект, я стала думать о том, чтобы сложить мандат и вернуться в Латвию. Я чувствую свои обязательства реагировать на попытки ликвидировать образование на русском языке, поскольку вошла в политику, протестуя против сворачивания высшего образования на русском языке.


— То есть на принятие решения у вас ушел примерно месяц?

— В общем в декабре я уже стала обращаться в Европарамент и соответствующие инстанции, чтобы выяснить, как формально всё это сделать. Ну конечно же, необходимо было обсудить этот шаг с Мирославом Митрофановым, который был в списке следующим после меня [и сейчас занимает мое место]. А так я держала это [свое решение] в строжайшей тайне.


— Что вы чувствовали в момент возвращения домой? Не было ощущения, что ваша политическая карьера разделилась на «до» и «после»?

— Честно говоря, нет. У меня жизненное кредо «Идти вперед». Невзирая на препятствия — я стараюсь не сокрушаться о том, что сделано, потому что если себя корить, что ты сделал что-то не так, то жить очень тяжело.

В свое время, когда я публично выступила против ликвидации высшего образования на русском — сначала в университете, потом на съезде Интерфронта — я сожгла мосты.

Я понимала, что мне придется уйти из университета. Но я всегда себе напоминала песню Гурченко «Не бойтесь жизнь переменить» из кинофильма «Вокзал для двоих». Это кредо не только моей политической карьеры, но и всей жизни.


Про уголовный процесс и арест Гапоненко и Линдермана




— Арест Александра Гапоненко, задержание Владимира Линдермана, вы находитесь в статусе подозреваемой по уголовному делу... Что, на ваш взгляд, происходит?

— Испугались массовости протестных акций. Да, 23 октября, первая акция была не очень многочисленной и в ней действительно приняли участие в основном наши сторонники возраста бабушек и дедушек школьников. Но следующие митинги собирали все большее количество людей, на Вселатвийском родительском собрании был практически полный зал вместимости 1000 человек.

Особенным шоком, я думаю, было 1 мая — достаточно посмотреть комментарии премьера Кучинскиса, комментарии журналиста Элиты Вейдемане, которую возмутило, что мы шли по главной улице города. Все это, я думаю, заставило власти принять жесткие репрессии.


— Всё дело в том, что никто не ожидал этой активности?

— Эти акции затрагивают очень глубоко — люди вынуждены задумываться о том, где им продолжать жить со своей семьей, где учить своих детей — я имею ввиду в какой стране, а не в какой школе.
 

Власть имущие думали, что с помощью на все согласной якобы оппозиционной партии «Согласие» все проблемы с... как бы это сказать помягче, управлением русскоязычной частью населения Латвии решены — что людям дали «успокоительные таблетки» в виде того, что один человек решит все ваши вопросы, голосуйте только за него — и всё будет в порядке, жить будет хорошо...
 

В общем, сказки в духе кота Леопольда.

И то, что у этой партии странным образом рисуются стабильные возрастающие рейтинги, заставляло власть и эту партию думать, что все протестные настроения подавлены и потенциала нет и огня там нет... Как выяснилось, он есть.


Про «Согласие» и «культ Ушакова»




— Недавно в одном из интервью вы отметили — какое-то время назад вам «казалось, что русскоязычное население было убаюкано сладкими словами Нила Ушакова, мол, «все будет хорошо», «не надо ничему сопротивляться», «мы сами договоримся с правящими политиками»». Правильно ли я понимаю — вы считаете, что Ушаков намеренно не заступается за русские школы, боясь того, что потеряет часть электората, которая являются сторонниками реформы Шадурскиса?

— Поддерживают Шадурскиса, как оказалось, и партии правящей коалиции, что для меня кажется странным, потому как до этого «Единство» занимало более разумную позицию. Но, видимо, потеряв влияние и поддержку, они уже потеряли и силу стоять на центристских позициях.

А что касается «Согласия», то я могу сослаться на книгу, написанную нами с Митрофановым^* — целая глава посвещена негативной тенденции снижения политической и гражданской позиции, отсутствия гражданского общества в среде русскоязычных жителей Латвии именно по вине «Согласия». Культ личности Ушакова имеет место быть, и он является вредным для развития здорового самочувствия 37% населения.

 

^* Речь идет о главе «Результаты десятилетия штурма Стеклянной горы» из книги «Русские Латвии на изломе веков». Русский TVNET приводит цитаты:





«Нил Ушаков спас Партию народного согласия от разгрома в середине 2000-х годов. Он стал формальным, а потом и реальным руководителем объединения «Центр согласия», обеспечив ему многолетний успех.

Благодаря Ушакову многие политики сохранили свои должности или сделали карьеру с нуля. В течение десятилетия «Согласие» сохраняло высокие рейтинги доверия избирателей, часто выходя на первое место по популярности среди всех политических сил. [..]

Помимо грамотных организационных решений, личной харизмы Ушакова и большой работы членов партии «Согласие», определяющую роль для успеха этой политической силы сыграла позиция официальной России, сделавшей стратегический выбор среди нескольких русских партий Латвии в пользу «Согласия» и не менявшей этого выбора в течении всего десятилетия. [..]

За десять лет пропаганда последовательно меняла восприятие Нила Ушакова. В 2006 году он позиционировался как самый перспективный русский политик среди многих других, в 2009 — как самый авторитетный среди прочих, а начиная с 2010 года — как единственный, кто вообще что-то делает на фоне остальных — неинтересных и неспособных.

С этого времени ценность партии «Согласие» стала восприниматься исходя из факта, что Ушаков имеет к ней отношение. Принадлежность того или иного кандидата в депутаты к «партии Ушакова» открывало кандидату карьерные возможности зачастую вопреки его низким человеческим и профессиональным качествам. [..]

В начале второго десятилетия XXI века в русской среде Латвии сложился культ личности Нила Ушакова.

Это соответствует массовой психологии постсоветского человека, разочарованного в демократии тяготящегося свободой и готового переложить всю ответственность на лидера в обмен на его заботу, или, как минимум, имитацию заботы».
 

— Возвращаясь к вопросу о позиции Ушакова. Как вы оцениваете — эта тема ему больше не интересна, или он просто боится не угодить части своих избирателей?

— Он пытается как политик захватить весь спектр избирателей — от центра до более радикальной части. В политической теории такое в принципе невозможно. Ушаков пытается угодить и тем и другим. Референдум в 2012 году (о присвоении русскому языку статуса второго государственного, — прим.ред.) очень хорошо иллюстрирует его поведение.

Когда начали собирать голоса официально, через Центральную избирательную комиссию, я подписалась и дала интервью Первому Балтийскому каналу. И тут же идет интервью Ушакова, о том, что он категорически против и подписываться не будет. А через неделю по телевидению сюжет — Нил Ушаков подписывается «за». Это ему вспоминают до сих пор.

Я думаю, что в тот момент был сделан очень странный политический шаг — я не буду его оценивать — но как за неделю можно было поменять позицию?


О проблемах Латвии, выборах в Сейм и зарплатах в конвертах




— Как по-вашему — можно ли сказать, что те люди, которые 1 мая шли вместе с вами по улице Бривибас, разочаровались в «Согласии»?

— Вы знаете, нас пытаются все время обвинить в том, что все протестные акции привязаны исключительно к году выбору в Сейм и предвыборной компанией. Я вам честно скажу — это не так. Поменяли местами причины и следствия. Мы естественно собираемся участвовать в выборах, и для этого я сдала мандат в Европарламенте, именно потому, что через Сейм мы собираемся решать проблему, а не потому, что мы хотим попасть в Сейм и там успокоиться.

[В связи с последними событиями] похоже, что сейчас у нас не будет времени заниматься предвыборной кампанией партии, тем более что нам пытаются всячески усложнить жизнь — все вопросы следователей связаны с партией, и дело, которое возбудили против меня, тоже в контексте того, что я являюсь сопредседателем партии. Нам отказано в открытии счета, различные административные препятствия создаются...
 

Меня лично не допустят к участию в выборах, это уже ясно — конституционный суд будет 31 мая, и по всем материалам, которые я прочитала, это ясно.
 

Все официальные позиции, которые высказали различные учреждения, начиная Министерством юстиции, заканчивая омбудсменом, — за то, что эти политические ограничения надо сохранить в законе.


— Какую поддержку, по вашим оценкам, Русский союз Латвии получит на парламентских выборах?

— Я абсолютно уверена, что нас попытаются не допустить к участию в выборах именно потому, что знают, что мы гарантированно проходим в Сейм. В нас видят конкурентов и тех, кто будет последовательно озвучивать интересы избирателей.


— Говоря об интересах избирателей... Язык и образование — это ведь не единственные вопросы, решения которых ждут жители Латвии. Что, на ваш взгляд, сегодня является приоритетом работы правительства помимо того, что мы уже обсудили?

— Самые больные для Латвии вопросы сегодня как раз находятся в компетенции государства. И помимо вопросов языка, образования и гражданства, специфических для русскоговорящих, это также социальная сфера.

Мой опыт работы в Европарламенте показал, что новый состав парламента не позволяет решать на уровне Европейского союза те вопросы из социальной сферы, которые в компетенции ЕС.
 

Например, требование, которое было в нескольких докладах — об установлении на уровне ЕС общего минимального дохода. Причем этот минимальный доход проще использовать в качестве показателя, чем минимальную зарплату или пенсию. Минимальная зарплата в Люксембурге в пять раз выше, чем минимальная зарплата в Латвии. У ЕП есть предложения, чтобы минимальный доход составлял 60% от средней зарплаты по стране.
 

В Латвии, в первую очередь, нужно пересматривать те законодательные акты, которые вызывают слишком большой разброс между наименее обеспеченными и наиболее обеспеченными. В частности — в общественном секторе.

Эта «вилка» зарплат, которая дается законом о чиновничестве и соответствующие зарплаты чиновников, там эти коэффициенты просто скандальные... В той же Швеции зарплата министра в три раза выше зарплаты учителя. А у нас эти скачки просто жуткие!

Земельный налог, опять же. Нужно минимизировать обязательства за единственное жилье.


— Вы сказали про «минимальный доход», который рассчитывается от средней зарплаты по стране. В Латвии до сих пор высокий показатель теневой экономики, и часть работающих получает зарплаты в конвертах. Как эта инициатива может быть реализована в таких условиях?

— Мы, в первую очередь, говорим об общественном секторе — там где все прозрачно, про тех, кто зарплаты получает из бюджета. Здесь уже вопиющий разрыв в доходах.

Другое дело, что средняя зарплата по стране достаточно небольшая, где-то в районе 800 евро, поскольку в частном секторе используются «серые» схемы.

Это отдельная проблема, которую нужно решать, уменьшая соответствующие налоги. В этом смысле у нас есть определенные расхождения с ортодоксальными левыми, главным принципом которых является увеличение налогов и их перераспределение.


О международных отношениях и России




— Если мы говорим о позиции страны на международной арене. Какой, на ваш взгляд, должна быть коммуникация Латвии с Россией?

— Наша географическая позиция давала нам возможность быть мостом между Западной Европой и Россией. Вместо этого наша правящая элита выбрала субординацию интересам заокеанского гиганта в лице США. Я считаю это стратегической ошибкой.

Сейчас наступает момент истины — наше внешнеполитическое ведомство полностью поддержало интервенцию США в Ирак. Канцлер Германии и президент Франции заявили, что Латвия поторопилась, и категорически это осудили.

Сейчас второй момент истины по вопросу об Иране — как известно, США в одностороннем порядке вышли из ядерной сделки по Ирану. И Германия и Франция, и ЕС в целом заявили, что ЕС остается привержен этой сделке.
 

Наши же правящие, не желая проводить самостоятельную политику, вечно стоят перед выбором «где этот господин» — или, условно говоря, Трамп или это Меркель, или это Макрон.
 

Эта вечная проблема, и это показывает история, вечная попытка той же Британии, затем США не дать усилиться континентальной Европе. Больше всего они боятся этой связки «Париж-Берлин-Москва».

Пропадает однополярный мир, который США не могут единолично удержать. Возникают другие центры силы — этими центрами называют Китай, Индию, страны Южной Америки, возможно, Россию — но куда? — Россия евразийское государство — на восток или на запад. А Европу никто не называет, потому что Европа сама не может быть центром силы. А вот вместе в Россией может. Этому США очень препятствует.

 

— То есть вы за то, чтобы Латвия сотрудничала с Россией?

— Я убеждена, что это единственный выход, чтобы «не скатиться в войну».
 

— Вы часто используете термин «правящая элита». Какой политик, представляющий «правящую элиту», вам наиболее симпатичен?

— Я не буду называть фамилии, но есть в Латвии политики, которые все-таки осмеливаются резко критиковать одностороннее ориентирование на США, НАТО и противостояние с Россией. Партию тоже называть не буду, но совершенно очевидно, что это не «Согласие».


И снова о школах, проблемах образования и языке




— Центральной темой Вселатвийского родительского собрания, после которого было возбуждено уголовное дело, был переход на латышский язык обучения. А есть ли у «рассерженных родителей» к Министерству образования еще какие-либо претензии? Не хромает ли в целом качество образования в Латвии?

— Я смотрю на существующие учебники и у меня волосы встают дыбом — вопиющий непрофессионализм!

Я беру в руки билингвальный учебник, где какой-то текст на латышском, какой-то на русском, вводятся какие-то термины, определения на русском там даже не выделены... Как ребенок может все это понять, сопоставить?

Второе — абсолютное отсутствие хороших методик изучения латышского языка. В 1998 году мы, работая в комитете по правам человека, делали проект для телевидения, направленный на выработку межнационального согласия. Затем нам предложили сделать серию передач для улучшения навыков латышского языка. Так вот, я с большим трудом смогла найти преподавателя и материал, который можно было бы использовать.

Сейчас то же самое — нет нормальных разъяснений грамматики, нет хороших методик. Это громадная проблема.

Третья проблема — подготовка учителей. Сейчас из школ массово увольняются педагоги. И то, что школы покидают учителя, недостаточно владеющие латышским, известно давно, но есть одно удивительное явление — массово увольняются латыши из школ нацменьшинств. Все это приводит к громадным проблемам комплектования штата учителей.


— Я сама училась в школе нацменьшинств, и помню, как в 2004 году против реформы протестовали преимущественно школьники. В меру своих сил, конечно. Носили на сумках красные значки «Нет реформе-2004», выцарапывали такие же фразы на партах... Сегодня среди школьников такие же эмоциональные настроения как и 14 лет назад, или реформа больше беспокоит родителей?

— Сейчас гораздо больше запугана администрация школ. Директора и учителя боятся. Кроме того, принят новый закон о лояльности педагогов. В 2003 его не было. Я знаю конкретную школу, не буду её называть, где учителя и директор категорически запретили кому-либо посещать протестные акции. Идет большое давление.

На нашей первой протестной акции 23 октября 2017 года присутствовали три преподавателя частного вуза, их всех вызвали «на ковер» к руководству вуза, которое получило письмо от Министерства образования. Один из этих преподавателей — Константин Матвеев, профессор Балтийской международной академии.


— Понятно, что педагоги, администрация школы могут бояться потерять рабочее место и т.д. Но кто может повлиять на учеников, им то чего бояться?

— Вот как раз 1 мая было очень много учеников.


— А нет такой тенденции, что школьникам просто все равно, на каком языке учиться?

— Люди очень разные.

В 2003-2004 таких цифр о том, что 80-90% выпускников школ собираются уезжать из Латвии, не было. Если люди собираются уезжать, то они уже себя не чувствуют полноценными членами гражданского общества.


— Что, на ваш взгляд, было бы сегодня в Латвии, если бы в 2004 состоялась реформа Карлиса Шадурскиса?

— Я думаю, что здесь осталось бы ещё меньше народу. Тогда в пакете шел не только переход на латышский язык обучения, но и закон о языке, согласно которому все общественные мероприятия должны были проходить на латышском языке, включая театральные постановки в Театре русской драмы.

Принятие реформы привело бы к колоссальному оттоку населения, в том числе и латышей.
 

Ведь одна из причин реформы — создание рабочих мест для латышских учителей в связи с ликвидацией сельских школ. Это еще и полное опустение многих сел.
 

Я знаю, что такое школа в селе — это культурный центр, центр притяжение всего района. Как можно взять и ликвидировать его? Это ведь и подрыв латышских основ построения общества, способа жизни и т.д. Латвия уже тогда (в 2004 году, — прим.ред.) стала бы страной чиновников и пенсионеров, которые ухаживают за детьми, а родители работали бы за границей.

Если реформа вступит в силу без задержек и возможностей что-либо пересмотреть, печальный исход неизбежен. Потом придется ликвидировать многие проблемы — возвращать население назад или просто приглашать [в страну] каких-то других людей.

Как можно включать в планы экспорт образования, если это образование только на латышском языке? Мы потеряли громадные возможности привлечения целой группы студентов из-за рубежа.

Сейчас мы теряем банковский сектор, хотя говорили, что мы будем «второй Швейцарией». А ужесточения получения вида на жительство? Ведь эти люди приезжали к нам со своими детьми, они здесь учились...

 

Как Жданок сама учила латышский и другие языки




— Вы сами свободно владеете как минимум четырьмя языками. Русский родной. В каком возрасте и как быстро вы выучили латышский, английский, французский?

— Латышский я учила в школе, его я понимала, но не разговаривала. Английский учила в школе, но он тоже был пассивен. Затем в вузе, поскольку все наши математические конференции проходили на английском, я выучила его намного лучше — мой английский до сих пор такой «научный».

Что касается латышского — всегда нужно преодолеть барьер. Когда ты начинаешь изучать новый язык, есть такая «стена», а преодолев ее, ты начинаешь говорить — пусть с ошибками, но люди понимают...

С латышским получилось так — на кафедре высшей математики у нас в основном все были латыши. Как только я пыталась выступить на латышском, все коллеги тут же переходили на русский — у них не было терпения слушать плохой медленный латышский.

«Стену» с латышским я преодолела в больнице, когда оказалась в медицинском учреждении — в палате были латыши, с тех пор барьер общения пропал. Сейчас я считаю латышский своим вторым языком.

Французский учить меня вынудили обстоятельства — я оказалась на стажировке во Франции.

До отъезда я немного позанималась с учителем, потом приобрела самоучитель и заставляла себя заниматься языком по два часа в день, и где-то через два месяца я начала говорить — все потому, что французы отказываются говорить по-английски.

Во Франции я училась год, первую презентацию, конечно, сделала на английском, но к концу стажировки я уже написала статью и докладывала о результатах на французском.
 

 
 
Виктория Пушкеле, Русский TVNET