Есть тема
31.10.2018
Мирослав Митрофанов
Политик, депутат Европарламента
Дверь в никуда,
или Отрицательный баланс ассимиляции
-
Участники дискуссии:
-
Последняя реплика:
Я был на сессии Европарламента в Страсбурге, когда прочитал интервью Карлиса Шадурскиса, где упоминалась судьба этого города. Интервью министр образования Латвии дал украинскому журналисту.
Шадурскис раскрыл те планы, о которых в разговорах с латвийскими журналистами помалкивал. Очевидно, он не способен понять, что в мире больше нет границ для распространения информации. Он полагал, что если откровенничать с иностранцами, то мы не узнаем содержание разговора.
Но сказанное для Украины мгновенно становится известным и в Латвии. Тем более когда эти слова непосредственно касаются нас.
О каких планах проговорился министр, и как это связано с нами и со Страсбургом? Шадурскис откровенно признал, что с русскими Латвии он собирается поступить так же, как французы с населением Эльзаса, столицей которого как раз и является Страсбург.
Месть за трусость
На узкой полосе земли между Францией и Германией много веков люди говорили на одном из германских языков. В 19-м веке население Эльзаса стало частью французской политической нации, но свой германский язык сохранило.
Потом были войны, и Германия несколько раз отбирала Эльзас у Франции, соответственно, литературный немецкий становился здесь языком администрации и образования.
Последний раз Эльзас был оккупирован в начале Второй мировой войны и присоединен к Третьему рейху. Нацисты призвали местных мужчин напрямую в Вермахт, поскольку считали их «фольксдойче». Но сами эльзасцы в душе оставались скорее немецкоязычными французами и за Рейх воевали неохотно. Среди немецких военнопленных эльзасцев было непропорционально много.
Конечно, во времена немецкой оккупации был в Эльзасе и вынужденный коллаборационизм, и искренняя поддержка нацистского режима. Однако в этом Эльзас недалеко ушел от остальной Франции.
Теперь французы гордятся своим Движением сопротивления. Сопротивление было, но оккупированная Франция не доставила нацистам таких проблем, как оккупированная ими Белоруссия или Югославия. В большинстве своем французы ненавидели «бошей», но сотрудничали с оккупантами или просто тихо отсиживались.
Этот аспект массового коллаборационизма очень важен, ибо он позволяет понять эмоции французов после того, как ценой гибели миллионов советских людей Германия была повержена и Франция вернула себе независимость. В последний момент она даже успела примазаться к державам-победительницам.
Сразу после отступления немцев в освобожденных городах начался самосуд. Ненависть к оккупантам и стыд за свой страх выплеснулись на головы коллаборационистов. Самосуд отличается от обычного суда «несколько упрощённой» процедурой и зверскими способами расправы. В обстановке слепой мести пострадали и виновные, и те, чью вину обычный суд не признал бы.
Читайте в ИМХОклубе
В.Б. Шилин. Уголок пролонгированной боли. Об изнасиловании на лестничной клетке и мудрости де Голля
Послевоенный Эльзас вернулся в состав Франции, а его жителей подвергли коллективному наказанию.
Вся вина эльзасцев состояла лишь в том, что они говорили на одном из германских языков. Воспользовавшись атмосферой ненависти ко всему немецкому, французы отобрали у своих эльзасских сограждан право учиться на немецком языке. Мало того, насаждалась такая нетерпимость к немецкому и близкому к нему эльзасскому языкам, что не только дети, но и взрослые эльзасцы отказались от родного языка в пользу французского.
Произошла принудительная ассимиляция населения целого региона.
При этом сама Франция быстро примирилась с Германией, и уже в первое послевоенное десятилетие началось сближение бывших противников в рамках евроинтеграции. То есть французские власти с Германией уже дружили, но продолжали гнобить своих немецкоязычных сограждан, принуждая тех отказаться от родного языка.
Страсбург вдохновил Шадурскиса
Шадурскис в интервью украинским журналистам дал понять, что нас ждёт та же судьба, что и жителей Страсбурга.
И при этом, по его словам, латышские власти проявили чудо гуманизма, подарив нам длинный переходный период. В Страсбурге же школы были переведены полностью на французский за один день!
И ещё разговорчивый министр признался в разговоре с украинцами в том, что смена языка обучения в русских школах — это чисто политический шаг. Привет дуракам, которые продолжают твердить о «профессиональном диалоге в комиссии Сейма на предмет методик, учебников и программ».
Политическое решение Шадурскиса не имеет целью научить наших детей латышскому языку. Для этого существуют другие решения, не связанные с запретом на русский язык. Цель властей — заставить нас отказаться от родного русского языка и исторической памяти.
В интервью Шадурскис говорит о том, что все жители Латвии: «будут отмечать одни и те же праздники, будут лояльны к нашему государству, будут патриотами». Соответственно, он ссылается на опыт Страсбурга, который он считает положительным.
Откровенность Шадурскиса перечеркивает и надежды наивных людей, связанные с расчетами, что, выдавив русский язык из средней школы к 2021 году, националисты насытятся и остановятся на этом этапе разрушения русского образования.
Опыт Страсбурга говорит, что родной язык будут отнимать полностью. Опыт Латвии уточняет, что этот процесс будет разделен на этапы.
Вернемся в Эльзас. Регион сохранил свои германские корни, но в основном в виде материального наследия — архитектуры городов. Кое-где сохранились немецкие вывески, имеющие историческое значение. И названия населенных пунктов.
Но на улицах Страсбурга, в учреждениях и магазинах звучит только французская речь.
Кроме запретов и демонизации немецкого языка повлияла и миграция — в городах много приезжих, для которых французский является родным. Эльзасская молодежь языка предков не знает. Я лишь пару раз был свидетелем беседы на эльзасском языке. Пожилые люди общались в магазине вполголоса, стараясь не привлекать внимание.
Многие люди среднего возраста в какой-то мере владеют немецким, но говорят на нем только с иностранцами. Очевидно, такой участи Шадурскис хотел бы и для русских Латвии.
В последние десятилетия маятник начал движение в обратную сторону. Франция признала наличие на своей территории региональных языков. Эльзас получил шанс на возрождение родного языка. Дело идёт медленно, но в Страсбурге уже появились школы, где в процессе обучении используются немецкий и эльзасский языки.
Привить коллективную вину
Что общего между сегодняшним положением русских Латвии и эльзасцев после войны?
Планы властей по принудительной ассимиляции.
При этом используются те же приемы, в частности — запрет на использование языка в системе образования и шельмование определенной культуры при помощи увязывания ее с оккупацией.
В обоих случаях это месть за собственный трусливый коллаборационизм. Они сейчас мстят нам за то, что Шадурскис и ему подобные, ненавидя и презирая нас, были вынуждены в советские времена говорить с нами по-русски и делать карьеру по правилам «оккупантов».
Моральное падение было таким глубоким, что многие националисты даже вступили в правящую партию оккупантов и показали себя бо́льшими коммунистами, чем большинство русских...
Как показывает опыт Страсбурга, для успеха принудительной ассимиляции простого запрета на родной язык недостаточно, нужно обязательно внушить ассимилируемым комплекс вины и собственной неполноценности.
Французам удалось увязать родной язык эльзасцев с преступлениями нацизма. Этим они добились того, что в публичном месте на немецком говорить стало чем-то неприличным. После восстановления независимости Латвии латышской элите было недосуг этим заниматься — тогда казалось, что всё русское настолько непривлекательно на фоне всего западного, что русские в Латвии сами будут стесняться родного языка и постараются перейти на один из языков победившего в «холодной войне» Запада — на латышский.
И сами латвийские русские на определенном этапе подыгрывали таким настроениям: ещё до введения запретов добровольно отказались от русского языка в названиях предприятий и в наружной рекламе; в 90-е годы всеми правдами и неправдами пристраивали детей в латышские школы. Если кто забыл, то напомню, что Министерство образования даже ввело на какое-то время квоты на количество русских детей в латышских школах.
Почему остановилась ассимиляция русских?
Но потом процесс застопорился и пошел вспять.
Простые, не элитарные латышские школы оказались сильны в бытовом национализме, но проигрывали в качестве образования обычным русским школам. Закончившие такие школы русские уже не посылали туда своих детей, помня о том, через что им самим пришлось пройти.
Второй фактор, остановивший отказ русских от языка и культурной принадлежности — это укрепление России, которое в начале 2000-х позволило избавиться от комплексов, вызванных катастрофой распада государства, и вновь пересмотреть исторический опыт русской цивилизации в положительную сторону.
Третий фактор, остановивший отказ от русского языка — это новая жизнь русской культуры в цифровые времена. Никогда прежде нам не был доступен такой объем информации на русском языке, созданный в веках и ежедневно порождаемый в разных частях света.
Оставаться русским сегодня — захватывающе интересно с точки зрения саморазвития, жизни разума и души.
Коррекция памяти
Когда правящая латышская элита осознала, что ее расчет на автоматическую ассимиляцию русских провалился, были предприняты меры. Они воплотились не только в насильственном навязывании «билингвального образования» в 2000-х годах, но и в коррекции исторической памяти.
Десятилетиями латышские историки готовили почву для частичной реабилитации германского нацизма в глазах жителей Латвии. Цель состояла в том, чтобы нацизм более не выглядел абсолютным злом, а стало быть, разгром нацизма перестал считаться абсолютным благом.
Это нужно для того, чтобы вырвать положительные страницы из истории русского народа и навязать комплекс неполноценности.
Пока латышская элита в этом не особо преуспела. Большинству русских комплексы привить не удалось. Однако латышскому народу государственная пропаганда промыла мозги основательно.
Читайте в ИМХОклубе
Александр Малнач. Группенфюрер СС объявлен Мессией латышской нации
Если в момент восстановления независимости все было неоднозначно, и к местным русским простые латыши испытывали целую гамму чувств от раздражения до симпатии, то теперь отношение стало очень примитивным: в глазах национального большинства наша вина уже лишь в том, что мы русские, и мы обязаны стыдиться этого факта.
На старшее поколение русских правящие политики, похоже, уже махнули рукой, но у них есть надежда воспитать наших детей в духе отторжения своей истории и языка.
Негативный баланс латышизации
И здесь мы переходим к важнейшему отличию в стартовых условиях для принудительной ассимиляции русских в Латвии сегодня и эльзасцев в послевоенное время.
Это отличие кратко можно обозначить как «негативный баланс латышизации».
Если перечислить в столбик все плюсы и минусы отказа от русского языка в пользу латышского, то минусов будет больше.
Когда эльзасцев заставили отказаться от немецкого в пользу французского, то баланс был не столь негативным. Переход от одного великого языка на другой великий закрывал одну дверь и одновременно открывал другую — в мир, соизмеримый по своему размеру и богатству. Да, болезненно, да, обидно было отказываться от немецкого, но мир франкофонии был чертовски привлекателен!
Латышский язык для нас никаких дверей не открывает. Это красивый язык, ухоженный, живой, но тупиковый в плане доступа к богатствам мировой цивилизации.
Мне нравится говорить на латышском, я скучаю по латышскому языку, если долго не имею возможности им пользоваться, но если бы я владел лишь только латышским, мой мир был бы унылым. Как латышская «Википедия», которая в 150 раз беднее русской. Как уровень мышления тех деревенских людей, которые массово перебираются в Ригу из разоренной латвийской провинции и требуют от правящих политиков гарантировать им защиту от необходимости понимать язык своих новых городских соседей.
Я не вижу выгоды от ассимиляции в латышскую среду. Не вижу ни малейшей выгоды от запрета на использование русского в образовании, от навязывания нам коллективного чувства вины за реальные и надуманные преступления советской власти.
Я не вижу пользы от этого ни для русских Латвии, ни для страны в целом. От того, что она станет однообразно латышской, ничего кроме тоски и серости страна не получит. И наша борьба за русские школы — это не только борьба за будущее наших детей, но и за спасение всего того лучшего, что было в Латвии — ее мультикультурного, яркого и творческого характера.
Откровенно говоря, я не верю, что шадурскисам удастся ассимилировать русских Латвии, о причине читайте выше. Но вызвать у нас дискомфорт, затруднить жизнь и обозлить — да, это они могут. Вопрос только — зачем?
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Олег Озернов
Инженер-писатель
Нельзя загнать Великий Дух...
К русским применима только одна политика
Александр Бржозовский
Тусклый свет Просвещения
От Эдгара Ринкевича
Александр Бржозовский
Отмена постоянных видов на жительство
Латвия хочет выгнать россиян
Фредерикс Озолс
Преподаватель РТУ
Русофобия
Товар повседневного спроса
ПРОЧЬ ДЕШЕВЫЙ ТРУБОПРОВОД
ВЫПУСК ПЕРВЫЙ
Куда именно можно стрелять HIMARS"ами из Эстонии и ТайваняТайна сия велика есть?
НИ РУССКОГО, НИ ОЛИМПИАД!
Это не нацизм, Йохан?! Нацизм, нацизм, чистейший нацизм. Абсолютно ничем не замутненный.