Национал-демократия — название одной из маргинальных идеологий, еще иногда именуемая сепаратизмом русских субэтносов.

Она редко упоминается в средствах массовой информации, участники национал-демократических организаций и сообществ — в основном для общения между собой и распространения своих идей — используют интернет-ресурсы и социальные сети.

Кроме того, они участвуют в различных мероприятиях в основном совместно с либеральными политическими силами.

Почему рассмотрение и анализ идеологии национал-демократов может оказаться полезным?

Национал-демократия представляет собой один из интересных примеров трансформации идеологии, политического языка и взгляда на историю страны.

Со времени распада Советского Союза прошло 25 лет, но Россия и многие другие государства постсоветского пространства все еще находятся в переходном периоде (экономическом, политическом, культурном).

Легитимационная идеология правящего класса в таких условиях эклектически совмещает в себе вырванные из контекста символы и ценности разных эпох (дореволюционной Российской империи, СССР, элементы постсоветского дискурса 90-х).

В такой ситуации идеологические эксперименты происходят и в разных оппозиционных политических организациях и группах.


В 2000-е годы в Российской Федерации довольно активно шла трансформация право-консервативной и националистической идеологии.

Здесь можно вспомнить взлет и падение партии «Родина», появление ДПНИ, ЛДПР, также активно апеллирующей к сходным идеям. Да и сама действующая российская власть интегрирует элементы национализма в свои программные установки и речи публичных лидеров.

Идеи почти всех вышеперечисленных партий и движений строятся на довольно привычном национализме, который противопоставлял Россию — Западу.

Это, можно сказать, во многом развитие идей славянофилов и почвенников XIX века, для которых идеалом был образ Московской Руси, традиционной, почти незатронутой западным влиянием.


Положение стало заметно меняться после «оранжевой революции» на Украине в 2004 году.

В этот период достаточно активно заявили о себе национал-демократы, провозгласив, что России по примеру Украины нужна общедемократическая «буржуазная революция». По их мнению, это позволит сформировать новую полноценную политическую нацию, необходимую основу формирующегося государства.

При анализе программных текстов «новых националистов» становиться понятным — они представляют себе не одно новое государство в границах современной Российской Федерации, а целый конгломерат небольших стран.

 

Идеология национал-демократов представляет собой постмодернистский эклектичный конструкт, состоящий из националистических, неоязыческих и либеральных идей, причём либерализм в данном сочетании представлен экономическим и политическим компонентами.
 

Подобная причудливая смесь сочетает в себе попытку совместить националистические, а иногда и просто расистские идеи с антиэтатистскими либеральными лозунгами.


При подробном изучении идей и концепций, на которых построена идеология национал-демократии можно вспомнить два имени, связанные с литературой и философией XIX века — это Пётр Яковлевич Чаадаев и Алексей Константинович Толстой.

Чаадаев был приверженцем западного пути развития, видел смысл западной цивилизации в построении Царства Божьего на земле, которое он понимал как максимально цивилизованное, справедливое состояние общества.

Национал-демократы взяли от Чаадаева и его интерпретаторов стремление походить на Европу в лучших проявлениях западной цивилизации, при этом подчёркивая её крайний индивидуализм и в отдельных случаях — расизм, роль которого в формировании европейской цивилизации явно преувеличивается праворадикальными элементами национал-демократического движения.

А.К. Толстой в своём литературном творчестве развивал идеи, во многом противоположные идеям славянофилов и западников.

Если славянофилы видели идеал государственного и общественного устройства в допетровской, Московской Руси XV-XVII веков, а западники — в современной им Европе, то для Толстого таким идеалом являлась домонгольская и домосковская вольная Русь, страна народных собраний — вече и сильной боярской аристократии.

В поисках свободных, сильных духом личностей Толстой обращался к языческому периоду истории славянства, писал баллады о доблести древних славянских воинов, как пример можно привести «поморское сказание» «Боривой».

Кроме этого, в концепциях национал-демократов используются отдельные элементы концепции сибирского областничества (Г. Потанин, Н. Ядринцев).


Во многом эти идеи отразились в национал-демократии, смыкаясь в праворадикальном сегменте этого дискурса с национализмом и расизмом, причем русский народ и славяне считаются у национал-демократов неотъемлемой частью «белой расы».

Сходство с идеями Толстого прослеживается и в предпочтении Новгородской феодальной республики, члена Ганзейского союза, где народные веча сочетались с наличием сильной боярской аристократии, Москве — «третьему Риму», «столице империи».

В среде национал-демократов популярен восходящий к Ш.Монтескье тезис о непосредственной связи размеров государства с политическим строем: большие государства вне зависимости от идеологии будут деспотическими империями, а республиканский, демократический строй возможен только в маленьких странах или городах-государствах.

К этим ретроспективным историческим рассуждениям национал-демократы добавляют свою толику неоязыческого мистицизма, выбирая своим символом крокодила.

Вот как это описывает один из главных идеологов движения поэт Алексей Широпаев:

 

«На берегах Волхова произошло великое явление Крокодила-Коркодела-Ящера — древнего покровителя вольного Новгорода и русской свободы вообще».
 

В глазах национал-демократов «крокодилизм» является многоплановым; он включает в себя и политическое, и культурологическое, и «духовное» измерение. Для них «обретение Крокодила» — это торжество подлинной русской идентичности: реликтовой и авангардной одновременно.

Таким образом, быть русским для них — значит быть западником, демократом и «белым человеком», а отождествление русского народа с «евразийской империей», с российским государством национал-демократы объявляют «наиболее злонамеренной и циничной формой русофобии».

 

Крокодилизм в рамках национал-демократии позиционируется как русский национализм в его «принципиально новом, антиимперском, освободительном и демократическом измерении».
 

Национал-демократы отмечают, что «крокодил» стал «общепринятым символом борьбы за свободу», объединяющим людей самых разных, порой полярных политических взглядов и культурных пристрастий.


Симпатии к национал-демократическим и регионалистским идеям объединяют совершенно разных людей: Алексей Широпаев (правый поэт и публицист), Вадим Штепа (публицист, теоретик регионализма и агитации за отделение северо-западных регионов от Российской Федерации), Петр Хомяков (неоязычник-родновер, лидер сообщества Национальное Освобождение Русского Народа (НОРНА), Даниил Коцюбинский (либеральный публицист и историк), Илья Лазаренко (публицист, политик ультраправой ориентации, неоязычник).

Вся историософская концепция национал-демократов строится на отрицании парадигмы, основателем которой можно считать Николая Карамзина в первой четверти XIX века в работе «История государства Российского». В ней Карамзин описывает историю России как поэтапное построение сильного централизованного государства.

Такая концепция была взята большинством историков за основу и продолжена как в царское, так и в советское время (начиная со Сталина). Подобный государственнический взгляд на прошлое страны продолжает доминировать и в наше время.


Но, естественно, существуют и другие способы изложения истории.

Это в своих трудах показал Мишель Фуко, который на примерах продемонстрировал, что прошлое можно изложить через историю династии, историю государства, историю территории или народа и т. д.

Национал-демократы и регионалисты выступают против государствоцентричного описания истории, и поэтому они предлагают вместо государственной, имперской «истории сверху» — «историю снизу» как историю отдельных субэтносов, народностей.

 

Применительно к истории России они строят свою собственную концепцию на противопоставлении русского народа — имперскому государству.
 

Они берут за основу историю «Вольного Новгорода», который, по их мнению, был наиболее аутентичным воплощением русского государства, которое было, затем подавлено «имперской Московией».

Свою задачу они видят в том чтобы «освободить» русский народ от российского государства, которое, по мнению национал-демократов, всегда угнетало его в пользу нацменьшинств.

Поэтому с их точки зрения современной Российской Федерации необходимо, во-первых избавиться от входящих в нее национальных республик (именно национал-демократы одними из первых разработали идею отделения республик Северного Кавказа от РФ). А во вторых нужно дать возможность самоопределения территориям, насильственно включённым имперской политикой прошлого.

В результате на пространстве современной Российской Федерации, по их мнению, должны появиться новые государства (Ингерманландия на Северо-Западе, Идель Урал (татаро-башкирское государство) в Поволжье, Полесье в Центральной России и т.д.)


С точки зрения национал-демократов, два ключевых события предопределивших развитие России в качестве империи это принятие православия и союз с Золотой Ордой. Отсюда у некоторых из национал-демократов возникли симпатии к язычеству.

 

«Прежде всего, необходимо освободить русскую ментальность от имперского этатизма. «Иная русскость» — это неимперская русскость, оппозиционная московскому унификаторскому централизму, ведущая свое начало от времен, когда Русь слагалась из множества самобытных и суверенных Русей. Необходимо отрешиться от мертвящего исторического московоцентризма. Ментальная переориентация на Вольный Новгород — последний оплот собственно русской государственности — пробудит наши исконные этнокультурные архетипы и позволит увидеть новую историческую перспективу», — пишет Широпаев.
 

Традиционной государственной или национальной истории они противопоставляют особый вид «краеведения» — изучения истории отдельных территорий. Но речь идет не об обычном изучении родного края являющегося частью практически любой гражданской и национальной идентичности.

В их концепции происходит дезартикуляция более традиционной состоящей из нескольких уровней идентичности: микроуровня (дом, улица, школа) среднего уровня (город, село, область) и макроуровня (государственный или национальный).

С точки зрения национал-демократов, такая система должна быть деконструирована (на культурном уровне и уровне памяти через отказ от символики имперского или советского прошлого).

Отсюда становится понятным, почему для идеологов национал-демократии — антисоветизм и идея декоммунизации играют столь важную роль.

Исходя из этого национал-демократы полностью поддерживали Евромайдан и тот проект экономической и культурной трансформации Украины, который предлагает новая власть.


 

«Важной составляющей «иной русскости» является бескомпромиссный антисоветизм. «Иная русскость» исторически опирается, прежде всего, на «мелкобуржуазное» крестьянско-казачье сопротивление красной Москве в период гражданской войны и 20-30-х гг., а также на антисоветское движение времен Второй Мировой войны. Такие фетиши, как «Знамя Победы», «покорение космоса», «великая страна» в координатах ценностей «иной русскости» утрачивают свое гипнотическое воздействие. В этом (и не только в этом) плане «иная русскость» неизмеримо ближе, скажем, к украинским или литовским националистам, чем к российской патриотовщине любого толка», — пишет Широпаев.
 

Интересно отметить, что выдвигаемая национал-демократами концепция «истории снизу» используется ими очень избирательно и является не научной методологией, а прагматически ситуативно используемым идеологическим инструментом.

Когда они описывают государства прошлого и настоящего, которые им идеологически не комплиментарны вход идет «краеведческая», «народная» микроистория.

В иных случаях, когда речь заходит о государствах прошлого и настоящего которые им идеологически близки — их интерпретация почти не отличается от официального исторического нарратива.

Скажем, если речь зайдет об истории территорий, которые сейчас составляют Беларусь, то, если брать период Великого княжества Литовского или Речи Посполитой, национал-демократы солидаризируются с литовской или польской историографией.

Если начинает анализироваться исторический период, когда данные территории входили в Российскую империю или СССР, вход — «краеведение».


И последний пункт, непосредственно связанный с предыдущим и тоже касающийся противоречивости идеологии национал-демократии.

Ее основные теоретики и публицисты в своих выступлениях часто озабочены проблемой памяти, который они связывают с «имперским синдромом» или ностальгией отдельных граждан по СССР или Российской империи. Насколько такие чувства хороши или плохи, полезны или бессмысленны — пусть каждый решит сам.

Ирония в том, что при чтении текстов самих национал-демократов всегда бросается в глаза ностальгическая фетишизация ими отдельных исторических периодов или деятелей прошлого.

Если брать историю России, то это будет Новгородская республика или Ингерманландский регион. Или, например как следствие антисоветизма и особого внимания к Северо-Западу в их историческом воображении очень большой место отведено советско-финской войне, а Густав Маннергейм стал важнейшей фигурой их героического пантеона.

Когда их взор обращается на историю Беларуси, то их переполняют ностальгия по Великому княжеству Литовскому.

При оценке же истории Беларуси в советский период они солидарны с радикальными белорусскими националистами в крайне негативном отношении к партизанскому движению времен Великой отечественной войны и в глорификации коллаборационистов...