---

Ну вот не верю я, что Британия по-настоящему выйдет из ЕС. Вслед за Константином Сергеевичем Станиславским готов кричать: «Не верю!»

Никуда старушка Великобритания не выйдет. Время пока не пришло.

А для чего тогда делался этот шумный квазибрексит, и что мы тогда обсуждаем?
 

---

Когда я смотрел и слушал новости по итогам «народного волеизъявления в условиях реальной демократии», я вспоминал одну красивую, правда, полулегендарную историю о том, как Натан Ротшильд распространил сведения о якобы победе Наполеона при Ватерлоо на следующий день 19 июня 1815 года, что повлекло за собой соответствующую (и вполне предсказуемую реакцию) на Лондонской бирже.

Началась паника, которая привела к удешевлению акций — и тут херр Ротшильд, зря времени не теряя, за исторический для себя день 19 июня скупил огромное количество акций, а затем продал их по более высокой цене и сколотил многомиллионное состояние.

Конечно, многие историки сейчас доказывают, что предание о быстром обогащении Ротшильда — это фальшивка, не имеющая реальных документальных доказательств. Но ведь биржевики действуют именно так всегда и везде. Биржевая аристократия слетается на панику, как мухи на разлитое малиновое варенье и начинают лакомиться.

В данном случае цель достигнута — редко какое европейское СМИ не изливало со своих экранов-страниц-колонок алармистские настроения, заражая ими свою целевую аудиторию.

Главное — громко, чётко и с надрывом повторять слово ахтунгахтунгахтунг, чтобы обыватели крепко-накрепко вбили себе в голову мысль о неизбежности мировой катастрофы и смогли бы реализовать тот поведенческий алгоритм, который им со стороны навязывают.


Биржевики начали править отдельными государствами ещё в 1830 году, когда после Июльской революции свергли последнего Бурбона Карла X, к которому никто уже давно не питал любви как к самодержцу, а нанятые биржевой элитой расторопные карикатуристы пренебрежительно именовали его «коронованным столбом».

Однако после «Парижанки», которая, по меткому выражению А. С. Пушкина, не стоила «Марсельезы», «Коронованного столба» сменил «Король-груша» (прозвище Луи-Филиппа Орлеанского, перенявшего многострадальную французскую корону).

Эпоха Луи-Филиппа — это эпоха безраздельного господства биржевых воротил при безнадёжном прозябании низших слоёв населения, которые имели свой 11-часовой (а иногда и 16-часовой) рабочий день и не смели помышлять ни о чём возвышенном. Крупный французский финансист Жак Лаффит на следующий день после Июльской революции сказал: «Отныне править Францией будем мы, банкиры».

И вот тут примечательный момент: дело в том, что задолженность государства французского представляла собой прямой интерес для финансовой аристократии (так писал Маркс о Франции того периода), которая отчаянно спекулировала на государственном дефиците и повторявшихся государственных займах.

В общем, «Король-гражданин», в которого парижский народ горячо и слепо верил, без зазрения совести втянул страну в долги и дал возможность нажиться биржевым спекулянтам.


Наверное, Остап Бендер, мудро не игравший в азартные игры с государством, понимал, что самый верный способ легализованного отъёма денег у населения на глобальном уровне — это займ.

Посредством займа французская финансовая элита цинично обирала государство и осваивала сбережения тех граждан, которые, приобретая процентные государственные бумаги, безвозвратно теряла часть своих денежных средств, если не была посвящена в тайны парижской биржи.

А парижская биржа, будучи не дурой, простых оборванных санкюлотов в свои тайны посвящать не собиралась. Кто же будет валить индюшку, несущую несколько десятилетий подряд золотые яйца?

В любом случае пример Франции красноречив потому, что изменчивые судьбы наполеоновских войн и существование в условиях нескончаемой череды государственных переворотов создавали благодатную почву для финансовых обогащений «почтенных коммерсантов», как прожжённые дельцы сами себя величали.

Ещё Наполеон Бонапарт в беседе с графом Моллиеном справедливо отмечал, что для парижских биржевиков нет ничего святого, что единственное средство обогащения для них — это ложь и подлог.

Представляете, как хорошо быть «почтенным коммерсантом» в стране, где курс государственных (!) бумаг падает в течение дня до двух-трёх процентов — и это нормальное явление, как, например, молния во время грозы или радуга после дождя.


Но вернёмся к нашим Ротшильдам.

Когда одного из них спросили, как достичь успеха на бирже, он, сделав бесхитростное выражение лица, ответил: надо уметь предвидеть непредвиденное.

Но тут один из представителей древней семьи финансовой аристократии слегка слукавил, точнее, изящно недоговорил. В годы Июльской монархии у французских финансистов появились широчайшие возможности для «предвидения» и не только. Для того чтобы быть по настоящему успешным и богатым, надо уметь создавать (!) непредвиденное.

Французский отпрыск баронской династии Джемс Ротшильд имел свободный доступ к Луи-Филиппу, открывая дверь с локтя в его версальский кабинет и внимательно слушал словоохотливого короля, которые выдавал на ухо финансовому императору Европы все тайны внешней и внутренней политики.

А куда бы он делся? Если бы «Король-груша» не был бы столь словоохотливым, то стал бы жертвой очередного государственного переворота и отправился бы на какое-нибудь изолированное поместье писать мемуары — и это в лучшем случае, потому что гильотину и Кайенну во Франции ещё не скоро отменили.

Кстати, словоохотливый король выбалтывал внимательно слушавшему и наматывавшему на ус Ротшильду ещё и дипломатические тайны иностранных государств, в которые он по долгу службы был посвящён.

Молодец, Луи-Филипп, отрабатывал кредит, в том числе и кредит доверия. Правда, когда он надоел (и с него уже нечего было взять), его тоже аккуратно детронировали в 1848 году.


Я это к тому, что в наше время биржевая финансовая верхушка выросла, окрепла и заматерела по сравнению с периодом Июльской монархии.

Но вот беда — кризис иё потрепал изрядно в последнее время, а зарабатывать надо, тем более, что эти вездесущие транснациональные форсайты прекрасно отдают себе отчёт в том, что денег много не бывает, а очень больших денег — тем более.

Биржевики нашего времени усовершенствовали тезис Ротшильда полуторавековой давности: если настоящей революции нет — надо придумать её виртуальный аналог.

Жить-то на что-то надо, а событий, под которые можно тихо и много заработать на безбедную жизнь, маловато. Беженцы — это уже тускло и неинтересно: от них только кельнским девушкам хорошо бывает. Российская авиация разбомбила ко всем шайтанам террористические подразделения ДАИШ, которые вынуждены спешно бросать все свои шмайсеры и эвакуироваться в Ирак к большой американской маме. Да и американская президентская кампания как-то вяло проходит, даже прицепиться не к чему.

В общем, нет повода — и тут такое счастье подвалило — счастье с неудобоваримым для русского уха названием «брексит». И, главное, всё серьёзно — Борис Джонсон рубашку на теле рвёт, Кэмерон истерит — и даже людей убивают.

Самое поразительное во всей этой истории, что никому за это ничего не будет.

Фунт обвалился как положено, все бумаги скуплены — и пока европейские обыватели судорожно хватаются за голову и заламывают руки в апокалиптическом экстазе, думая, что же дальше будет с ними без Британии в ЕС, а Сорос и его команда гребут золото лопатой, поправляя своё потасканное финансовое положение и наполняя свои карманы если уж не миллиардными, то уж точно многомиллионными капиталами.

Лондонская биржа, пожалуй, циничнее парижской будет.


И всё. Сейчас лето, жарко, а осенью будет прохладно и хорошо. Все забудут про этот шмексит как про сон в летнюю ночь.

Вообще, чтобы понимать, что там происходит на туманном Альбионе, надо периодически перечитывать Шекспира и Голсуорси.

Уже сейчас, после того как дело уже сделано, представители европейского политического истеблишмента лихорадочно ищут пути к отступлению. Уже и подписи на переголосование собирают, и Шотландия уже не хочет из ЕС, и референдум носит рекомендательный характер...

В конце концов, а что случилось? Все и так прекрасно знали, что Британия останется в ЕС как миленькая.

Только наивные европейцы до сих пор, выполняя роль послушных биржевых барашков, повторяют как мантру то, что «мы провели народное волеизъявление в условиях реальной демократии». Но через какое-то время их соберут всех вместе перед экранами телевизоров и популярно расскажут о том, что нам «необходимо сплотиться перед лицом угрозы национальной безопасности и сохранить единую братскую семью европейских народов».

Британия, сиди на месте и не высовывайся. И народ всё поймёт и всех простит, потому что ещё древние римляне тонко подметили, что пипл хавает всё, даже самих себя ради благосостояния избранных мира сего. Которые, не спросив пипла, самих себя избрали и короновали.


А теперь от физики к лирике. Конечно, идея о выходе из ЕС — это отличная идея, и если бы я решал этот вопрос, то Европейского сообщества не было бы уже вчера, то есть в прошлом веке.

Понятно, что в наших условиях ЕС безнадёжно устарел как морально, так и материально.

В первую очередь сегодняшний ЕС — это опасный для жизни государств разносчик коррупционного вируса, при котором центральный орган распределения лохматых мешков с деньгами из фондов всякого там выравнивания никого не контролирует.

Во вторую очередь ЕС — это бездушная машина экономических репрессий, которая своим рестрикционным квотированием уничтожает ростки независимой промышленности, дающей реальный продукт.

В-третьих, ЕС — это цивилизационный тупик, потому что его здание строится на антисоциальных и антихристианских догмах. Это не творческий интернационал, а глобализированный (точнее, амальгамированный) квазинационал, из которого выхода нет. Потому что вторых Ленина и Маркс больше не будет, а с русскими выстраивать хорошие отношения европейцам пока никто не позволит.

ЕС — это такой глубоко запущенный гордиев узел размером с кулак Гулливера, который не разрежешь маникюрными ножничками какого-то нелепого псвдобрексита. Тут нужен мощный меч-кладенец богатыря русского Ильи Муромца, которого, как я уже говорил, никто к этому гордиевому узлу не подпустит ни сейчас, ни потом.

Никакими косметическими реформами горю не поможешь — тем более, даже косметических реформ никто проводить не будет: всё останется как есть и даже станет веселее.


И всё же спасение европейской самодостаточности заключается не в хуторской, периферийной европейскости, а в концепции торгово-промышленного евразийства, которую «нашим европейским партнёрам» неоднократно озвучивал Путин и на официальных выступлениях, и в кулуарных беседах.

Но увы, «партнёры» усиленно делают вид, что нихт ферштейн — хоть кол на голове теши.

Европейцы удивительным образом помешаны на культе ЕС. Они упорно ставят знак даже не тождества, а равенства между ЕС и Европой.

Но ведь географически-то у нас Европа, на минуточку, до Урала. И это ещё античным грекам было понятно — Рифейские горы считались во все времена границей между европейским пространством и азиатским.

Сегодняшние обитатели европейского пространства зациклены на «европе» как на глиняном истукане, вокруг которого они готовы днями и ночами петь и плясать, не понимая, что маленький кусочек шагреневой кожи, на котором они пляшут, неизбежно скукоживается с момента роковых выстрелов Гаврилы Принципа в Сараево.

Не нужны никакие -экситы для того, чтобы развалить Евросоюз — он и так уже дышит на ладан.


Одна торгово-промышленная газета во времена народного разочарования после Июльской революции, возведшей на многострадальный французский престол Короля-гражданина вместо Короля-Бурбона, писала открыто и без обиняков:

 

«У парижской биржи нет ничего действительно коммерческого. Биржа, как все это знают, стала притоном спекулянтов ... и притон, однако, всё продолжает разорять промышленность и в своей триумфальной безнаказанности представляет зрелище таких деяний, сказать о которых «подвиги каторжников» — значило бы выразиться слишком слабо».
 

Между прочим, биржевики во Франции эпохи Луи-Филиппа пользовались колоссальным влиянием на сознание широких народных масс. В 1830-е годы начался невиданный рост периодики: выходило более 700 газет и журналов.

На газеты денег не жалко — это самые перспективные вложения в будущее обогащение. Ведь в это время европейская пресса уже отлично научилась продаваться.

Удивительно, что рядовой доверчивый француз, ограбленный, преданный, угнетённый, множество раз разоряемый, снова из последних сил хватался за очередную газетную утку как утопающий за соломинку и верил известиям, выдуманным только для того, чтобы возбудить ужас на бирже.

Ахтунгахтунгахтунг правил и правит миром.


И снова вспомним А.С.Пушкина: «Мы все глядим в Наполеоны, двуногих тварей миллионы для нас орудие одно, нам чувство дико и смешно...»

И если «Парижанка» не стоила «Марсельезы», то «брексит» вообще ничего не стоит. Всеми превозносимый «брексит» — это циничный по своей масштабности и масштабный по своему цинизму проект «Много шума из ничего-2016».

И что-то мне кажется, что в условиях глобального кризиса жанра таких проекты будут повторяться всё чаще и чаще. Деньги-то имеют свойство заканчиваться, а тем более — большие.

В конце концов, давайте рассудим здраво — куда же Британию отпустят? Гораздо выгоднее держать все европейские яйца в одних ежовых рукавицах. Гораздо рентабельнее держать всех золоторунных барашков в одном тёплом и уютном хлеву. Чохом их легче резать или стричь.

Так что живите спокойно, эйропейцы. И особенно прибалтийские переселенцы на туманном Альбионе. Ниоткуда никто не вышел и не выйдет. Просто биржевые спекулянты решили немного денег подснять, но уже всё, арбайт ист гемахт, мошна набита, так что цирк уезжает, до скорых встреч, до следующего ахтунга.

Главное — не волнуйтесь, потому что в Латвию — в вашу единственную маленькую Латвию — возвращаться не придётся. Британия вас не отпустит — кто же на неё работать-то будет...