Есть несколько определений слова оффшор — академическое, брутальное и собственное. В академическом варианте «оффшорная зона (от англ. offshore — вне берега) — это государство или его часть, в пределах которой для компаний-нерезидентов определяется особый режим регистрации и деятельности». В брутальном варианте оффшор — место уклонения от налогов и прибежище всяких нехороших дядек и тетек с криминальным прошлым или будущим. Этакий Lavilledespirates типа Артуги.

Личных же мнений и определений этому термину столько, что можно написать диссертацию и составить приличный словарь. Первый раз этот термин появился в США в 1950 г. на родине плана Маршалла, в результате реализации которого немаленькая часть бюджета помощи разоренной Европе или чуть-чуть не доехала до нее, или, сделав круг, так и не вернулась к прямому инвестору — правительству США.

И тогда, и сейчас безналоговые юрисдикции (оффшоры — это совсем необязательно безналоговый режим) существуют как родимая метка современных демократий, для которых двойной стандарт — это норма. Чикагская формула 30-х годов «миллион на два не делится» была успешно экстраполирована на отношения индивида и государства в рамках потребительского общества в самом широком смысле этого слова, особенно если этот индивид приватизировал это самое государство.


— «Право налогоплательщиков избегать налогов... с использованием всех разрешенных законами средств никем не может быть оспорено...»

Такое длинное предисловие я привел для того, чтобы кинуть свой скромный камешек в огород тех, кто на голубом глазу убеждает нас в тотальном налоговом послушании на Западе и тлетворных идеях экономить на налогах, которые идут исключительно с Востока. Коммерция, как ни стучи в шаманский бубен социальной ответственности, всегда будет воспринимать налоги как затраты, а значит, будет снижать эти затраты всеми доступными способами. Тем более что у этого процесса есть более чем серьезные и авторитетные покровители.

Еще в 1936 году Палата лордов Великобритании постановила, что любое лицо вправе организовать свои дела таким образом, чтобы налоги, взимаемые в соответствии с законодательством, оказались бы меньше, чем они были бы в обычной ситуации. А уже послевоенный Дж. Сандерленд, судья Верховного суда США, определил, что «Право налогоплательщиков избегать налогов... с использованием всех разрешенных законами средств никем не может быть оспорено...»

Давайте и мы не будем кокетничать и сразу договоримся, что оффшорная компания — это всегда инструмент, с помощью которого конкретный человек не платит те налоги, которые должен был бы заплатить, если бы такого инструмента не существовало.


— Вы баллотируетесь на выборах. Но власть погрязла в коррупции, разврате и роскоши, значит, вы хотите со всем этим бороться?
— Нет, я хочу во всем этом участвовать...

Опять призываю не кокетничать и сразу определить, что в представлении чиновника борьба с оффшорными компаниями, с самогоноварением, с олигархами, с богом, с дьяволом, а равно борьба за право не платить налоги, тайну банковского вклада и прочие колониальные удовольствия, как, впрочем, и само государство — это товар, который можно и нужно выгодно продать, заложить, обменять. Ой, как хочется построить высокий забор и навесить замок покрепче, но при этом не забыть, что любой из запретов не должен распространяться на себя, любимого, иначе цена товара резко снизится, а это противоречит основному закону капитализма.

Вот и мечется власть между Сциллой собственной выгоды и Харибдой желания запретить все, до чего можно дотянуться, рождая уродливые и двуличные запреты, которые неизменно содержат лазейки для избранных, в которые сразу же лезут все остальные, что жутко обижает чиновников, и машина законотворчества запускается по-новому.

Ну а если ответить на вопрос: можно ли вообще бороться с оффшорами? То, так же как и с вопросами уплаты налогов, — конечно и утвердительно можно сказать — «ДА». Причем способов множество. Один из них — через либерализацию законов третьих стран, что, например, и пытается делать НАТО в Ливии. Так что если просто намекнуть правительству острова Мэн или Гернси о недопустимости таких налоговых безобразий, которые они тут устроили, то авианосцам даже жечь солярку не понадобится — на следующий день все аборигенское законодательство будет изменено в соответствии с пожеланиями клиента. Проблема не с островами. Проблема — с пожеланиями клиента.

Ценность вклада острова Мэн в британскую экономику была признана британским министром парламента Лондона и Вестминстера Марком Филдом. Он сказал: «Остров Мэн добавляет огромную ценность к британским международным предложениям». Он также похвалил способ диверсификации экономики острова на сектора, такие как судоходство, регистрация самолетов, киноиндустрия и космос: «Предполагалось, что остров Мэн привлечет в британскую сферу влияния некоторые очень важные стратегические мировые компании. И это такой бизнес, который иначе ушел бы в Сингапур, Гонконг или США».

Далее Филд опроверг то, что он назвал «пятью мифами» о малых IFC: их отрицательное влияние на мировой экономический рост, их содействие мировому финансовому кризису, их участие во вредных налоговых методах, их отрицательное влияние на прозрачность, регулирование и информационный обмен. И то, что они не приносят пользу развивающимся странам.

Мнение нашего доморощенного министра финансов о том, что использовать оффшорные зоны скоро станет невыгодно, блекнет перед вышеприведенным спичем представителя лондонского Сити, как «Запорожец» перед «Мерседесом».

Хотя, если разобраться, все абсолютно логично. Метрополия запрещает своим колониям заниматься непыльным бизнесом налогового планирования, оставляя себе это грязное дело, а вместе с ним и миллиарды чистой и абсолютно законной прибыли. Метрополия обязательно поделится этой прибылью и с колониями, но уже в виде кредитов, которые колонии будут отрабатывать, используя оффшорные юрисдикции метрополии. И так по кругу. Написал, заглянул в подсказки — все правильно — вот еще один «спасатель Малибу» нарисовался...

Жаль, потому что второй способ бороться с движением любителей оффшоров — это возглавить его. Однако для этого надо иметь кипрский или мальтийский склад ума и хоть какой-то хребет. Для наших же беспозвоночных это как карта звездного неба — красиво, но абсолютно непонятно. Менталитет, однако...


(После просмотра репортажа о птичьем гриппе):
— Папа, а что дяди делают?
— Птичек убивают.
— А для чего?
— А чтобы не болели…

Конкретно в нашей экономике оффшоры не играют никакой роли по причине отсутствия этой самой экономики. Ну не будем же мы считать таковой азартный распил международной помощи и прикарманивание ВсегоЧтоЕщеОсталось.

За исключением этих процедур, оффшоры в нашей жизни присутствуют в основном как элемент обслуживания чужих финансовых и материальных потоков и налогового планирования для центров прибыли, располагающихся за рубежом, то есть работающих как раз в оффшорном режиме. А регулярное улюлюканье на «некрасивые» деньги и «неправильные» фирмы есть не что иное, как хуторская зависть к жирующим гадам-соседям или заказ конкурирующих финансовых центров с целью перетаскивания этих некрасивых денег от нас к себе.

Уже имевшее место обложение платежей в оффшорные компании привело только к тому, что россияне перестали использовать для своих операций местные фирмы. Что, бесспорно, уменьшило работу Регистра предприятий, но и значительно облегчило государственный кошелек от лишних сборов, а банки — от лишней ликвидности.

На Западе, как я уже писал, оффшоры — это логическое продолжение политики двойных стандартов, где налоги платят и любят платить все наемные работники, мелкий и средний бизнес и постоянно отказывают себе в этом удовольствии звезды Forbes и государственные чиновники. На территории бывших союзных республик все эти радости присутствуют так же ярко, но плюс оффшор — это иногда единственный способ не разориться вследствие неадекватных налогов и поборов, которыми официально и неофициально обкладываются экспортно-импортные операции.

Убить оффшоры в настоящее время, не меняя собственное налоговое законодательство — это значит вызвать массовую эмиграцию капитала, безработицу и стагнацию экспорта-импорта, что не раз демонстрировала наша собственная, абсолютно независимая от здравого смысла власть. Но и наличие оффшоров — это отнюдь не показатель здоровья экономики, а совсем даже наоборот.

Оффшор — это симптом, головная боль, игнорировать этот симптом неправильно. Но и бороться с этим симптомом, не пытаясь бороться с его причинами... одним словом, в мирное время такой подход вызывает смех, в военное — панику.

Борьба власти с теневой экономикой вообще и с оффшорами в частности, это борьба пчел против меда, потому что оффшорная деятельность — это прямое следствие действий именно государственных органов, которые думают, что они управляют экономикой, а на самом деле экономика (привет дедушке Марксу) управляет ими.