07.04.2023
Дмитрий Кириллович Кленский
писатель, журналист, общественный деятель
ERR поставил диагноз русским – помешательство
СОСЕДИ ПО СТРАНЕ
-
Участники дискуссии:
823 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Леонид Соколов,
arvid miezis,
Леонид Радченко,
Гарри Гайлит,
Владимир Иванов,
Иван Киплинг,
Roman Romanovs,
Victoria Dorais
В Эстонии стали, не стесняясь, уже не просто браня русских и русский народ, а менторски-спокойно, по-арийски объявлять их чуть ли не «унтерменшами», а то и недоразумением природы.
Расизмом пахнуло с портала ERR (общественно-правовой радио-телевизионной корпорации, по сути – государственной) после публикации 3 апреля 2023 года статьи Прийта Кууска (Priit Kuusk: kuidas mõtestada lahti venelast? | Kirjandus | ERR). Подчёркиваю, это произошло не на частном, традиционно антирусски настроенном Интернет-портале.
И, если редактор Каспар Вийлуп полагает, что статья эта не будет восприниматься русофобской, разжигающей межнациональную рознь только потому, что она выставлена на обозрение под рубрикой «Литература», то он либо непрофессионал и глубоко ошибается, либо скрытый русофоб, понявший, что настало время безнаказанности.
Убедиться в этом предлагаю читателям, которые могут ознакомиться с переводом статьи «Priit Kuusk: kuidas mõtestada lahti venelast?».
Прийт Кууск: как распознать русского?
Однажды меня стал преследовать вопрос «Как определить или разгадать сущность русского?». Особенно сейчас, в мире, в котором живём. Конечно, способов установить это – не один. Я нашёл один из возможных – с помощью литературы, точнее из четырех разных произведений, авторы которых – сами русские, плюс долго жвший в Москве грузин, пояснил Прийт Кууск.
Это произведения Бориса Акунина (с гражданским именем Григол Чхартишвили, известный как автор историй об Эрасте Фандорине) «Аристономия», Виктора Ерофеева – «Хороший Сталин», Елизаветы Александровой-Зориной – «Маленький человек» и Григория Служителя – «Дни Савелия».
/ЗАМЕЧАНИЕ переводчика. Правильно писать Григорий, а не Григол Чхартишвили и он – не совсем грузин/.
Первая рассказывает о России времён Октябрьской революции и гражданской войны, вторая о советском времени, третья о современной жизни в российской провинции и четвёртая – о московской модной жизни. По моим оценкам не столь важно, в какой очерёдности их читать. Интересно однако то, что, хотя, и авторы, и описываемые времена, и места, где проходят события, достаточно разнятся, но тональность этих книг вполне даже схожая.
Очень интересно, увлекательно, захватывающе, местами с юмором написанные, книги эти порождают чувство чертовской минорности, удручения и безнадёжности, что хочется выть и кричать. В голове происходт короткое замыкание мыслей. Как понимать происходящее? Что хочет рассказать нам история (и литература) об этом народе? Говнисто (sitasti) сформировавшийся? Результат обстоятельств? Короткое замыкание происходит и от того, что я ведь знаю нескольких замечательных русских людей. Каждый в отдельности – чудесный человек. Но как воспринимать национальность в целом? Я должен сопереживать им? Игнорировать факты? Исключать общение на русском языке? Не допускать знака равенства между словами русский и русские?
Ох…
Человек мыслит стереотипно и, будем честны, мы ведь говорим (и думаем) о русских плохо. В бане, путешествуя, дома, в гостях у друзей.. об этих русских «там». После прочтения названных книг мне стало казаться, что известная часть русских сама стала, ну, если не ненавидеть и презирать свой народ, но точно – стесняться и жалеть его. Это отдаётся эхом, когда читаешь следующие тексты. Грусть сменяется страхом, стыд – болью утраты.
ПОЯСНЕНИЕ переводчика. Тексты и ссылки перечисленных выше произведений приводятся на эстонском языке, они выделены курсивом. С оригиналом, на русском языке, читатель, не владеющий эстонским языком, может ознакомиться сам, обратившись к первоисточнику. Но после каждой цитаты на эстонском даётся короткий смысловой перевод на русский язык.
“Inimesed nügivad üksteist pilkudega. Vihkavad asjade käiku. Nende pead on tuubil täis pilveräbalaid, lootuseriismeid, emade käske ning kogu seda soga televiisorist, internetist ja arvutimängudest, mis asendab nende mälu ja aitab neil võidelda iseendaga. Nende ainus toit ja jõud on hirmud. Viimases kui ühes on hirm. Hirm olla ise, hirm mitte vastata pealesurutud viirastustele, hirm jääda üksi. Igaühe kõrisse on tardunud tasane karje.” (“Saveli päevad”, lk 80). Тут речь идёт о личном и всеобщем страхе русских.
“Inimestel on üks imeline omadus, ma pole seda kellegi teise juures kohanud. Nad on valmis andma viimase koorukese kannatavale kassikesele, aga peksavad pesapalli kurikaga kergel südamel surnuks juhi, kes neile teed ei andnud.” (“Saveli päevad“, lk 86). В этой цитате отмечается удивительная особенность людей, готовых поделиться последней корочкой с попавшей в беду кошкой, но они же могут битами убить водителя, не уступившего им дорогу.
Нет разницы, какую из этих книг открываешь, они дышат отчаяньем и несуразностью. Почему? Как мы оказались сегодня именно такими? И также в следующую эпоху…
“Anton (raamatu peategelane) vaatas üle Rõtškovi õla. Ta nägi ainult Haritonovi laia selga, mille all ei olnudki peaaegu üldse näha tüdrukut, ainult kõhnad jalad olid kahele poole laiali ja põrandal kõlkus valge kinnipigistatud silmade ja pärani suuga nägu.
“Mida sa teed, Šurõgin?! See on ju laps!” Anton haaras vägistajal portupeest kinni ja püüdis teda eemale tirida. Hariton keeras kaela. Verd täisvalgunud silm oli hägune.
“Lase lahti, löön maha!”
“Ära puutu teda! Kas sul jääb täiskasvanuid väheks?”
Šurõgini põsk läks krampi.
“Klobukov, sina või? Omasid kaitsed, juudinäru? Uh, prillidega raibe!””
(“Aristonoomia“, lk 558). Эпизод с изнасилованием антисемитом малолетки.
Я знаю, что мир, это – долина полная бед и на войне убивают. Без разбору. Всех. Но, листая книги, втайне ведь надеешься, что зло будет наказано по заслугам, добро одолеет зло. Однако жизнь – не сказка и через две страницы читаешь:
“Vorošilov tõusis püsti. “Kõiki teid, …tuleks maha kanda!” hüüdis ta. “Kuid minu ja seltsimees Budjonnõi palvel otsustas tribunal üles näidata bolševistlikku proletaarset halastust, sest teie seas on ikkagi punaseid kangelasi, kes varasemal ajal on vapralt võidelnud valgete lurjustega ja koguni valanud oma verd! Seepärast kõigi mahalaskmise asemel, mida teie, tõprakari, olete kahtlemata ära teeninud, otsustas Sõjarevolutsioonikomitee lasta maha iga kümnes.”” (“Aristonoomia“, lk 561). О циничном и жестоком смягчении Ворошиловым и Будённым расстрела всей группы задержанных расстрелом каждого десятого.
Читаешь и чувство бессилия заполняет всё тело. И грустно, так как всё повторится снова и снова… Неловко признавать, но в своём безопасном коконе как бы чувствуешь радость смешанную со стыдом, от того, что меня и моих близких к счастью прочитанное не затронет. Дистанция – как в пространстве, так и во времени – предлагает фальшивую безопасность.
“Provintsis voolab aeg aeglasemalt ning pealinna uudised jõuavad siia äranärituna nagu õunasüdamed ja omandavad uue tähenduse. // Linn oli tema (raamatu peategelase Saveli Ljutõi) meelest asustatud elavate laipadega, kellest õhkus külma, kelle hingedes valitses pimedus nagu hauas, nad olid täpselt samal määral oma lapsepõlvefotode nägu, nagu sarnanesid kadunukesed portreedega hauakivil. Ljutõi ei saanud aru, mis hetkel inimene äkki sureb, jätkab elamist üle jõu. Mis teda tapab: töö, abielu, lapsed? “Elame nagu lutikad diivanis.” (“Väike inimene“, lk 101). О мрачном представлении жизни в городе и в провинции, где люди живут, как клопы в диване.
“Väikese linna ühetaolises elurütmis tardub inimene nagu kärbes merevaigus. Siin armastatakse habemega anekdoote, mis jäävad hammaste külge kinni nagu mullune moos, riided kantakse auklikuks ning aastast aastasse loetakse ühtesid ja samu raamatuid, rõõmustades, et süžee ei muutu ja finaal on ette teada. Provintsis ei vanane ajalehed nagu naisedki, siin ei lähe miski moest ära, sest keegi ei järgi moodi, ja iga homne päev sarnaneb eilsega nagu kaks tilka vett.” (“Väike inimene“, lk 233). Описывается унылость провинициальной жизни в российской глубинке.
Читаешь и от ужаса вздрагивают плечи. Жить такой жизнью это, как бы кричащая задолженность перед кармой – родиться простым человеком в сегодняшней России.
Прочитав с небольшими перерывами эти четыре книги, во мне зазвучала пронзившая меня прямой линией мысль, точнее – определение, или, нет, диагноз? – делирий. Народ в состоянии помешательства? То есть русские…
Что делать? Сочувствовать или лечить? Как? Чертовски жаль, что книги не дают ответа, его всё же придётся найти самому. Книга в лучшем случае может показать правильное направление.
“Elada Venemaal on sama, mis kõndida mööda lage. Vaatenurk on pööratud tagurpidi. Ma ei tea, kus asub minu tõeline kodumaa. Kõige tõenäolisem, et seda pole üldse kaardile märgitud. Kuid Venemaa oli minu lapsepõlveparadiisi koht.” (“Hea Stalin“, lk 42). Жить в России то же, что шагать по потолку. Неведомо, где истинная родина. Но Россия была местом моего детского рая.
Редактор: Каспар Вийлуп
*
СПРАВКА из ВИКИПЕДИИ. Дели́рий (лат. delirium «безумие, бред»; deliro «безумствую, брежу») – психическое расстройство, протекающее с помрачением сознания, нарушением внимания, восприятия, мышления и эмоций. Характеризуется наличием истинных, преимущественно зрительных галлюцинаций и иллюзий, и, как следствие, вторичным бредом; наличием эмоциональных (аффективных) нарушений, сенестопатиями, затруднённой ориентировкой в окружающем мире, дезориентацией во времени. При этом сохраняются осознание собственной личности и опасностей. Эмоциональное состояние больного зависит от характера протекающих галлюцинаций. Больной может быть опасен для себя и окружающих.
От себя добавлю, различают и алкогольный делирий, в народе – «белая горячка».
Послесловие.
Увы, комментировать этот «крик души» можно, разбив в пух и прах позицию автора. Кстати, также взяв за основу на выбор четыре книги эстонских писателей. Но это значит опуститься на пошлый уровень Прийта Кууска. Да и опасно это: критикуя или даже анализируя подобную, провоцирующую межнациональную конфронтацию статью, можно вызвать «огонь на себя» – быть самому обвинённым в разжигании розни.
Вспоминается некогда нашумевшее выражение «Эй коментари». Происхождение этой фразы связано с увольнением в 2006 году с должности выдающегося директора техучилища, депутата Таллинского горсобрания Владимира Белого, который привлёк к себе внимание этнократов своим отказом от интервью, когда сказал журналисту: «Эй коментари» (правильно: „Ei kommenteeri“), чем поднял себя на истерический смех ликовавшими от торжества русофобии эстоноязычными СМИ.
Но по сути Владимир Белов был прав. Вспоминается советский анекдот про разбрасывание в Таллине с крыши русского драмтеатра листовок во время военного парада 7 ноября. КГБ поймало «чудака» и спросила, а почему на листовках нет ни одного слова? Ответ: «Так и так всё ясно». Вот и теперь ситуация с гласностью всё больше напоминает советские времена, когда царило беспрекословное и естественное для Системы единомыслие. Разница в том, что в современной Эстонии единомыслие мирно уживается с торжеством западной демократии.
Расизмом пахнуло с портала ERR (общественно-правовой радио-телевизионной корпорации, по сути – государственной) после публикации 3 апреля 2023 года статьи Прийта Кууска (Priit Kuusk: kuidas mõtestada lahti venelast? | Kirjandus | ERR). Подчёркиваю, это произошло не на частном, традиционно антирусски настроенном Интернет-портале.
И, если редактор Каспар Вийлуп полагает, что статья эта не будет восприниматься русофобской, разжигающей межнациональную рознь только потому, что она выставлена на обозрение под рубрикой «Литература», то он либо непрофессионал и глубоко ошибается, либо скрытый русофоб, понявший, что настало время безнаказанности.
Убедиться в этом предлагаю читателям, которые могут ознакомиться с переводом статьи «Priit Kuusk: kuidas mõtestada lahti venelast?».
Прийт Кууск: как распознать русского?
Однажды меня стал преследовать вопрос «Как определить или разгадать сущность русского?». Особенно сейчас, в мире, в котором живём. Конечно, способов установить это – не один. Я нашёл один из возможных – с помощью литературы, точнее из четырех разных произведений, авторы которых – сами русские, плюс долго жвший в Москве грузин, пояснил Прийт Кууск.
Это произведения Бориса Акунина (с гражданским именем Григол Чхартишвили, известный как автор историй об Эрасте Фандорине) «Аристономия», Виктора Ерофеева – «Хороший Сталин», Елизаветы Александровой-Зориной – «Маленький человек» и Григория Служителя – «Дни Савелия».
/ЗАМЕЧАНИЕ переводчика. Правильно писать Григорий, а не Григол Чхартишвили и он – не совсем грузин/.
Первая рассказывает о России времён Октябрьской революции и гражданской войны, вторая о советском времени, третья о современной жизни в российской провинции и четвёртая – о московской модной жизни. По моим оценкам не столь важно, в какой очерёдности их читать. Интересно однако то, что, хотя, и авторы, и описываемые времена, и места, где проходят события, достаточно разнятся, но тональность этих книг вполне даже схожая.
Очень интересно, увлекательно, захватывающе, местами с юмором написанные, книги эти порождают чувство чертовской минорности, удручения и безнадёжности, что хочется выть и кричать. В голове происходт короткое замыкание мыслей. Как понимать происходящее? Что хочет рассказать нам история (и литература) об этом народе? Говнисто (sitasti) сформировавшийся? Результат обстоятельств? Короткое замыкание происходит и от того, что я ведь знаю нескольких замечательных русских людей. Каждый в отдельности – чудесный человек. Но как воспринимать национальность в целом? Я должен сопереживать им? Игнорировать факты? Исключать общение на русском языке? Не допускать знака равенства между словами русский и русские?
Ох…
Человек мыслит стереотипно и, будем честны, мы ведь говорим (и думаем) о русских плохо. В бане, путешествуя, дома, в гостях у друзей.. об этих русских «там». После прочтения названных книг мне стало казаться, что известная часть русских сама стала, ну, если не ненавидеть и презирать свой народ, но точно – стесняться и жалеть его. Это отдаётся эхом, когда читаешь следующие тексты. Грусть сменяется страхом, стыд – болью утраты.
ПОЯСНЕНИЕ переводчика. Тексты и ссылки перечисленных выше произведений приводятся на эстонском языке, они выделены курсивом. С оригиналом, на русском языке, читатель, не владеющий эстонским языком, может ознакомиться сам, обратившись к первоисточнику. Но после каждой цитаты на эстонском даётся короткий смысловой перевод на русский язык.
“Inimesed nügivad üksteist pilkudega. Vihkavad asjade käiku. Nende pead on tuubil täis pilveräbalaid, lootuseriismeid, emade käske ning kogu seda soga televiisorist, internetist ja arvutimängudest, mis asendab nende mälu ja aitab neil võidelda iseendaga. Nende ainus toit ja jõud on hirmud. Viimases kui ühes on hirm. Hirm olla ise, hirm mitte vastata pealesurutud viirastustele, hirm jääda üksi. Igaühe kõrisse on tardunud tasane karje.” (“Saveli päevad”, lk 80). Тут речь идёт о личном и всеобщем страхе русских.
“Inimestel on üks imeline omadus, ma pole seda kellegi teise juures kohanud. Nad on valmis andma viimase koorukese kannatavale kassikesele, aga peksavad pesapalli kurikaga kergel südamel surnuks juhi, kes neile teed ei andnud.” (“Saveli päevad“, lk 86). В этой цитате отмечается удивительная особенность людей, готовых поделиться последней корочкой с попавшей в беду кошкой, но они же могут битами убить водителя, не уступившего им дорогу.
Нет разницы, какую из этих книг открываешь, они дышат отчаяньем и несуразностью. Почему? Как мы оказались сегодня именно такими? И также в следующую эпоху…
“Anton (raamatu peategelane) vaatas üle Rõtškovi õla. Ta nägi ainult Haritonovi laia selga, mille all ei olnudki peaaegu üldse näha tüdrukut, ainult kõhnad jalad olid kahele poole laiali ja põrandal kõlkus valge kinnipigistatud silmade ja pärani suuga nägu.
“Mida sa teed, Šurõgin?! See on ju laps!” Anton haaras vägistajal portupeest kinni ja püüdis teda eemale tirida. Hariton keeras kaela. Verd täisvalgunud silm oli hägune.
“Lase lahti, löön maha!”
“Ära puutu teda! Kas sul jääb täiskasvanuid väheks?”
Šurõgini põsk läks krampi.
“Klobukov, sina või? Omasid kaitsed, juudinäru? Uh, prillidega raibe!””
(“Aristonoomia“, lk 558). Эпизод с изнасилованием антисемитом малолетки.
Я знаю, что мир, это – долина полная бед и на войне убивают. Без разбору. Всех. Но, листая книги, втайне ведь надеешься, что зло будет наказано по заслугам, добро одолеет зло. Однако жизнь – не сказка и через две страницы читаешь:
“Vorošilov tõusis püsti. “Kõiki teid, …tuleks maha kanda!” hüüdis ta. “Kuid minu ja seltsimees Budjonnõi palvel otsustas tribunal üles näidata bolševistlikku proletaarset halastust, sest teie seas on ikkagi punaseid kangelasi, kes varasemal ajal on vapralt võidelnud valgete lurjustega ja koguni valanud oma verd! Seepärast kõigi mahalaskmise asemel, mida teie, tõprakari, olete kahtlemata ära teeninud, otsustas Sõjarevolutsioonikomitee lasta maha iga kümnes.”” (“Aristonoomia“, lk 561). О циничном и жестоком смягчении Ворошиловым и Будённым расстрела всей группы задержанных расстрелом каждого десятого.
Читаешь и чувство бессилия заполняет всё тело. И грустно, так как всё повторится снова и снова… Неловко признавать, но в своём безопасном коконе как бы чувствуешь радость смешанную со стыдом, от того, что меня и моих близких к счастью прочитанное не затронет. Дистанция – как в пространстве, так и во времени – предлагает фальшивую безопасность.
“Provintsis voolab aeg aeglasemalt ning pealinna uudised jõuavad siia äranärituna nagu õunasüdamed ja omandavad uue tähenduse. // Linn oli tema (raamatu peategelase Saveli Ljutõi) meelest asustatud elavate laipadega, kellest õhkus külma, kelle hingedes valitses pimedus nagu hauas, nad olid täpselt samal määral oma lapsepõlvefotode nägu, nagu sarnanesid kadunukesed portreedega hauakivil. Ljutõi ei saanud aru, mis hetkel inimene äkki sureb, jätkab elamist üle jõu. Mis teda tapab: töö, abielu, lapsed? “Elame nagu lutikad diivanis.” (“Väike inimene“, lk 101). О мрачном представлении жизни в городе и в провинции, где люди живут, как клопы в диване.
“Väikese linna ühetaolises elurütmis tardub inimene nagu kärbes merevaigus. Siin armastatakse habemega anekdoote, mis jäävad hammaste külge kinni nagu mullune moos, riided kantakse auklikuks ning aastast aastasse loetakse ühtesid ja samu raamatuid, rõõmustades, et süžee ei muutu ja finaal on ette teada. Provintsis ei vanane ajalehed nagu naisedki, siin ei lähe miski moest ära, sest keegi ei järgi moodi, ja iga homne päev sarnaneb eilsega nagu kaks tilka vett.” (“Väike inimene“, lk 233). Описывается унылость провинициальной жизни в российской глубинке.
Читаешь и от ужаса вздрагивают плечи. Жить такой жизнью это, как бы кричащая задолженность перед кармой – родиться простым человеком в сегодняшней России.
Прочитав с небольшими перерывами эти четыре книги, во мне зазвучала пронзившая меня прямой линией мысль, точнее – определение, или, нет, диагноз? – делирий. Народ в состоянии помешательства? То есть русские…
Что делать? Сочувствовать или лечить? Как? Чертовски жаль, что книги не дают ответа, его всё же придётся найти самому. Книга в лучшем случае может показать правильное направление.
“Elada Venemaal on sama, mis kõndida mööda lage. Vaatenurk on pööratud tagurpidi. Ma ei tea, kus asub minu tõeline kodumaa. Kõige tõenäolisem, et seda pole üldse kaardile märgitud. Kuid Venemaa oli minu lapsepõlveparadiisi koht.” (“Hea Stalin“, lk 42). Жить в России то же, что шагать по потолку. Неведомо, где истинная родина. Но Россия была местом моего детского рая.
Редактор: Каспар Вийлуп
*
СПРАВКА из ВИКИПЕДИИ. Дели́рий (лат. delirium «безумие, бред»; deliro «безумствую, брежу») – психическое расстройство, протекающее с помрачением сознания, нарушением внимания, восприятия, мышления и эмоций. Характеризуется наличием истинных, преимущественно зрительных галлюцинаций и иллюзий, и, как следствие, вторичным бредом; наличием эмоциональных (аффективных) нарушений, сенестопатиями, затруднённой ориентировкой в окружающем мире, дезориентацией во времени. При этом сохраняются осознание собственной личности и опасностей. Эмоциональное состояние больного зависит от характера протекающих галлюцинаций. Больной может быть опасен для себя и окружающих.
От себя добавлю, различают и алкогольный делирий, в народе – «белая горячка».
Послесловие.
Увы, комментировать этот «крик души» можно, разбив в пух и прах позицию автора. Кстати, также взяв за основу на выбор четыре книги эстонских писателей. Но это значит опуститься на пошлый уровень Прийта Кууска. Да и опасно это: критикуя или даже анализируя подобную, провоцирующую межнациональную конфронтацию статью, можно вызвать «огонь на себя» – быть самому обвинённым в разжигании розни.
Вспоминается некогда нашумевшее выражение «Эй коментари». Происхождение этой фразы связано с увольнением в 2006 году с должности выдающегося директора техучилища, депутата Таллинского горсобрания Владимира Белого, который привлёк к себе внимание этнократов своим отказом от интервью, когда сказал журналисту: «Эй коментари» (правильно: „Ei kommenteeri“), чем поднял себя на истерический смех ликовавшими от торжества русофобии эстоноязычными СМИ.
Но по сути Владимир Белов был прав. Вспоминается советский анекдот про разбрасывание в Таллине с крыши русского драмтеатра листовок во время военного парада 7 ноября. КГБ поймало «чудака» и спросила, а почему на листовках нет ни одного слова? Ответ: «Так и так всё ясно». Вот и теперь ситуация с гласностью всё больше напоминает советские времена, когда царило беспрекословное и естественное для Системы единомыслие. Разница в том, что в современной Эстонии единомыслие мирно уживается с торжеством западной демократии.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Алла Березовская
Журналист
АНДРЕЙ АНДРОНОВ. ПЕРВЫЙ ЗВОНОК ИЗ ТЮРЬМЫ...
На судебном заседании 15 ноября троим политическим узникам Эстонии - Петерсону, Андронову и Роотси отменили запрет на звонки и свидания с родными.
Дмитрий Кириллович Кленский
писатель, журналист, общественный деятель
Агрессивные лгбт-активисты Эстонии
Парламентский лгбт-активист обещает заткнуть нам рты
Валерий Иванов
ПОЛИТИЗИРОВАННАЯ ЛИТОВСКАЯ ФЕМИДА
Юрий Алексеев
Отец-основатель