«Может ли правительство Индии сделать нечто, что поднимет темп экономического роста страны до уровня Индонезии и Египта? Если да, то что это за действие? Если нет, то какие характерные особенности Индии тому причина? Этот и подобные вопросы имеют огромное значение для благосостояния человечества: как только о них задумываешься, трудно подумать о чем-то другом».
 

Роберт Лукас, лауреат Нобелевской премии по экономике 1995 года
Статья «Про Механику экономического развития»
Журнал монетарной экономики, 1988 год, том 22, стр. 3-42

Тема моего выступления на первом в 2013 году семинаре Латвийской ассоциации эконометристов называлась «Моделирование процесса реальной конвергенции в Европейском Союзе». Суть вопроса — может ли Латвия в принципе догнать Германию (и другие западноевропейские страны) по уровню жизни. И если да, что для этого нужно делать. Вопрос далеко не праздный – от него зависит не только наше общее будущее, но и то, какую Латвию мы оставим нашим детям и внукам.

Несколько лет назад на волне «бума» казалось, что до Германии рукой подать: «при коммунизме» будет жить даже не следующее поколение советских людей, а сказка начнется тут же — за поворотом. При этом напрочь забывалось о недолговечности роста кредитования и повышения цен на недвижимость. Как только «бум» сдулся, страна забыла про конвергенцию и с удвоенной силой принялась лелеять темы бедности, своей горькой истории да (бесконечного) кризиса.

За этим времяпрепровождением прошли (во многом потерянные, к сожалению) годы, которые можно было направить на созидание. Механизмы конвергенции (процесса, благодаря которому Латвия может попытаться догнать Германию) существуют — независимо от того, верим ли мы в них или нет. Но это именно механизмы, а не волшебная палочка, взмах которой происходит автоматически при вступлении в Евросоюз или еврозону.

Мировая экономика развивается циклически. Поэтому многим кажется, что вся жизнь состоит из одних лишь взлетов («жирных лет») и падений («кризисов»), повторяющихся каждые 6–10 лет. Долгосрочная траектория развития (или деградации) страны (за десятки и сотни лет) большинством людей даже не осознается. Новостные заголовки прибавляют словесной шелухи, изобилуя сообщениями: «средняя зарплата за квартал выросла на 2%», «безработица за месяц упала на 0.1%» ит.п.

Тем самым создается иллюзия, что движение от верхней точки цикла до нижней и наоборот имеет для страны исключительную важность. На самом деле главным фактором геополитической мощи страны и ее процветания (повышения качества жизни) является темп долгосрочного экономического роста (среднее значение за десять, двадцать, сто и более лет). Парадоксально, но факт – про этот показатель в газетах как раз и не пишут.

Отцы современной эмпирики экономического роста, гарвардский профессор Роберт Барро и колумбийский профессор Ксавьер Сала-и-Мартин (последний, кстати, выступал на конференции Банка Латвии в конце прошлого года), иллюстрируют это на простом примере. Средний рост доходов США с 1870 по 2000 год составлял 1.8%. При повышении этого показателя всего лишь на один процентный пункт (до 2.8%) объем экономики США к 2000 году превысил бы фактическую величину почти в четыре раза.

Кажется, чтобы выполнить подсчет гипотетических процентов, вряд ли нужно быть профессором Гарварда. Но вся соль в том, что мало кто иной озабочен развитием страны за период, намного превышающий электоральный цикл. Ведь политики привыкли мыслить и действовать в условиях перманентных выборов, на исход которых наибольшее влияние наверняка оказывают изменения в системе выплат социальных пособий (это когда государство перекладывает деньги из одного кармана в другой, теряя мелочь по дороге). А один дополнительный процент к долгосрочному экономическому росту поначалу в кошельках избирателей остается незамеченным, поэтому решающего влияния на исход выборов не оказывает. Но именно этот процент определяет вектор развития страны и мира на десятки и сотни лет.

Кто-то спросит: какие сотни лет, если тогда не будет ни Латвии, ни еврозоны, ни Европейского Союза? Отвечу: будущее (и настоящее!) принадлежит стратегам, принявшим верные решения десятки лет назад. Кто этого не понимает, так и останется барахтаться в волнах экономического цикла, пока постепенная деградация страны не вынесет ее на берег океана истории.

Есть один показатель, который неподвластен экономическому циклу – это производительность труда. Во времена «бума» доходы растут быстрее производительности труда. Но рано или поздно любой бум сдувается и наступает кризис (когда доходы растут медленнее производительности труда). Поэтому если взять средний темп роста доходов хотя бы за последние десять лет, то он окажется почти равным темпу роста производительности труда. Таким образом, ускоренный рост производительности труда является главным (если не единственным) инструментом повышения уровня доходов (а сумма доходов всех жителей страны и составляет во многом ее экономическую и геополитическую мощь).

Производительность труда – добавочная стоимость, созданная работником за один час. Некоторые люди до сих пор не понимают этого определения. Им кажется, что я призываю больше и тяжелее работать. Это не так. Время и тяжесть работы не имеют никакого значения, значение имеет результат труда. Например, пятьсот (или даже сто) лет назад наши предки работали больше и тяжелее, чем мы. Просто современное производственное оборудование позволяет нам с меньшими трудозатратами достичь лучших результатов.

Пока «золотой миллиард» богатеет, многие африканские страны продолжают беднеть. В то же время Восточная Европа за последние 15 лет значительно приблизились к уровню развития стран золотого миллиарда. Таким образом, выравнивание уровня доходов происходит в отдельных регионах, но не на планете в целом.

За последние 15 лет темп годового прироста доходов в странах Балтии превысил показатель «старой» Европы в два с половиной раза. Так, внутренний валовой продукт на одного жителя с 1996 по 2011 год в старой Европе ежегодно прирастал на 3.1%, а в странах Балтии – на 7.7%-7.8%. Если в 1995 году уровень доходов в Латвии (по паритету покупательской способности) составлял 27% от уровня «старой» Европы, то в 2011 году – уже 53%. Призвав на помощь арифметику, получаем, что уровень жизни «старой» Европы может быть достигнут Латвией уже через 30 лет. В реальности же все не так просто – Латвия может догнать Германию лишь в том случае, если достигнет соответствующего уровня производительности труда.

Почему Латвия по-прежнему занимает третье место с конца в ЕС как по уровню доходов, так и по производительности труда? На мой взгляд, есть три основные причины (каждая из них является темой тысяч академических исследований и научных дебатов по всему миру, поэтому полностью раскрыть эти темы в рамках одной статьи просто невозможно).

Во-первых, это недостаточное оснащение физическим капиталом. Инвестиционный бум жирных лет сократил наше отставание по капиталу от стран «старой» Европы лишь частично. Ведь значительная часть инвестиций направлялась тогда не в производственную сферу (что наиболее способствовало бы повышению производительности труда), а в строительство и недвижимость. К тому же инфраструктура страны далеко не идеальна — на это указывает хотя бы мировой индекс конкурентоспособности (Global Competitiveness Index). Хотя следует отметить, что за последние десять лет здесь есть значительный прогресс благодаря европейским фондам.

Во-вторых, в Латвии невысокий уровень человеческого капитала (образования и здоровья). Высокие количественные показатели (количество студентов на душу населения; средняя продолжительность обучения) далеко не всегда отражают качество. Например, результаты международного теста пятнадцатилетних школьников (PISA) у Латвии весьма скромные, даже с учетом невысокого уровня финансирования школьного образования в нашей стране.

В-третьих, в структуре народного хозяйства по-прежнему доминируют отрасли с низкой добавленной стоимостью. Если Латвия шьет носки, в то время как Германия производит автомобили, то понятно, что производительность труда у нас будет ниже, даже если шить носки мы будем по передовым технологиям и на новейшем немецком оборудовании.

Что нужно сделать, чтобы за 30 лет попытаться догнать Германию?
Для лучшего оснащения физическим капиталом без роста частных инвестиций не обойтись. Главный инструмент правительства в привлечении инвесторов – улучшение бизнес-среды, что помимо уменьшения бюрократии/коррупции/налогов подразумевает стабильную макроэкономическую политику – сокращение бюджетного дефицита и государственного долга, а также сохранение низкой инфляции. Вступление в еврозону и ОЭСР (OECD) – также логичные шаги в данном направлении. Качество инфраструктуры по-прежнему будет улучшаться в основном благодаря европейским фондам, а главная задача правительства – следить за эффективностью их использования.

О назревших реформах системы образования не говорит сегодня только ленивый. В научной статье по оценке эффективности государственных расходов я уже писал, что тщательного изучения заслуживает пример Эстонии и Финляндии: знания школьников там выше, несмотря на меньшую плотность населения (при которой качественное образование организовать сложнее). В высшем образовании, на мой взгляд, необходимо более широкое использование иностранных языков в процессе обучения (особенно английского).

И наконец, о структуре экономики. Латвии действительно необходимо постепенно переходить на производство товаров с высокой добавленной стоимостью (процесс уже начался). Но это вовсе не означает краха традиционных отраслей. Например, все большую популярность в Европе набирает биологическое сельское хозяйство, в котором у Латвии есть большой потенциал. При этом стоит делать только то, что у нас получается лучше всего (теория относительного преимущества).

Если на пустом месте замутить сборку самолетов, то может ничего не получиться – в таком случае лучше уж продолжать эффективно шить носки. Пусть тогда не догоним Германию, но Португалию догоним уж точно.