Историю пишут победители, но по-своему. Примеров этому не счесть, и мы в наше время перемен можем наблюдать эти метаморфозы повсеместно. Если мы обратимся к истории христианства, то безо всякого удивления обнаружим, что во всех традиционных рассказах о возникновении христианства господствует точка зрения победившего большинства.

Церковные христиане первыми определились с понятиями, назвав себя «ортодоксами», а своих противников — «еретиками». Затем они продолжали демонстрировать – по крайней мере, к своему собственному удовлетворению, – что их триумф был исторически неизбежен или, в религиозных понятиях, «вдохновлен Святым Духом».

Однако еретиком может стать всякий, чьи взгляды кто-нибудь отвергает. Согласно традиции, еретик — это тот, кто отклоняется от истинной веры. Но что определяет эту «истинную веру»? Кто и почему назвал ее истинной?

Открытие в Наг-Хаммади вновь подняло эти фундаментальные вопросы.

Историческая справка: в декабре 1945 года в зарытом в землю глиняном горшке случайно были найдены 52 древних философских и религиозных манускрипта, пролежавших там почти 1600 лет. Это собрание общим объемом около 1200 страниц в настоящее время хранится в Коптском музее в Каире. Среди текстов этой древней коллекции есть и текст, ставший подлинной сенсацией – евангелие от Фомы, которое первоначально называлось «тайные изречения Иисуса, записанные Фомой».

Сегодня, через много лет после этого удивительного открытия, горячая полемика вокруг древних текстов все еще не прекращается, а их анализ продолжает вызывать ожесточенные споры среди ученых. Этой теме посвящен целый ряд книг и научных статей, начиная от монографий с розенкрейцерским уклоном и кончая статьями-обвинениями в адрес высших религиозных деятелей в организации заговора молчания. Ученые продолжают поднимать вопросы о возможных социальных последствиях этого поистине великого открытия.

Огромная ценность и значение этих книг с точки зрения изучения истории философии и раннего христианства дополняется их ценностью как собственно исторических памятников (по сути это самые древние из известных нам книг), так и рукописей для изучения Коптской палеографии.

Тем не менее изучение этих книг сопряжено с огромными трудностями, поскольку мы не знаем ни их авторов, ни места написания, ни обстоятельств, при которых они были написаны. Эти же книги могут рассматриваться сегодня как исключительно важный элемент в исследовании раннего периода гностицизма.

В содержащихся в этих книгах религиозных (или гностических) текстах интерпретация христианских ритуалов значительно отличается от официальной версии, установленной в 325 году, что с самого начала было отвергнуто церковью, как ересь. Именно поэтому, чтобы спасти их от уничтожения, так называемые неортодоксальные общины собрали и спрятали все манускрипты.

С 1975 эти тексты открыты для всех желающих. Аннотированное евангелие от Фомы было издано на нескольких языках. Оригинал является собственностью Департамента древностей Египта, а не Ватикана или какой-то другой религиозной конгрегации, как это было в случае со свитками Мертвого моря. Первое фотографическое издание вышло в 1956, а первый критический анализ — в 1959 году.

Однако в некоторых странах, например Франции, сокращенная версия этих текстов была опубликована лишь через 15 лет после того, как их нашли, а полная – еще через 15 лет. А полные переводы билиотеки на русский стали доступны лишь в начале этого века. Ходили даже слухи, что церковь собирается подать в суд на авторов критических работ.

Поначалу эту книгу запретили, но через два года все же дали разрешение ее опубликовать. Необходимо несколько умерить пыл всей этой полемики вокруг библиотеки Наг Хаммади. Ее историческая и христианская ценность (в особенности ценность евангелия от Фомы) огромны. Нам необходимо четко осознать, что эти тексты могут поставить под вопрос самые основы христианской религии.

Сегодня мнение научного сообщества относительно этих текстов разделилось, а церковь упорно отказывается принимать их в качестве полноправного христианского наследия.

Изучая находку в Наг-Хаммади, исследователи открыли, что некоторые тексты описывают происхождение человеческого рода в понятиях, весьма отличных от обычного прочтения Книги Бытия.

Почему эти тексты были погребены и почему они оставались практически неизвестными почти две тысячи лет?

Выясняется, что и их подавление как запретных документов, и их погребение под скалой в Наг-Хаммади были частью решающей борьбы при формировании раннего христианства. Тексты Наг-Хаммади и другие им подобные, распространявшиеся в начале христианской эры, уже в середине второго столетия были отвергнуты ортодоксами как ересь.

Этот поход против ереси предполагал невольное признание ее убеждающей силы, но епископы одержали победу. В четвертом столетии, когда после обращения императора Константина христианство стало официально признанной религией, христианские епископы, ранее преследовавшиеся полицией, начали приказывать ей.

Обладание книгами, осужденными как еретические, стало преступлением. Копии таких книг сжигали и уничтожали. Но в Верхнем Египте некто, возможно, монах из соседнего монастыря Св. Пахомия, собрал запретные книги и спрятал их от уничтожения – в сосуде, в котором они оставались погребенными почти тысячу шестьсот лет.

Те, кто переписывал и читал эти книги, не считали себя «еретиками». Большая часть этих писаний пользуется христианской терминологией, несомненно, связанной с иудейским наследием. Многие заявляют, что предлагают тайные предания об Иисусе, скрытые от «многих», составлявших то, что во втором столетии стало называться «вселенской церковью».

Теперь таких христиан называли гностиками, от греческого слова гнозис, обычно переводимого как «знание». Как того, кто заявляет, что ничего не знает о первичной реальности, называют агностиком (буквально — «незнающим»), так того, кто заявляет, что знает эти вещи, называют гностиком (буквально — «знающим»).

Но гнозис — это, прежде всего, не рациональное знание. Греческий язык делает различие между научным или рефлективным знанием («он знает математику») и знанием, полученным посредством наблюдения или опыта («он знает меня»), которое и является гнозисом.

Мы могли бы перевести его как нечто среднее между «узнаванием» и «воспоминанием», поскольку гнозис предполагает интуитивный процесс самопознания. Но для того чтобы познать себя на самом глубинном уровне, одновременно необходимо познать Бога; это тайна гнозиса.

В действительности современное христианство, многообразное и сложное, демонстрирует намного большее единодушие, чем христианские церкви в первом и втором столетиях. Почти все христиане нашего времени, католики, протестанты или православные, разделяют три базовых предпосылки.

Во-первых, они принимают канон Нового Завета; во-вторых, они исповедуют апостольский символ веры; в-третьих, они поддерживают особые формы церковной организации. Но все это – канон Писания, символ веры и организационная структура – появились в своих нынешних формах только в конце второго столетия.

До этого, как свидетельствуют Ириней и другие, среди различных христианских групп обращались многочисленные Евангелия, колеблясь от новозаветных Матфея, Марка, Луки и Иоанна до таких произведений, как Евангелие от Фомы, Евангелие от Филиппа и Евангелие Истины, наравне с множеством других тайных учений, мифов и поэм, приписанных Иисусу и его ученикам.

Очевидно, некоторые из них были открыты в Наг-Хаммади, многие другие утрачены. Те, кто считал себя христианами, придерживались многочисленных – и радикально различных – религиозных верований и практик, а организация рассеянных по всему известному миру общин весьма различалась от одной группы к другой.

Но уже к 200 году положение изменилось. Христианство стало организацией, возглавлявшейся трехчастной иерархией из епископов, священников и дьяконов, считавших себя хранителями единственной «истинной веры». Большинство церквей, главенствующее положение среди которых заняла церковь Рима, отвергло все другие точки зрения как ересь.

Порицая многообразие раннего движения, епископ Ириней и его последователи утверждали, что может быть только одна церковь, и вне этой церкви, заявляли они, «нет спасения». Только члены этой церкви являются ортодоксальными христианами, и только она, заявил Ириней, должна быть католической – то есть вселенской.

Всякий, бросавший вызов этому согласию, отстаивая другие формы христианского учения, объявлялся еретиком и изгонялся. В четвертом столетии, вскоре после того, как император Константин принял христианство, ортодоксы получили военную поддержку, и наказание за ересь возросло.

Усилия большинства уничтожить всякое воспоминание о еретическом «богохульстве» оказались настолько успешными, что вплоть до открытия в Наг-Хаммади почти все наши сведения об альтернативных формах раннего христианства были позаимствованы из обширных обличений, составленных их противниками.

Хотя гностицизм, вероятно, является самой ранней – и наиболее угрожающей из всех ересей, исследователям была доступна лишь горсточка гностических текстов, ни один из которых не был опубликован ранее девятнадцатого века.

Первыми изучать гностиков начали их ортодоксальные современники. Пытаясь доказать, что гностицизм по своей сущности был нехристианским явлением, они прослеживали его истоки до греческой философии, астрологии, мистериальных религий, магии и даже индийских источников. Зачастую они подчеркивали – и карикатурно искажали – причудливые элементы, проявляющиеся в некоторых формах гностической мифологии. Другие историки религии возражали. Они утверждали, что первоначально гностицизм был не христианской ересью, а независимым религиозным движением.

Но почему поразительное открытие в Наг-Хаммади впервые стало известным только спустя почти 30 лет после открытия? Почему не было слышно об этом открытии так долго, как это было, например, со Свитками Мертвого Моря? Доступ к текстам был умышленно ограничен не только в древности, но и, по самым различным причинам, более тридцати лет после открытия.

В 1934 году – более чем за десять лет до открытия Наг-Хаммади – появились две важные книги. Профессор Ганс Ионас, оставив исторические источники гностицизма, поставил вопрос, откуда он произошел экзистенциально. Ионас предположил, что гностицизм возник из определенного «отношения к существованию». Он указал, что политическая апатия и культурный застой Восточной империи в первые два столетия нашей эры совпали с проникновением восточной религии в эллинистическую культуру.

Другой исследователь, Вальтер Бауэр, в том же 1934 году опубликовал совсем иной взгляд на гностицизм. Бауэр признал, что раннее христианское движение было намного более многообразным, чем предпочитают сообщать ортодоксальные источники.

Находка в Наг-Хаммади открыла, как и предвидел Доресс, новую эпоху в исследованиях.

Но даже открытые в Наг-Хаммади пятьдесят два произведения дают нам лишь слабый отблеск многогранности раннего христианского движения. Лишь теперь мы начинаем видеть, что то, что мы называем христианством и отождествляем с христианской традицией – в действительности представляет собой лишь небольшую выборку специфических источников, найденных среди десятков других.

Кто сделал эту выборку, и с какой целью? Почему другие произведения были отвергнуты и запрещены как «ересь»? Что сделало их настолько опасными? Ныне у нас впервые появилась возможность понять раннехристианскую ересь; впервые еретики могут говорить своими голосами.

Несомненно, христиане-гностики высказывали идеи, вызывавшие ненависть у ортодоксов. Например, некоторые из гностических текстов задаются вопросом, действительно ли все страдание, труд и смерть происходят от человеческого греха, который, согласно версии ортодоксов, исказил первоначально совершенное творение.

Другие говорят о женственном элементе в божестве, прославляя Бога как Отца и Мать. Иные предполагают, что воскресение Христа следует понимать символически, а не буквально. Некоторые радикальные тексты даже осуждают самих ортодоксов как еретиков, которые, «не зная таинства… хвалятся, что таинство истины принадлежит им одним».

Подобные гностические идеи очаровали психоаналитика К. Г. Юнга: он считал, что они выражают «иную сторону сознания» – спонтанные, неосознанные мысли, которые любая ортодоксия требует подавлять.

Но ортодоксия, как ее определяет апостольский символ веры, содержит идеи, которые сегодня многим из нас могут показаться еще более странными. Например, символ веры требует от христиан исповедовать, что Бог совершенно благ и, тем не менее, создал полный боли, несправедливости и смерти мир. Что Иисус из Назарета был рожден от девственной матери и что, казненный по приказу римского прокуратора Понтия Пилата, Он поднялся из могилы «в третий день».

Почему христианские церкви не только единодушно приняли эти удивительные представления, но и установили их как единственную правильную форму христианского учения?

Историки традиционно говорили нам, что ортодоксия противостояла гностическим представлениям по религиозным и философским причинам. Конечно, но исследование вновь открытых гностических источников предполагает и другое измерение противостояния. Оно предполагает, что эти религиозные споры – вопросы о природе Бога или о Христе – одновременно обладали общественным и политическим значением, ставшим решающим для становления христианства как институциональной религии.

Проще говоря, идеи, противоречившие этому становлению, были объявлены «ересью», а идеи, однозначно способствовавшие ему, стали «ортодоксией».

Теперь, исследуя тексты из Наг-Хаммади наряду с источниками, прекрасно известными из тысячелетней ортодоксальной традиции, мы можем увидеть, как в становлении христианства религия переплеталась с политикой.

Мы можем увидеть, например, политическое значение такого ортодоксального учения как телесное воскресение (эта доктрина придавала законную силу апостольской преемственности епископов, поныне являющейся основанием власти пап) – и почему гностические представления о воскресении обладали противоположным значением. В ходе этого нам может открыться новая точка зрения на истоки христианства.

Мы можем видеть, как при формировании христианства возникли конфликты между теми неустанными, ищущими людьми, которые избрали одинокий путь самораскрытия, и учреждением, давшим огромному большинству людей религиозную санкцию и этическое направление в их повседневной жизни.

Приспособив для своих нужд модель римской политической и военной организации и добившись в четвертом столетии поддержки империи, ортодоксия росла непрерывно, стойко и терпеливо. Гностическое христианство не сравнялось с ортодоксией ни в ее широчайшей привлекательности, которую Нок назвал «совершенной благодаря неосознанному соответствию нуждам и стремлениям обычных людей», ни в эффективности организации. И то, и другое обеспечило ее выживание.

Но процесс установления ортодоксии исключил любой иной выбор. Гностики, предлагавшие альтернативы всему тому, что стало основой христианской ортодоксии, были изгнаны, и это обеднило христианскую традицию.



По материалам книги Элэйн Пайджелс «Гностические Евангелия», написаной в 1979 году. Книга получила две Национальные книжные премии, статус одной из 100 лучших книг ХХ века и вызвала переворот в христианском сознании, обозначив термин «гнозис» как понимание, включающее интуитивный процесс самопознания божественной реальности, а не завершенное знание, преподнесенное сверху, которому нужно безгранично верить.

Элейн Пейджелс родилась 13 февраля 1943 года в Калифорнии. Она закончила Стэнфордский университет, став магистром. Докторскую диссертацию защитила в Гарварде. В 1982 году получила должность профессора в Принстонском университете, где по сей день преподает историю раннего христианства. На сегодняшний день гениальный ученый считается главным авторитетом по гностическим Евангелиям

На русском языке книга Элэйн Пайджелс «Гностические Евангелия» не издавалась.