— Компания Mediju tilts участвует в выборах?

— Нет, мы не берем политических заказов. Для рекламного агентства это неправильно, потому что тебя сразу начинают идентифицировать с какой-нибудь партией. А партии — это не долгосрочные проекты. Они уходят, и что потом?

— Наш знаменитый рекламщик Стендзениекс другого мнения. Он охотно работает с олигархами…

— Ну и что дальше? Мне хочется, чтобы мое агентство долго жило.

— А как тогда реализует себя на рынке политолог Раевский?

— Я получил образование политолога. А в Латвии политологам не платят зарплату. Я могу консультировать и консультирую министров…

— По каким вопросам?

— По отношениям с обществом и по выстраиванию их политических коммуникаций. Даю советы…

— А какие советы может дать министру политолог?

— Очень часто, а особенно сейчас, во время консолидаций бюджета, есть целый ряд вопросов, которые очень болезненны для общества. Но решения надо принимать. И при этом сохранить спокойствие в обществе. Моя задача — найти точки соприкосновения в обществе, чтобы оно поняло, почему принимается такое решение. Что оно, конечно, плохое, но его нельзя не принять. Моя задача — найти аргументы и выстроить коммуникацию. Это — тяжелая, но самая интересная работа.

— Вот министр говорит, что «мы хотим сократить зарплату врачам». Как тут можно убедить врачей не протестовать?

— Самое простое — это найти союзника, который бы поддержал такое тяжелое решение. Всегда в политике надо найти союзника.

— А где же можно найти союзника, который поддержит сокращение зарплат бюджетникам?

— Среди пенсионеров. Никогда ни одно решение не затрагивает все общество.

— Разделяй и властвуй? Хорошо, вы нашли союзников, а дальше? Пишете речь министру?

— Готовим и речи, и пресс-конференции, и собрания с людьми, и переговоры. Тот, кто принимает решения, должен правильно объяснить. И я ему помогаю это сделать доходчиво, понятно. Чтобы его яйцами не закидали.

— И хорошо министры платят за это?

— С чем сравнить? В Белоруссии — меньше, в Америке — больше…

— С коммерческой рекламой. С пивом «Алдарис», например?

— Не-не-не, пиво «Алдарис» лучше платит. У нас «Алдарис» — клиент, очень хороший клиент.

— Тут Домбровскису вручили медаль за то, что он поборол кризис. Вся Европа смотрит на Латвию, как здесь проводят урезания, и удивляется, что никто не бунтует. А награждать-то, выходит, надо не Домбровскиса, а умелых политтехнологов?

— Знаете, как: короля делает свита (смеется).

— Ну, тогда объясни мне, как профессионал, а почему же никто не возмущается? Урезают зарплаты, повышают налоги… И все молчат!

— Молчат потому, что налоги-то мало кто платит вообще. Каждый для себя свою проблему решил. Кто уехал, у кого родственники уехали — деньги присылают, кто налоги не заплатил, кто нашел «черную» работу и получает там конверты, кто-то возит сигаретки через границу. Каждый нашел для себя решение в кризис. Тем, кто совсем ничего не может, дали 100-латовую программу. И получается — у нас безработица огромная, а все спокойны. Наша система благосостояния так и работает — дает пособия малоимущим, самоуправления тоже дают...

— А что же бунтуют разные греки? У них тоже никто пока с голоду не умер…

— У греков «тучные годы» были жирнее. Они проели 120 миллиардов. Там ели посерьезнее. А когда отбирают больше, агрессивность возрастает. Во-вторых, сколько у нас кризисов было, начиная с перестройки? Мы просто привыкли, что надо самим выпутываться. Это очень созвучно с социологическими исследованиями, которые говорят, что у нас очень низкий уровень доверия к государству. Это и спасает: как я не верил, так я и не верю. Я сам решаю свои проблемы. Греки больше доверяли государству. И когда такое государство говорит: все кончилось...

— Ну, тогда расскажи мне, как латыш: мы 20 лет назад с восторгом начали строить свою независимость. И в результате построили государство, которому сами не доверяем. Почему махнули рукой?

— Мы не махнули рукой, на выборы ведь ходим, кого-то выбираем.

— Вот именно — кого-то. Была бы у нас в бюллетене графа «против всех», я полагаю, процентов 90 выбрали бы ее.

— Да, да. Раньше была такая графа, жаль, отменили. Так ведь в мире есть целый ряд парламентов, где нет кнопки «воздержаться». Надо решать, ты за или против.

Я думаю, наша проблема в том, что 20 лет — не возраст для государства. Есть такая теория, что государство должно пройти все этапы развития. Нельзя из феодализма перепрыгнуть в демократию. А тот момент, когда Латвия кончила свое развитие, наступил 15 мая 1934 года. Потом был вождь, демократия не развивалась. Потом была война...

А война еще предотвратила, как мы знаем, финансовый кризис. И что мы  наблюдаем сейчас, в 2011 году? Тот самый кризис 1940 года, который мы тогда не пережили — он нас догнал. Вот если бы нам бабушки рассказали: «Ой, была депрессия в 40-м году! У деда отобрали все — банк отобрал», — это было бы в семейной памяти. Это нормально. В Америке — там помнят кризис.

— А не кажется ли, Филипп, что когда мы наконец воспитаем свое национальное самосознание, в нашей стране уже никого не останется? Перепись показывает, что нас уже меньше двух миллионов.

— Кто-нибудь приедет. Свято место пусто не бывает.

— Черные пираты из Сомали? Разве это будет Латвия?

— Юридически — да. А что такое страна? Сейчас мы — страна, приедут они, они будут — эта страна. Ведь 700 лет это же происходило, со времен, когда пришли немцы. Те, кто были здесь, те и были — страна. Вот парламент, который мы выбираем, — это же мы и есть. И нету дефицита в желающих все-таки туда баллотироваться.

— А Сергей Долгополов мне сказал, что у Затлерса с новой партией могут быть большие кадровые проблемы. Либо он берет людей с улицы, либо «отбросы» из других партий.

— Да, с кадровым составом партии у него может быть проблема.

— В какой еще стране такое может быть? Лидер есть, идея есть, поддержка народа — процентов 70. А партию не из кого соорудить. Кстати, как политологи оценивают его перспективы?

— Доказано, что социологическая память в Латвии — три месяца. А выборы через четыре. Но перспективные политики в Латвии есть — Аугулис [министр транспорта] — способный молодой человек, выбился в министры. Та же министр благосостояния — молодая, способная. Понимаете, тут само общество проводит жесткий отбор. Все говорят: давай, давай новые лица, а голосуют все равно за старых.

— А как же Райвис Дзинтарс? Молодой…

— Райвис — старое лицо. Он в политике уже годы. Райвис имеет своего фотографического двойника — Осипова. Они вне парламентской политики. Но это — тоже политика. А у нас получается так: кто-то решил, что хочет в депутаты, идет записывается в партию и сразу попадает в список. Я же считаю, что человек должен побыть в партии, позаниматься внепарламентской работой, что-нибудь хорошее сделать. И только потом...

— Так почему же у нас не так?

— 20 лет — маленькое время. Политиков готовит общество. Не успели подготовить...

— Сейчас есть такая идея, что на выборах многие латыши проголосуют за русских — за ЦС. Сами латыши говорят...

— Говорят, но не проголосуют. Рука дрогнет. Так мы построены. Посмотрите, как из латышских списков вычеркивают русские фамилии. Скорее русские проголосуют за Единство.

— Ну а если сейчас таким чертиком из табакерки выпрыгнет Линдерман? Сколотит список кандидатов, есть у него шанс пройти в Сейм?

— Есть! Такой же, как у Райвиса Дзинтарса — 5% голосов. Больше — нет.

— А сколько он подписей за русский государственный может набрать? Ведь этот сбор как раз будет проходить рядом с выборами...

— Примерно, как Дзинтарс, порядок тот же. 153 тысячи тоже не наберет.

— А как изменится состав нового Сейма? Будет что-то заметное?

— Я думаю, так и останется. Может быть, Единство кое-что потеряет, часть отдаст радикалам — Дзинтарсу, и часть — зеленым.

— Что, и борьба с ненавистными олигархами ничего не изменит? У латышского народа сейчас же Затлерс — герой…

— Затлерс — это маргинальная ценность. А Лембергс — ценность фундаментальная. Он свою ценность держит годами, у него есть то, что он может показать народу — тот же Вентспилс. А что есть у Затлерса? Одно решение, о котором все скоро забудут. Он распустил Сейм, за который мы же все и заплатим. Сейчас все газеты пишут, что с 2014 года у нас евро уже не будет...

Вот если бы Затлерс поехал в Москву, поговорил с Медведевым, приехал и сказал: «Абрене — наше»... Остальные тогда были бы мелкими гномиками. А распустить Сейм за неделю до выборов, где ясно было, что его не изберут...

— А новый президент как оценивается политологами?

— Прагматик. Там будет очень прагматичная, логичная и спокойная политика. Он — банкир, а банкиры очень осторожные.