— Кому достаточно такого признания, — может не читать дальше

Не отношусь к тем русскоговорящим иммигрантам, которые празднуют годовщину со дня получения американского гражданства. Более того, позабыл, какой это был год и день. На днях понадобилось разыскать соответствующий сертификат, — оказалось, я стал полноправным гражданином Соединенных Штатов 6 ноября 2006 года. Двенадцать лет назад, немудрено и забыть.
.
В Америку я попал, можно сказать, случайно. И даже вопреки своим убеждениям: никогда не покидать Родину. Более того, осуждал тех, кто бросился искать счастья за границей — для меня, тогдашнего, эмиграция попахивала предательством. Но Родина вдруг сама покинула нас, да к этому времени дочь вышла замуж за американца, познакомившись с ним в Риге. Еще долго я держался, не отпускала любимая работа в любимом городе. Но, когда за океаном родился внук, жена, бросив все, устремилась к дочери.

Я прибыл в Бостон, чтобы встретить в роддоме внучку. И остался по программе воссоединения семьи. Дочь при этом подписала документ, что будет содержать отца с матерью… Мог бы жить здесь и по грин-карте, которую получил спустя пять лет, но родные порекомендовали сдать на гражданство. Дескать, ты здесь работаешь, пусть при необходимости и государство позаботится о тебе. К счастью, пока такой необходимости, к счастью, у меня не было, живу за свой счет.

Хорошо помню экзамен на гражданство. Атмосфера в кабинете иммиграционного чиновника была очень дружественной. Улыбчивый молодой человек лет тридцати, латиноамериканской наружности попросил меня ответить на несколько простых вопросов. Отвечал я довольно лаконично, но он не придирался. Потом под его диктовку написал несколько простых английских предложений, моя грамотность его устроила. Потом были вопросы по истории США и по конституции.

А напоследок, глядя в глаза, спросил, был ли я членом КПСС.

Знающие люди предупредили: обманывать нельзя, да я и не собирался.
 
Это была правда, вернее полуправда, но она ему была совершенно понятна: карьера она и в Америке карьера. А правда была в том, что вступал я в партию, как говорил Маяковский, и по службе, и по душе. Отец у меня к тому уже был сорок лет в компартии и гордился значком «50 лет в КПСС» , полученным десять лет спустя. Он не сомневался в том, что вместе с ней все мы придем к светлому будущему. Надо лишь одно: чтобы каждый, как следует, делал свою работу. И крестьянин, и учитель, и рабочий, и врач, и генеральный партсекретарь.
 

Я был с ним согласен. К сожалению, не все свою работу делали ответственно и добросовестно, да еще диссиденты вместе с западными благодетелями постарались. Поэтому той страны уже нет. Отец, слава Богу, развала СССР не застал.

Американский иммиграционный офис — не место для полной правды, да и английского у меня не хватало, чтобы ее выложить, хотя был и не прочь.

Мы расстались вполне довольные друг другом. Да, чуть не забыл, Под занавес был еще один вопрос: готов ли защищать Америку с оружием в руках? Да, ответил я, если на нее нападут. Он скептически улыбнулся: то ли мне не поверил, то ли из-за убеждения, что на Америку никто и никогда не нападет.

Через две недели получил сертификат о гражданстве, а чуть позже и американский паспорт.

Кстати сказать, один из моих соотечественников, уже покойный Григорий Моисеевич Крастошевский рассказал мне, что на экзамене в иммиграционном офисе испугался и не признался чиновнику в том, что был членом КПСС. Все закончилось для него благополучно. Но до конца жизни жалел о своем обмане. И не потому, что боялся разоблачения и депортации, а из-за угрызений совести — солгал человеку, который отнесся к нему с доверием.

Первое гражданство мне досталось по рождению, но свой первый паспорт я получил… по заслугам. За то, что я — сельскмй житель из Белоруссии — поступил в Московский университет. Иначе бы паспорта не получил, как и все крестьяне того времени. Политика государства была направлена на то, чтобы они оставались на своих местах и кормили города. Без паспорта далеко не уедешь.

Хорошо это или плохо? — тогда я об этом не задумывался, а с гордостью привез справку о зачислении студентом на географический факультет МГУ и обменял ее на «молоткастый серпастый» . Сейчас понимаю, так действовала система не очень естественного отбора.

Советский паспорт я носил по жизни без малого сорок лет. Мне повезло с пятым пунктом: родился не евреем, на которых, была квота при поступлении в вузы и на работу в престижные организации; ни армянином, которых, как я узнал сейчас от коллеги — армянина в Star Market — в Москве презрительно называли «хачиками». Так или иначе, без взяток и протекций я сделал довольно впечатляющую карьеру для деревенского и парня.

Моя предпоследняя должность в Советском Союзе — собственный корреспондент газеты ЦК КПСС «Советская культура» по Прибалтике, а предпоследняя тоже собкор российской почти оппозиционной тогда «Общей газеты», руководимой либералом Егором Яковлевым. В профессии я остался и в первые нелегкие годы для русскоговорящих уже в независимой Латвии — долгое время работал заместителем главного редактора популярного еженедельника «Суббота».
 

Мой случай как раз тот, когда человек с пользой для страны и себя самого использовал все возможности, которые давало советское государство. И, конечно же, далеко не только мой.

Потом у меня был паспорт негражданина независимой Латвии.: Советский Союз приказал долго жить, и надо было решать, как быть, где жить. Семья решила никуда из Латвии не уезжать, а потому мы подчинились новым правилам игры. Негражданину, чтобы получить гражданство, нужно было натурализоваться, хотя я прожил на этой территории около тридцати лет. Могу сказать, что процесс натурализации в Латвии — калька с американского. Радует то, что и атмосфера во время экзамена такая же дружественная. Так было в мое время, вряд ли сейчас что-то изменилось к худшему.

Теперь я юридически гражданин двух стран. И это логично, потому что проживаю я и в США, и в Латвии. Причем с одинаковым удовольствием — ловко устроился. В большинство государств мира могу въезжать без виз.

Впрочем, к американской жизни пришлось долго привыкать. Тянуло назад: в Ригу, которую предпочитаю всем городам на свете, где у меня много друзей; тянуло в Беларусь, где живут мой брат и племянники, родные могилы; тянуло в Москву — город моей студенческой юности.
 

Тянуло туда, где отношения между людьми ее формально корректные, а искренние и доверительные. Может в Советский Союз?

И тянет по-прежнему, но есть в Америке магниты посильнее для человека в моем возрасте: семья, любимые внук и внучка. И заработок — на путешествия и хотя бы на временное проживание в местах, куда по-прежнему тянет..

В душе же я все еще гражданин страны, которой уже нет. И вспоминаю о ней с уважением, благодарностью и какой-то фантомной болью.

Многие соотечественники, товарищи по американскому счастью, как бы стыдятся своих беззаботных дней, месяцев или лет в Советском Союзе. Дескать, в молодости человек везде счастлив.

Лукавят, во-первых не везде, во-вторых в моей бывшей стране было то, чего нет и не будет в Америке: бесплатные образование ( в университетах США от 25 до 56 тысяч долларов в год) , медицина, выделяемые государством квартиры. И не было безработицы, а молодым специалистам,- теперь в это невозможно поверить, — после ВУЗов и техникумов предоставлялась работа по специальности, а то и жилье. А бесплатные или почти бесплатные профсоюзные путевки в санатории, дома отдыха и пансионаты.
 

Да и отношения между гражданами той великой страны были, не в пример теперешним, дружественными и доверительными.

Короче, вместе с Путиным считаю, что крах СССР — трагедия. И для глобальной безопасности, и для жителей исчезнувшей страны. К сожалению, мы все чаще и чаще в этом убеждаемся.

Предвижу, найдутся те, кто язвительно назовет меня «совком», но для меня это скорее комплимент. Я по-прежнему живу и исповедую принципы, на которых воспитан в Советском Союзе.

Западные либеральные ценности в большинстве своем считаю лицемерием, потому что привык называть вещи своими именами. Пресловутую политкорректность считаю лицемерием, так как привык говорить правду в глаза, а не за спиной. Предательство для меня по-прежнему предательство, а не поступок в силу изменившихся обстоятельств; пошлость по-прежнему пошлость, в какие бы привлекательные одежды ее не наряжали. Семья для меня — отец, мать и дети, а не родитель №1, родитель №2 и дети.

Уж совсем ужасную вещь скажу: гомосексуальность считаю отклонением от нормы. Отношусь к таким людям с сочувствием: они не знают радости от любви между мужчиной и женщиной. (Правда, говорят, некоторым счастливчикам повезло).

Для меня по-прежнему счастье не в деньгах и даже не в их количестве. Это всего лишь средство для счастья, в том числе и для поддержания дружеских отношений с близкими и друзьями через океан. Дружбу же, в советском понимании считаю, счастьем, которого удосуживается не каждый и которое нужно беречь пуще зеницы ока.

Мечтаю же о несбыточном вместе с замечательным Владимиром Маяковским : «Чтобы в мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем!»

Да, о несбыточном, по крайней мере, на веку двух, а то и трех последних поколений. Но, как говаривал незабвенный Яков Семенович Мотель, заведующий отделом информации в незабвенной «Советской Молодежи», мечтать никому не воспрещено.
 

---

---