В то же самое время воля народа в этих структурах, как правило, не представлена даже формально, что, беря во внимание огромную роль этих структур в мировых процессах, порождает глубокий кризис демократии. Как на глобальном, так и на национальном уровне.

Ситуация крайне печальная – никто из нас уже больше не имеет возможностей контролировать собственные судьбы. У тех, кто следит за мировыми политическими тенденциями, нет никаких сомнений, что в дальнейшем наши права и демократические свободы будут свернуты еще больше.

Мы не сможем отстоять свои интересы без изменения системы. Чтобы мы смогли элементарно выжить, нужно нечто иное, нежели либеральный парламентаризм и неолиберальная экономика.

Необходимость перемен сегодня осознают почти все. Однако большая часть сторонников изменений верит, что ситуацию возможно исправить, сделав косметический ремонт внутри существующей системы.

Тем временем в мире силу набирают бескомпромиссные общественные движения, выступающие за замену этой системы на более демократические формы власти и ищущие пути альтернативного развития.

На этом фоне латвийское общество выделяется тем, что у нас практически нет сил, готовых бросить вызов нынешней системе. Это касается далеко не только политических партий, но и сектора негосударственных организаций, работающих преимущественно в области освоения грантов, и экспертного сообщества, во многом просто комментирующего действия политиков и не выдвигающего альтернативы, а также всех других участников т.н. организованного гражданского общества.


Альтернативные идеи без институциональной поддержки

Альтернативные взгляды и идеи, как правило, порождают интеллектуалы – люди, в той или иной степени занятые интеллектуальным трудом. Однако любой интеллектуал для продвижения своих идей нуждается в институциональной поддержке.

Читая портал IMHOclub или даже Satori и Publikai, приходишь к мысли, что в Латвии вовсе не так уж мало людей, способных видеть дальше и шире пределов, установленных существующей системой. Проблема в нашем государстве именно в, мягко говоря, ограниченных возможностях вывести альтернативные и радикальные (в хорошем смысле) идеи в широкое публичное пространство. У нестандартных и «неформатных» взглядов в Латвии нет почти никакой институциональной поддержки.

Это, конечно, вовсе не означает, что у нас в стране совсем нет коммуникационных каналов или дискуссионных площадок для альтернативной мысли. IMHOclub в этом смысле является отличной, хоть и пока единственной убедительной платформой. Институциональная поддержка, однако, подразумевает некое внедрение теории в практику. Ну или хотя бы попытку такого внедрения.

Как исследователь, занимающийся проблемой социальных инноваций, я пришел к выводу, что в странах с кипящей интеллектуальной жизнью альтернативные идеи в сферу серьезного и практически ориентированного обсуждения попадают при помощи трех общественно значимых сил:

объединения гражданского общества – общественные движения, негосударственные организации и протестные политические партии;
журналистское сообщество;
научно-экспертное сообщество.

В Латвии ни одна из упомянутых сил толком не работает на актуализацию и популяризацию альтернативных знаний.

Общественных (социальных) движений в их классическом понимании в нашей стране нет вообще. Со времен приобретения независимости, в Латвии почти ни один протест не перерос в широкое общественное движение. Единственное исключение – протест против перевода школ нацменьшинств на латышский язык в 2003-2004 гг.

В свою очередь, латвийские негосударственные организации, работающие в сфере решения социальных проблем, как правило ориентированы лишь на освоение грантов. Они не только сторонятся любой оппозиционной деятельности, но и крайне вяло взаимодействуют с широкими слоями населения. О какой-либо популяризации альтернативных идей и знаний здесь, естественно, говорить не приходится.

Кроме того, чтобы на что-либо повлиять и вообще стать мало-мальски серьезно воспринимаемыми со стороны общества, негосударственные организации, выдвигающие политические требования, в Латвии вынуждены трансформироваться в политические партии, а общественники – в политиков, и начинать играть в политические парламентские игры. Эти игры имеют свои ограничивающие правила и законы, не всегда легко совместимые с политическим идеализмом.

Сейчас с надеждой наблюдаю за действиями Конгресса неграждан. Создание параллельных структур власти и теневых органов представительства обычно содействует появлению реальной альтернативной политики, а посредством этого и распространению альтернативного знания и опыта. Возможно, этой негосударственной организации удастся ввести и популяризовать доселе в Латвии невиданные демократические практики, таким образом расширяя и развивая местные механизмы народовластия.

Хоть я и рискую оказаться под очередным градом обвинений в моей «политической ангажированности», но из протестных политических партий я сегодня не могу выделить ни одну, кроме партии «За Родной Язык!» (ЗаРЯ!), которая проявляла бы хоть какой-то интерес к по-настоящему альтернативному взгляду на существующее положение дел в стране. Это, кстати, и послужило одним из важнейших мотивирующих факторов для моего присоединения к этой политической силе.

Что-то в этом направлении пытался и, возможно, до сих пор пытается делать и бывший член «Центра согласия» Армандс Страздс, который имеет явные, пусть, на мой взгляд, и необоснованные, амбиции предложить альтернативный взгляд на экономическую политику. Однако мое короткое сотрудничество с ним убедило меня в бесперспективности его «проектов» по целому ряду причин, обсуждение которых вышло бы за рамки целей данной статьи.

Донесению альтернативного знания до широких слоев населения не способствует и местное журналистское сообщество. То, что политики сегодня стараются завоевать народные массы при помощи коротких хлестких фраз, а не глубокой аргументации, безусловно является чертой пресловутого клипового мышления, доминирующего в сегодняшнем обществе. Латвийские журналисты как правило в этом политикам только подыгрывают. В этом они не уникальны – во всем мире подача информации превратилась в мозаику разрозненных, слабо связанных между собой фактов.

Однако что, на мой взгляд, выделяет латвийскую журналистику на фоне мировой практики, так это почти полное отсутствие интереса к критической традиции (в широком понимании), к радикальной мысли, к формированию альтернативной повестки дня. Это сопровождается сосредоточением почти всего внимания на местной политической рутине и на «откровениях» наших доморощенных функционеров от власти.

Латвийских журналистов зачастую в гораздо большей степени интересуют комментарии экспертов по поводу каких-то неловких высказываний депутата Домбравы, нежели, например, мнение местного экспертного сообщества о применимости текущих экспериментов с демократией в Исландии к латвийским реалиям. Это досадно – ведь кто, если не журналисты, сегодня может помочь обществу вырваться из убогости местной политической повестки дня, обусловленной провинциальностью наших политиков?

При всем при этом еще большая проблема кроется не в журналистском, а в экспертном сообществе. Действительно, что делать бедным журналистам, если «эксперты» часто представляют еще куда более узкий взгляд на вещи, чем сами политики?

Большинство наших экспертов не проявляют даже малейшего желания серьезно осмыслить те социально-политические процессы, что протекают за пределами местных политических разборок и интриг. В лучшем случае они просто критически комментируют действия представителей власти, не предлагая никаких фундаментальных альтернатив. В худшем – они просто эту власть обслуживают, помогая воспроизводить статус-кво.

В этом контексте мне особенно печально видеть сугубо «комментирующую» и «обслуживающую» роль латвийских социальных наук, к которым я сам принадлежу. На этом я хочу остановиться поподробнее.

Обслуживать и комментировать: жалкая роль социальных наук
Социальные науки в Латвии пребывают в жалком состоянии. И дело здесь вовсе не в нехватке финансирования со стороны государства. Более того, сам будучи представителем социальных наук, я считаю, что данная область научного знания в Латвии, в таком виде, в каком она есть сейчас, вообще не заслуживает ни копейки.

Убогость социальных наук в Латвии связана не со скудным финансированием, а с их неспособностью предложить что-либо полезное обществу.

Конечно, всегда найдется ряд скептиков, которые скажут, что социальные науки, в отличие, скажем, от инженерных, вообще являются бесполезными по своей сути. Именно такое мышление и привело ко многим из сегодняшних глобальных кризисов.

На самом деле, даже бюрократы Евросоюза уже поняли, что в последние тридцать лет все слишком увлекались финансированием и поддержкой технологических инноваций, оставив на произвол судьбы социальную сферу. Между тем главные вызовы и риски 21 века имеют именно социальный характер.

Поэтому в последние годы огромную популярность приобрел термин «социальная инновация», став одним из центральных понятий в Седьмой Рамочной Программе, являющейся основным финансовым инструментом Евросоюза для поддержки международного сотрудничества научно-исследовательской деятельности практически во всех научных областях.

Сегодня мы переживаем целый ряд глубочайших кризисов – демографический, финансово-экономический, ценностный, а также кризис демократии и управления человеческим обществом. Именно социальные науки обязаны предоставлять идеи для преодоления всех этих кризисов. Или, на худой конец, хотя бы актуализировать по-настоящему насущные проблемы и создать широкую площадку для дискуссий на злободневные, в том числе непопулярные темы.

Мало того, что представители социальных наук в Латвии не имеют вообще никаких рецептов и предложений для борьбы с перечисленными кризисами. Да пусть простят меня коллеги, они, на мой взгляд, делают еще по крайней мере две очень вредные вещи.

Во-первых, также как и все другие выше описанные общественно значимые силы, они даже не пытаются подумать о чем-либо, находящимся за пределами существующей системы. Хотя кто, если не ученые, должны в первую очередь понимать, что любая социальная модель, будь то либеральный парламентаризм или национальное государство, имеет материальные и духовные пределы роста, имеет свои объективные периоды расцвета и упадка.

Во-вторых, представители социальных наук в Латвии сами всячески препятствуют тем немногим еретикам и бунтарям в своей области, которые все же пытаются выдвигать альтернативы существующему порядку вещей. В этом случае внутрикорпоративная цензура зачастую бывает даже более прямолинейной и неприкрытой, нежели цензура, осуществляемая извне.

В мире поддержанием и воспроизведением статус-кво обычно занимаются правящие политики и их спонсирующие «элиты». У нас же этим усиленно занимается еще и научно-экспертное сообщество. В спокойные периоды истории такая наука не способствует, а мешает развитию общества. В эпоху глубоких кризисов такая наука усугубляет катастрофу.