Close Enough for Rock ’n’ Roll («Довольно близко к рок-н-роллу») — так называлась седьмая пластинка популярной рок-группы Nazareth 1976 года. Название восходит к шутке, известной среди гитаристов: «Не важно, насколько хорошо настроена твоя гитара — лишь бы строила для рок-н-ролла». Изюминкой пластинки стала композиция «Telegram», описывающая нелёгкую гастрольную жизнь рок-музыкантов.
 

Прочитав заметку «Как я со «слейдами» водку пил», я немедленно вспомнил, как в 1998-м повеселился на пресс-конференции Nazareth.

Для гастролирующих музыкантов нет ничего отвратительнее пресс-конференций.

В течение длинного турне в десятках городов разных стран сотни равнодушных журналистов приходят по обязанности и задают тысячи идиотских, всегда одинаковых вопросов — обо всём, кроме, собственно говоря, музыки. Ну и после выходят сотни таких же статей ни о чём.

В этом смысле я понимаю даже Филиппа «Смерть Розовым Кофточкам» Киркорова (кстати, где он?).

В 90-е я писал о музыке для разных изданий и ходил на пресс-конференции с прицелом убедить устроителей или музыкантов немножечко нарушить контракт и устроить мне нормальное интервью тет-а-тет. Довольно часто это получалось. Потому что для настоящего музыканта нет ничего слаще, чем как следует потрепаться о собственной музыке.

В феврале 1998 года Nazareth отыграли в рижском Доме конгрессов и сразу, поздно вечером, дали пресс-конференцию. Ниже — сделанная в ту же ночь расшифровка с диктофонной записи, буквально протокол, я убрал лишь фамилии некоторых действующих до сих пор журналистов.

 
Концерт спонсировала водка Finlandia, поэтому задник конференц-зала украшает растяжка Finlandia Cranberry и еще несколько откупоренных охлажденных бутылок стоят на столе.

Дэн Маккаферти входит с янтарной жидкостью в стакане. Вслед за ним вваливаются Свит, Ли и Эгнью. Маккаферти достает из кармана джинсов «Мальборо», безуспешно хлопает по карманам в поисках зажигалки. Я протягиваю свою, в итоге Дэн садится рядом, а музыканты рассаживаются рядком за конференц-столом.




Дэн Маккаферти. В августе 2013-го он покинул Nazareth по состоянию здоровья: хроническая обструктивная болезнь лёгких. Еще бы, полвека петь как в последний раз и курить как не в себя...


Я (кивая на стакан): — Мистер Маккаферти, это ваш любимый скотч?

— Не-а. Это коньяк, дружище.

— А как же шотландский виски?

— Виски хорош, когда кола есть. Отмеряешь одну часть скотча и делишь одной частью колы.

Женский голос из зала: — Нравится ли вам клюквенная «Финляндия»?

Nazareth (хором): — О да! Классная водка!

Журналисты начинают одновременно задавать вопросы.

Nazareth громко шикают на них: — Чш-ш-ш! Чш-ш-ш-ш!!!

Женский голос: — Что вы предпочитаете выпить после выступления?

Басила (Пит Эгнью): — Водка (марка неразборчива).

Я: — А вы что, пьете еще и до игры?

Маккаферти (категорично): — Только после шоу. До игры — никогда (залпом опрокидывает в себя коньяк). О! Какой класс!

Барабанщик (Дэрел Свит, с виду самый приличный человек) в это время несет официозную хню о том, что они, мол, сейчас совершают тур по России и это — фантастика. Особенно им нравится в Латвии, в Риге. «Это потрясающе!» — восклицает он. Но вроде ему никто особо не верит.

Женский голос: — Вы в Риге уже во второй раз. Как вам она сейчас?

Маккаферти: — Рига — нет слов. Мне понравилось (коротко ржет).

Я: — Это скоро закончится, мистер Маккаферти.

Кажется, Эгнью: — Прекрасный город. Рад был посмотреть.

Назаретяне в это время бузят поодиночке, барабанщик Свит распинается о любви к Латвии и прошедшему концерту — «потрясающе, а также вери-вери-вери гуд».

Басила Эгнью: — Мне, мне вопросы задавайте! (подумав, радостно) Мы говорим на... нелатышском!

Женский голос: — Что там произошло с опозданием самолета, это случайность?

Какой-то идиот из журналистов: — Это была счастливая случайность?

Маккаферти: — Ничего счастливого. Мы несколько часов протусовались в киевском аэропорту. (ехидно) Ин-те-рес-ный аэропорт.

Эгнью: — Факин аэропорт. Всю дорогу — бар-туалет, бар-туалет. Туалет-бар...

Свит (примирительно): — Мы покупали сувениры.

Ли (клавишник): — Хотели скорей в Латвию...

Эгнью: — Хреноватое путешествие, поверьте мне. (спустя паузу) А что, никто не хочет спросить о музыке? (решительно) Магазины здесь — прекрасные, номера в гостинице — прекрасные, аэропорт у вас вообще замечательный.

Начинается неразборчивый бардак с вопросами, о музыке никто не спрашивает.




Басила Эгнью. В 1961 году именно он основал группу Shadettes, из музыкантов которой в 1968 году произошла группа Nazareth. По легенде, Пит Эгнью родился в СССР, а звали его Пётр Огнев.


Басила Эгнью хватает залпом «клюковку» и заявляет: — Леди и джентльмены! Это — огонь! (обращается к Ли) — Они тут не говорят по-английски. Задай-ка мне какой-нибудь вопрос.

Ли еле слышно задает вопрос.

Эгнью: — Факин!! Меня это что, должно волновать?

Рыжая журналистка: — Какое у музыкантов впечатление от сегодняшнего концерта?

Маккаферти: — Все было немножко спокойно. Слишком спокойно. Судя по жестам, люди у вас какие-то замкнутые. Но улыбались, улыбались (скалит редкие желтые зубы и пыхтит «Мальборо»). А может, охрана в зале перестаралась. Но в целом — хорошо.

Я: — У вас уже случались такие отмороженные концерты?

Маккаферти: — Этот довольно-таки оригинальный.

Параллельно что-то отвечают другие музыканты, на записи не разобрать.

Свит: — И нам тоже понравилось! Все улыбались...

Рыжая журналистка: — Почему вы так мало сыграли?

Музыканты переглядываются, пожимают плечами.

Я: — Ну, она спросила, почему такой короткий концерт?

Маккаферти: — КОРОТКИЙ?!!

Назаретяне, хохоча, дружно: — А-а-а-а-а!!!

Эгнью: — ФАК Ю!!!

Переводчик: — Это не переводится.

Маккаферти (делая очумелые глаза): — КОРОТКИЙ!!!

Всеобщее веселье.

Маккаферти (закатывает глаза и верещит): — КОРОТКИЙ!!!

Со стороны Эгнью слышны непрерывные факи.

Маккаферти (вскочил со стула и забегал вдоль стола): — Нет, только представьте на минутку — КОРОТКИЙ!!!

Свит (примирительно): — Когда вам будет 50 и вы будете продолжать работать журналистом и делать ежедневно по 140 интервью, вы поймете, что мы сейчас чувствуем.

Я: — Только не это.




Дэрел Свит был самым интеллигентным, уравновешенным и деловым среди музыкантов Nazareth. Скоропостижно скончался в 1999-м — в Америке, от сердечного приступа. Ему был 51 год...


Эгнью: — Факт, факт, факт. Мы затраханы, вы затраханы, они затраханы, и тем более я — затрахан.

Маккаферти (рвет на голове волосы): — Короткий!!! Короткий!!!

Эгнью (показывая пальцем на рыжую журналистку): — Убить ее! Убить ее!

Переводчик (рыжей, флегматично): — Он предлагает вас убить.

Я: — Это невозможно прямо здесь.

Какой-то идиот из журналистов: — Отличаются ли гонорары на Западе и Востоке?

Маккаферти: — Какое ваше дело?!

Свит: — Конечно же, обычно гонорары на Западе больше. Все дело в том, что мы тут, на востоке, «разрыхляем почву». Нас сюда толкает еще и то, что мы не могли долго сюда приехать. Но мы надеемся, что со временем гонорары здесь станут больше.

Маккаферти: — Да какая разница?! Мы ездим, играем свой рок-н-ролл...

Эгнью: — А что, журналисты здесь за свою работу получают столько же, сколько на Западе? Мы не поп-звезды. Мы пашем. Мы — рок-группа.

Маккаферти (наклоняется ко мне, поясняет): — Сегодня мы играем в Нэшвилле, завтра в Глазго, послезавтра — в Риге. Какая разница?

Я согласно киваю, типа — действительно, какая разница.

Рыжая: — Где будет ваш следующий концерт?

Маккаферти: — В России.

Рыжая: — В каком городе? Ну, в Москве там, или?..

Маккаферти (сосредоточенно): — Нет, не в Москве. Он называется... Йа... Йо... Йу... (нагибается к Свиту) — Где мы играем послезавтра в России? Как? Какой город? (свирепо рычит) Йошкар-р-р-Ола. Прямо шведское какое-то слово.

Рыжая: — Что группа приготовила на завершение гастрольного тура? Чем последний концерт будет отличаться от остальных? Каким-нибудь шоу?

Маккаферти (долго думает): — Мы думаем, отъезд домой и будет самым подходящим шоу.

Рыжая (жалостливо): — Вы, наверное, устали?

Маккаферти (выпячивает живот): — Я сейчас — просто тусовщик (party man). Вот завтра утром я устану (показывает глазами на стол с клюквенной). А сегодня я готов тусоваться. (спохватившись) Сегодня я отдал всю свою энергию людям, сидящим в зале. На этом шоу.

Я (к Маккаферти): — Может, по чуть-чуть?

Маккаферти: — А что, давай (идет к столу, набулькивает пару объемистых стопок, возвращается).

Идиот из журналистов: — Как долго, по-вашему, будет существовать Nazareth?

Свит: — Nazareth довольно долго жив, и будет жить.

Эгнью: — Минуточку! Я скажу. Пока пришельцы не запретят. Пока рок-н-ролл не нае*нется.

Я (к Маккаферти): — Новые альбомы будут еще?

Маккаферти: — В марте мы отправляемся домой и засядем в студии... Она называется... О господи, забыл...

Я (веселясь): — Вы что, не помните собственную студию?!

Маккаферти (досадуя): — Да нет, помню, забыл просто... (находит глазами полупустую бутылку из-под Finlandia) Вспомнил. Баттл. Студия «Баттл» в Гастингсе. Независимая записывающая компания.

Я: — Мистер Маккаферти, вы однажды сказали, что Nazareth на сцене — не клоуны, а рок-музыканты. А кто тогда клоуны?

Маккаферти: — Ха, ты помнишь это интервью? В мое время стать музыкантом было довольно-таки тяжело. Нам было тяжело, по крайней мере. Сейчас, мне кажется, музыкантов в группы — как бы это сказать? — назначают... Сегодня рок играют, как бы оглядываясь на маяки. Может, завтра станет лучше, но сегодня... (поет писклявым голосом) «Я хочу полюбить тебя, детка...» Это, должно быть, очень, очень трудно.

— А какие вам нравятся группы, из сегодняшних?

— Из новых рок-банд?

— Йе.

— Prodigy.

Я аж поперхнулся водкой и вытряхнул из пачки еще сигаретку.

Рижский музыкант Женя Крупенин (переводчику): — Спросите у них — я играю в рок-группе, и мы включаем в свой репертуар песни Nazareth («Hair Of The Dog» и другие). Как они к этому относятся? Будут ли они возражать?

Из зала (тихо): — Играешь — и молчи...

Райтис Саметис («Ригас балсс»): — Авторские права есть, что тут разрешать.

Маккаферти (попивая водочку, наклоняется ко мне): — А вы тут все рижане?

Я: — Ну.

Маккаферти: — И ты?

Я: — Само собой, а что?

— Просто. Симпатичное местечко — Рига. Действительно приятное. Правда? Такие красивые старинные дома...

— Вам что, удалось прогуляться по городу?

— Да, знаешь, не очень — прилетели с опозданием, отоспались, потащились на отстройку... Город кое-как посмотрели, наспех, конечно.

— Некоторые говорят, старый город похож на Прагу, ну, в Чехии...

— О! Точно! Только гораздо, гораздо меньше.

— Домой, в Шотландию, тянет?

— (лиричным голосом) Да, конечно. Я только этого и жду.

— Там что?

— (мечтательно) Дом.

— Выпьем за дом?

Пьем за дом.




Шотландец Маккаферти — знатный волынщик.


Переводчик (подходит и вмешивается): — А-а, вы тут между собой говорите, а у нас в контракте не записано интервью. Здесь общая пресс-конференция...

Маккаферти хмурится, чувствуя наезд.

Я (переводчику): — Вот вы языки знаете, сможете продолжить: айн, цвай, драй...

Переводчик, на автомате: — Фир?

Я: — Драй — джин!

Хохочем втроем. Переводчик качает головой и уходит работать за стол.

Маккаферти встает и идет за переводчиком, но возвращается еще с двумя стаканчиками: — Спрашивай, что тебе интересно.

Я: — Какую роль Роджер Гловер сыграл в вашей карьере?

— Роджа?

— Роджа, Роджа.

— Этот парень... как паровоз. Мы делали с ним Razamanaz. Он басист из Deep Purple, если знаешь. С Purple мы играли общие концерты. То есть Nazareth играл Razamanaz «живьем», и нам позарез был нужен продюсер — записаться. Я ждал, что это будет музыкант — Пит Таунсенд или Джимми Пейдж... А подошел Роджер и сказал: «Я хочу, я хочу!» Я говорю: «Ну, давай!» И мы сделали с ним целых три альбома. Мы сильно изменились благодаря Роджеру. Очень сильно.

— Что сейчас стоит слушать? Ну, я не о Prodigy.

— Новый альбом Rolling Stones. Да я много разного слушаю. Современная музыка мне не нравится, старую слушаю.

— А новый гитарист Nazareth как раз играет такие простые модные штуки...

— Ну, молодой же еще парень.

— Далеко не Мэнни Чарльтон.

— Может быть, это частное мнение слушателя?

— Почему это? И музыканты тоже сегодня говорили: «Вот Чарльтон — это да! Он был велик!»

— Нет, Джимми тоже классный гитарист.

Переводчик объявляет: всё, всем спасибо, музыканты устали, до свидания и пр.

Я: — Пока. Увидимся еще, может быть.

Маккаферти берет со стола салфетку, рисует на ней смешные глазки и подписывает: «Удачи!» — Увидимся. Знаешь, очень-очень редко... но мы все-таки пьем до игры.


Рига, февраль 1998 г.