Агент ЦРУ Феликс Родригес, который участвовал в операции по поимке и ликвидации кубинского революционера Эрнесто Че Гевары, дал эксклюзивное интервью радиостанции Baltkom, в котором подробно рассказал о деталях этого мероприятия. Интервью провели журналисты Вадим Радионов и Андрей Лешкевич. Это первое интервью Родригеса балтийским СМИ.

Дурное решение Обамы

Baltkom: 20 июля этого года были восстановлены дипломатические отношения между США и Кубой, при том, что руководителем Кубы по-прежнему является один из братьев Кастро. Почему, с вашей точки зрения, это произошло только сейчас и кого можно считать победителем в этом событии?

Родригес: На данном этапе победителем можно считать коммунистический режим на Кубе. Решение президента Обамы для всех стало сюрпризом. Я считаю, что это дурное решение. Он предоставляет братьям Кастро экономическую помощь в то время, когда они всеми силами пытаются удержать свою экономику на плаву. Венесуэла предоставляла Кубе нефть бесплатно, но с падением цен на нее Венесуэла стала получать намного меньше денег, чем раньше, и ей приходится сокращать количество нефти, которую она раздает в качестве подарка. Это был момент, когда нам нужно было надавить на них и вынудить провести на острове демократические реформы. К сожалению, президент Обама этого не сделал.





Я общался со многими лидерами кубинской оппозиции, которые живут здесь, в Майами, такими как Хорхе Антунес, Берта Солер из «Женщин в белом», Антонио Родилес, которому недавно на Кубе сломали нос. Все они согласны с тем, что руководство США сейчас обеспечивают умирающую экономику Кубы предохранительным клапаном, продлевают агонию жителей Кубы. Рауль Кастро ясно дал понять, что он не собирается менять свою политику и поддерживать другие партии, кроме коммунистической. То есть ничего не изменится. Это всего лишь продление мучений кубинцев.


Провальная операция

Baltkom: Если говорить об операции в заливе Свиней, целью которой было свержение правительства Фиделя Кастро, то что, на ваш взгляд, стало причиной ее провала? Насколько события тех лет повлияли на внешнюю политику США в целом?

Родригес: Наши действия, которые в результате вылились в операцию в заливе Свиней, изначально были проектом президента Дэвида Эйзенхауэра. В начале 1960-го года Эйзенхауэр получил информацию от спецслужб о том, что Советский Союз планирует разместить на Кубе свои оборонительные ракеты. Тогда он решил стабилизировать режим Кастро.

Многие недоумевали, почему вторжение было доверено ЦРУ, поскольку логичным было бы доверить это дело Пентагону, имеющему специалистов в такого рода военных мероприятиях. В действительности же, в самом начале, когда Эйзенхауэр принял решение стабилизировать режим на Кубе, речь не шла о вторжении. Объектом администрации США тогда была партизанская война в горах Эскамбрай. Предполагалось дождаться, когда будет доступна небольшая территория, неподконтрольная Кастро, доставить туда правительственную бригаду и установить мощную радиостанцию, которая передавала бы новости по всей стране о том, что «правительство в наших руках в горах Эскамбрай». Это информация попала бы в распоряжение Организации американских государств и, конечно, США, что означало бы конец Кастро.

В это время в Америке прошли выборы, и президентом стал Джон Кеннеди. Он должен был продолжать эту линию, потому как ранее очень остро критиковал своего оппонента Ричарда Никсона за то, что тот ничего не делает и не прилагает усилий для сдерживания коммунизма у наших границ. Так что Кеннеди хотел реализовать этот проект, но хотел сделать это иначе, потому что план республиканцев с партизанской войной был для него неприемлем. И тогда он решил сначала получить доступ к городу Тринидад, что было хорошей идеей.

На случай, если что-то пойдет не так, рядом находились горы Эскамбрай. Там также был пирс, к которому могли подойти лодки. Однако за две недели до вторжения советник Кеннеди порекомендовал ему не использовать этот план, потому что он якобы ненадежен и в последствии будет сложно отрицать участие США. Это, по сути, было глупостью, потому что на тот момент у изгнанников не было никакого шанса получить доступ к самолетам, танкам и оружию, если бы их не поддерживали США.





Так или иначе, администрация решила, что залив Свиней является достаточно уединенным местом. Чтобы преуспеть, им нужно было контролировать воздух, но, к сожалению, это было не так, и поэтому операция в заливе Свиней обернулась крахом.


Охота за Че Геварой

Baltkom: Не могли бы вы рассказать о том, как проходила операция по ликвидации Че Гевары, какие воспоминания остались у вас о этом событии и о нем самом? Как он вел себя перед смертью?

Родригес: В начале 1967 года в Боливии появилось партизанское движение, однако никто не знал, что там находится Че Гевара. Более того, когда до этого Че Гевара был в Африке, в Бельгийском Конго, многие думали, что он был убит. И он действительно едва не был убит, около озера Танганьика. Пока не был захвачен Режи Дебре, французский интеллектуал, который позже стал советником по международным делам президента Миттерана, а также Сиро Бустос, аргентинский журналист, не было уверенности, что Че Гевара находится в джунглях Боливии. Местная армия не была готова к такому развитию событий, и тогда из Панамы в Боливию в срочном порядке была направлена команда специального назначения, которая получила название «2-й рейнджерский батальон» в Боливии.

ЦРУ, в свою очередь, направило в Боливию нескольких агентов в качестве советников по разведке. ЦРУ использовало кубинцев, потому что в то время действовал запрет, установленный послом США в Боливии Дугласом Хендерсоном, согласно которому ни один американец не имел права принимать участия в боях в горячих точках. Дело в том, что в то время уже шли военные действия во Вьетнаме, и США не хотели получать солдат в целлофановых пакетах еще и из Южной Америки. Мы же были кубинцами, не гражданами США, и на нас эти правила не распространялись.

Несколько кубинцев отправились в Ла-Пас, чтобы проконсультировать Министерство внутренних дел, а я и еще один человек были посланы в район Санта-Крус для консультирования 2-го рейнджерского батальона. Перед тем, как я покинул Вашингтон, из ЦРУ поступило распоряжение о том, что в случае захвата Че Гевары мы должны приложить максимум усилий для того, чтобы он остался жив. Позже я понял, почему.

Че Гевара был против кубинского режима — его идеология была другой. Когда в 1963 году он посетил Алжир, а позже остановился в Каире, ему был опеспечен прием в кубинском посольстве. В тот раз он чуть не подрался с советским послом из-за своей идеологии. Че Гевара разделял взгляды Китая. Куба в те времена была очевидно зависима от Советского Союза, тогда как в СССР не были заинтересованы в том, чтобы Че Гевара чем-либо руководил, поскольку это означало бы революцию, выгодную для Китая и Мао.





Советский Союз, как известно, не особенно ладил с «красным» Китаем. Соратник Че Гевары Бенино, переживший партизанскую войну в Боливии, а затем уехавший в Париж, позже рассказал мне, что все оружие, которое они получали, приходило на кораблях из Китая. Из Советского Союза не приходило ничего. Примерно в то же время глава Коммунистической партии Боливии Марио Монхе навещал Фиделя Кастро. Во время встречи с Че Геварой, в лагере партизан, 31 декабря 1966 года между ними возникли тотальные разногласия. Дело дошло до того, что Монхе сказал членам коммунистической партии, которые были вместе с Че Геварой, что если они останутся с ним, то будут исключены из партии. И он отозвал всех членов коммунистической партии от Че Гевары.

Более того, когда Фидель Кастро послал снаряжение в поддержку Че Гевары, радиопередатчик оказался сломан, поэтому Че Гевара не мог наладить обратную связь с Кубой. Он мог принимать сообщения через мощную станцию в Гаване, но не мог ничего ответить. Чтобы отвечать, ему нужно было использовать три разных адреса: в Монтевидео, Мехико и Париже. То есть, ему пришлось бы потратить примерно месяц для того, чтобы ответить на одно сообщение из Кубы.

Кастро также направил в Ла-Пас специального агента по имено Ренан Монтеро, чтобы тот действовал как связной и помог Че Геваре и его людям добраться до места операции. Но как только все кубинцы оказались на территории Боливии, Монтеро внезапно вернулся на Кубу под предлогом того, что у него закончилась виза. Позже мы выяснили, что у него было гражданство Боливии и необходимости отзывать его не было. Таким образом, он был послан в Боливию, чтобы окончательно дезориентировать Че Гевару.


Baltkom: Расскажите несколько слов о поведении Че Гевары. Каково ваше личное отношение к нему по прошестии этого времени?

Родригес: Как я уже сказал, у Боливии была очень слабая армия, и когда настало время первого сражения, большинство солдат сложили оружие, многие попали в плен. Однако по мере развития событий они становились все более дееспособны. В конце сентября произошло столкновение, и отряду во главе с лейтенантом Галиндо удалось ликвидировать троих передовых соратников Че Гевары: боливийского революционера Коко Передо, доктора Марио Гутьерреса, а также кубинского капитана Мигеля, в котором мы позже узнали Мануэля Эрнандеса Осорио.

Эта информация, а также то, что нам удалось выяснить у другого партизана, который был схвачен несколькими месяцами ранее, позволила установить, что Че Гевара находится в зоне боевых действий. Мы знали, что он передвигается таким образом, что десять партизан идут впереди него на расстоянии километра, и десять позади, чтобы обеспечить его безопасность. Когда я получил эту информацию в городе Пукара, Перу, я отправился к командующему дивизионом и сказал, что батальон немедленно необходимо отправить в зону боевых действий. Батальон к этому моменту заканчивал базовую программу тренировок, и командующий направил их в указанный район. В начале октября батальон был там.





Итак, одна рота, состоящая почти из двухсот человек во главе с Лопезом Лейтоном находилась неподалеку, по другую сторону реки Рио-Гранде. Еще одна рота во главе с Сельсо Торрелио, который позднее станет президентом Боливии, расположилась у деревни Ла-Игера. Она прикрывала другую группу во главе с Гари Прадо, которая выслеживала остановившегося в деревне Че Гевару.

В субботу, 7 октября, трое спецагентов вышли в деревню, чтобы поговорить с местными фермерами. Фермеры сообщили, что слышали голоса в ущелье Кебрада-дель-Юро, где по идее никого быть не должно. Тогда команда Гари Прадо окружила ущелье и приступила к поискам. И Че Гевара действительно был там. Началась стрельба, погибли люди с обеих сторон. В какой-то момент один из боливийских партизан Вилли, настоящее имя которого Симон Куба Сарабиа, попытался увести Че Гевару, но столкнулся с людьми из нашего спецподразделения. Тогда, насколько мне известно, Че Гевара сказал: «Не стреляйся, я Че, и живой я стою дороже, чем мертвый».

Его схватили и отвели к Гари Прадо, а оттуда доставили в небольшое школьное помещение в Ла-Игере — деревне из 17-18 домов. Там не было электричества, однако работала одна телефонная линия, через которую можно было связаться с соседним городком Вальегранде.

Мы как раз были в этом городе, когда получили сообщение «Папочка устал» — это был простой код, который означал, что главарь партизан схвачен, и он жив.

Мы не знали, кто из главарей имеется в виду: Че Гевара или Инти Передо, брат Коко, который руководил партизанами в Боливии. Мы с командующим операцией отправились в самолет, который был в нашем распоряжении, и через внутреннюю связь узнали, что «папочка» — это Че Гевара. Когда мы вернулись обратно, полковник Зентено Анайя послал лейтенанта Селиша на место операции для сохранения всех документов, имеющиеся у Че, чтобы солдаты не растащили вещи на сувениры, а также чтобы допросить его. Вертолет доставил лейтенанта до места и вернулся обратно.





В тот вечер у нас было собрание в гостинице, где остановился полковник. Он тоже собирался отправиться на место задержания Че Гевары, и, конечно, я спросил, могу ли я сопровождать его. Как вы можете себе представить, все хотели поехать туда вместе с полковником, там находились командующий операцией, главы спецслужб, майоры, я же тогда был в звании капитана. Несмотря на это, я был в хороших отношениях со всеми, и полковник сказал, что если никто не против, то он возьмет меня с собой, потому что знает, как много вреда Че Гевара нанес моей стране. И все согласились.

На следующий день, 9 октября, примерно в 7 часов мы вылетели на четырехместном вертолете и приземлились в Ла-Игере примерно в 7:30. Капитан Гари Прадо, лейтенант Селиш и другие уже ожидали нас. Мы зашли в комнату в которой находился Че Гевара. Один из военных задавал ему вопросы. Че Гевара смотрел на него с пола. Он был связан, и не отвечал ни на один вопрос. Позади него лежали тела двух его товарищей, один из которых — капитан Оло Пантоха, который отвечал за подготовку партизан на Кубе. Полковник Сентено, допрашивающий Че Гевару, был очень раздражен и говорил: «Ты иностранец, ты находишься в моей стране, и ты должен отвечать на мои вопросы!». Но Че Гевара молчал.

Тогда полковник вышел, и я подумал, что мне необходимо сфотографировать документы, которые были при Че Геваре, чтобы передать снимки правительству. Лейтенант Селиш дал мне сумку песочного цвета, в ней были дневник Че Гевары, несколько семейных фотографий, лекарство от астмы, а также буклет с сообщением из Кубы, подписанным Ариэлем. Я думал, что Ариэль это Фидель Кастро, но позже Бенино из Парижа рассказал мне, что Ариэль — это Хуан Карретеро, который отвечал за операции Че Гевары на Кубе. Также в сумке было несколько книжек с шифрами, которые с ходу разобрать было нельзя.

Я сфотографировал все это и через какое-то время вернулся в комнату, где он находился. Я встал напротив него и сказал: «Че Гевара, я хочу поговорить с вами». Он посмотрел на меня очень высокомерно и сказал: «Никто не смеет со мной разговаривать». Тогда я сказал: «Команданте, я здесь не для того, чтобы допрашивать вас, я хочу поговорить. Я восхищаюсь вами, вы здесь, потому что вы верите в свои идеи, хотя я знаю, что они ошибочны. Я просто пришел поговорить».





Он смотрел на меня несколько минут, пытаясь понять, смеюсь я над ним или говорю правду. Когда он понял, что я не шучу, он спросил, могу ли я развязать его, чтобы он сел. Я позвал солдата, мы развязали его и присели на небольшую скамейку. Мы начали разговаривать, когда я задавал ему вопросы тактического характера, об операциях и прочем, он улыбался и отвечал, что, естественно, он не может мне этого сказать.

Я спросил его об Африке, но он не хотел об этом говорить. Тогда я сказал: «Один из ваших людей говорил, что в Африке под вашим руководством были десять тысяч партизан и все они были плохими солдатами». И он ответил: «Что ж, если бы их было десять тысяч, все было бы иначе. Но ты прав, они действительно были плохими солдатами».

После этого я продолжил фотографировать и в какой-то момент мы получили сообщение. На линии был некий офицер. Поблизости были только два лейтенанта, я же был капитаном, поэтому позвали меня. Поступил приказ от высшего военного руководства в Вальегранде о том, что Че Гевару нужно казнить. Это был простой код, мы знали, что «500» означает Че Гевара, «600» значит казнить его, «700» — оставить в живых. Код был «500 600» — два раза.

Когда полковник Сентено вернулся, я сказал ему, что от высшего руководства поступил приказ ликвидировать задержанного, тогда как мое правительство требует оставить его живым любой ценой, и у нас есть вертолет, на котором его можно доставить в Панаму для дальнейших распоряжений.

Сентено посмотрел на меня и сказал: «Феликс, мы хорошо поработали, мы очень признательны вам, но это приказ моего президента, моего командира». Он посмотрел на часы и добавил, что несколько раз по ходу дня сюда прилетит вертолет, который привезет еду и снаряжение, а также заберет раненых и убитых. В два часа он вернется, чтобы забрать тело Че Гевары.

«Вы можете казнить его как вам угодно, потому что мы знаем, как много боли он причинил вашей стране. Но мне нужно твое честное слово, что в 2 часа дня ты полетишь обратно с телом Че Гевары». Я ответил: «Товарищ полковник, попробуйте убедить их передумать, это очень важно для нас. Но я не пойду против приказа, и обещаю доставить вам тело Че Гевары». Мы попрощались и он улетел.

Позже, действительно, несколько раз прилетал вертолет, и в какой-то момент в комнату, где я разговаривал с Че Геварой, зашел пилот и сказал: «Капитан, майор Сауседо хочет сфотографироваться с заключенным». В руках у него был фотоаппарат Pentax, переданный главой разведки. Я спросил у Че Гевары: «Команданте, вы не против?». И он ответил: «Нет». Мы вывели его из школьного здания, встали напротив. Я передал фотоаппарат майору, придержал Че Гевару и сказал: «Смотрите, Команданте, сейчас вылетит птичка». И он засмеялся.

Конечно, когда они сняли его, он изменил выражение лица и снова стал серьезным. К слову, когда эти снимки передавались ЦРУ в Ла-Пас, я сказал, что там есть фотография со мной и смеющимся Че Геварой, но оказалось, что нет — он изменил выражение лица как раз перед тем, как был сделан снимок. Тогда я взял у майора камеру и поскольку знал, что за этим последует казнь, поставил самую короткую выдержку, перекрыл диафрагму и в результате фотография не получилась. Я подумал, что если будет объявлено, что Че Гевара погиб в бою, тогда как майор будет всем показывать фотографию с живым Команданте, то это поставит правительство Боливии в неловкое положение. Поэтому я так поступил.

Пилот улетел, и мы стали ждать, что произойдет дальше. Примерно в 1:30 дня ко мне подошла женщина с радио в руке, посмотрела на меня и сказала: «Капитан, когда вы собираетесь его убить?». Я спросил: «Женщина, почему вы спрашиваете об этом?». Она ответила: «Мы видели, как вы недавно фотографировались здесь, а уже сейчас по радио сообщают о том, что он погиб в бою». Тогда я понял, что приказ не будет изменен. Я зашел к нему в комнату и сказал: «Команданте, я прошу прощения. Я сделал все, что мог. Это приказ высшего руководства Боливии. Этот человек стал белым, как лист бумаги. Но он быстро собрался и сказал: «Лучше так. Я не должен был быть схвачен живьем».





Он достал из левого кармана свою трубку, и сказал: «Я хочу отдать эту трубку солдату, который хорошо со мной обращался». В этот момент в комнату ворвался сержант Марио Теран, который в итоге казнил Че Гевару, и закричал: «Капитан, я хочу получить трубку!», но Че ответил: «Нет, я не дам ее тебе!»

Мне пришлось несколько раз попросить Терана выйти, после чего я спросил: «Команданте, вы ходите дать ее мне?» Он подумал несколько секунд и ответил: «Да, я дам ее тебе». Он передал мне трубку, я положил ее в левый карман и спросил, могу ли я передать что-либо его семье. Он саркастично сказал: «Передайте Фиделю, что скоро он увидет победу революции в Америке». Я подумал, что этим Че Гевара хочет сказать что-то вроде «Ты покинул меня, но я все равно добьюсь успеха».

Потом он стал более серьезным и добавил: «Передай моей жене, чтобы она вышла замуж и постаралась быть счастливой». Это были его последние слова, мы пожали друг другу руки и обнялись. Он замолк, думая что я — тот, кто пристрелит его. Но я покинул помещение.

На улице стояли сержант Теран и лейтенант Перес из боливийской армии. Я сказал Терану, что поступил приказ от его высшего руководства, и он должен выполнить его. При этом я сказал, чтобы он не стрелял Че Геваре в лицо, потому что этот человек должен был погибнуть в бою. «Да, капитан, хорошо, капитан».

И я ушел, отправился в помещение, где фоторафировал дневник. Был час дня, когда я покинул двор. Примерно в 1:10-1:20 я услышал выстрел — Че Гевара был мертв. Позже мне рассказывали, что сержант зашел в комнату и сказал: «Че, я пришел, чтобы поговорить с тобой».

И тогда Че Гевара сказал: «Не буть мудаком, я знаю, что ты пришел, чтобы убить меня». Теран ответил: «Нет, ты приносишь нам больше вреда живой, чем мертвый». Че сказал: «Я знаю, что ты убьешь меня, но я хочу, чтобы ты знал — ты убиваешь человека». Тогда Теран открыл огонь из карабина М-1, который он одолжил у Переса (тот был офицером).

Через пару минут я по-прежнему сидел с дневником, когда в комнату зашли Гари Прадо и Сельсо Торрелио. Они собирались взглянуть на тело Че Гевары и я присоединился к ним. Мы втроем зашли в комнату и окружили тело. Торрельо сказал: «Сукин сын, ты убил так много моих солдат». А Гари Прадо повернулся ко мне и сказал: «Капитан, мы справились с партизанами в Южной Америке». Я ответил, что мы не справились, но, по крайней мере, мы получили длительную отсрочку.

Около двух часов мы услышали вертолет и Прадо с Торрельо вышли из помещения. Я попросил ведро воды, умыл его лицо, оно было в грязи, по всей видимости, он упал лицом вниз на грязный пол. Я попытался закрыть его рот и глаза, но они снова открылись. Мы отнесли тело к вертолету. Тут к нам подошел солдат и сказал, что тело хочет увидеть отец Шиллер. Отец Шиллер, если я не ошибаюсь, был французским католическим священником. Мы подождали несколько минут, тогда появился священник верхом на муле. Он слез, подошел к Че Геваре и благословил его тело. Я успел запечатлеть этот момент на свой немецкий фотоаппарат Minox. Про себя я подумал, что этот парень был атеистом, он не верил в Бога, а теперь получает благословение от католической церкви.





Мы отвезли тело в Вальегранде. Подлетая, мы увидели около 15-20 самолетов, которых до этого там не было. Это были небольшие самолеты разных СМИ: телеканалы, радио со всего мира, всего около двух тысяч человек. Мы перенесли тело в машину «скорой помощи», которая отвезла его в больницу «Сеньор де Мальта». После мы с майорами Серато и Сауседо, а также пилотом отправились в наш лагерь.


Руки как доказательство

Baltkom: Некоторые источники сообщают, что перед смертью Че Геваре отрубили руки. Правда ли это, и если да, то почему это было сделано?

Родригес: На следующий день я приехал к месту, где держали тело Че Гевары. Они на протяжении нескольких дней думали, что с ним делать. Там был главнокомандующий армией Боливии, генерал Овандо Кандиа. Он сказал: «Если Кастро будет отрицать, что это Че Гевара, нам нужны неоспоримые доказательства». И он предложил отрубить ему голову. На что я сказал: «Генерал, вы не можете этого сделать». «Почему нет?» — спросил он. Я сказал: «Даже если Кастро будет отрицать, что это Че, вы являетесь главой генштаба, вы не можете в качестве доказательства предоставить человеческую голову». «Что же ты предлагаешь?» — спросил он. Я сказал: «Если вы хотите неспоримое доказательство — отрежьте ему один палец. У нас есть отпечатки аргентинской полиции, это можно проверить». Тогда он велел отрезать ему обе руки.

Так, примерно в три часа ночи, когда вокруг не было прессы, наш знакомый доктор отрезал Че Геваре кисти руки и поместил их в формальдегид. Затем они отвезли тело к взлетной полосе у Вальегранде и похоронили его. Руки Че Гевары оказались в распоряжении министра внутренних дел Антонио Аргедаса, который, с одной стороны, работал на ЦРУ, а позже выяснилось, что он также работает на правительство Кубы.

Итак, он взял руки Че Гевары, а также копии его дневника и отправился на Кубу. Руки хранились в одном из зданий на Площади Революции в Гаване. Насколько я знаю, Кастро показывал руки только самым высоким должностным лицам, посещающим остров. Тем временем, боливийская армия пыталась продать дневник Че Гевары изданиям США.





Идея была в том, чтобы использовать средства, вырученные от продажи, в качестве помощи вдовам, чьи мужья погибли в бою против Че Гевары. Однако когда копии дневника прибыли на Кубу, Фидель опубликовал их, и, конечно, никакого интереса вокруг дневника больше не было. В той публикации не хватало нескольких страниц, и появилось немало спекуляций о том, что их вырвал сам Фидель, потому что в последние годы их отношения с Че Геварой не были дружественными. Но это неправда.

На самом деле, когда министр внутренних дел добрался до дневника, он снимал копии очень быстро, потому что президент и начальник генштаба хотели почитать записи Че Гевары. Так что, когда он делал копии, он просто случайно проскочил пару страниц, а не скрыл их намеренно.

Позднее Кастро также заявил, что на взлетной полосе у Вальегранде было обнаружено тело Че Гевары с шестью другими телами. Но я могу заверить вас, что это не было тело Че Гевары, потому что он был похоронен посреди взлетной полосы с двумя другими людьми, всего три тела. Руки Че Гевары были погребены в Санта-Кларе, но нельзя быть уверенным, что найденное тело является телом Че Гевары.


Baltkom: ЦРУ несколько раз пытались организовать операцию по свержению Фиделя Кастро. Какого было ваше участие в них и почему, с вашей точки зрения, они были неудачны?

Родригес: Поначалу так и было, но потом, по моему убеждению, его стали поддерживать. Дело в том, что Кастро стал огромным экономическим бременем для Советского Союза. СССР тратил большие деньги для того, чтобы удерживать Кубу на плаву. По этой причине США не были заинтересованы в избавлении от Фиделя Кастро. Конечно, были люди, кому это было на руку, и были попытки, которые, к сожалению не были удачны. Я предлагал свою кандидатуру для ликвидации Кастро, когда он был в тренировочном лагере в Гватемале. Меня утвердили, но потом планы изменились и этого не произошло. Так или иначе, покушений было не так много, как говорит сам Кастро. И в чем мы можем быть абсолютно уверены, так это в том, что у Фиделя Кастро была огромная поддержка собственных спецслужб.





Много лет назад покойный ныне кубинский майор рассказывал мне, что количество личных охранников Фиделя Кастро достигало десяти тысяч. Во-первых, это плотное кольцо вокруг него. Во-вторых, например, когда Кастро приглашают в какое-нибудь посольство, то специальные подразделения проводят тщательную проверку, и если у кого-то находят оружие, то этого человека просят удалиться, иначе Фидель не появится. При нем всегда его личный повар, он не ест ничего с чужого стола. Так что у него, пожалуй, самая лучшая служба охраны из всех президентов мира.


Быт агента ЦРУ

Baltkom: В каких условиях жили агенты ЦРУ тех лет? Можете ли вы описать их быт?

Родригес: Это зависит от того, где вы работаете. В том же ЦРУ есть много подразделений. Есть агенты, которые работают в здании: доктора, психиатры, бухгалтеры. А есть те, кто работает удаленно, например, так называемые агенты под прикрытием. Как правило, их поддерживает какая-то организация или посольство. В моем случае, после возвращения из Вьетнама я отправился в Аргентину. Я служил во Вьетнаме с 1970 по 1972 год и принимал участие в вертолетных атаках на местных партизан. Там я повстречал аргентинского генерала, который обратился ко мне с предложением стать его советником в Буэнос-Айрес.

Так, в конце 1972 года я вместе со своей семьей перебрался в Аргентину. Под прикрытием я был простым гражданином, работающим на аргентинском заводе по производству лезвий для бритья. У меня были соответсвующие документы, я был одним из руководителей завода. Мы с семьей жили в местечке Ла Лусила, на окраине Буэнос-Айрес, у нас был свой дом. Вместе с тем, у меня были и другие документы, на другое имя, согласно которым я был советником генерала. Они приобрели для меня пентхаус в самом центре Буэнос-Айрес, недалеко от Площади Ретиро. Каждый день я должен был просыпаться рано утром, ехать в центр города и идти через парк в эту квартиру. Я никогда не ночевал там, но я должен был поддерживать видимость жизни, потому что в квартиру приходила уборщица.

Я заходил, использовал туалет, выбрасывал в мусорник пустые бутылки, прыгал по кровати, складывал одежду в шкаф. Затем я спускался вниз и специальная армейская машина меня забирала, и мы ехали в центральный штаб. Там я работал весь день, после чего возвращался в эту квартиру, делал то же самое, и только потом ехал домой. И так каждый день. Конечно, это было немного утомительно. Кроме того, моя семья не имела понятия, чем я занимаюсь. Жена знала, но дети нет. Так что это было непросто — вести такую двойную жизнь.


Baltkom: Спецслужбы США в последнее время попадали под ряд скандалов — прослушка европейских политиков, история с экс-сотрудником американских спецслужб Эдвардом Сноуденом и прочее. С чем это связано? Насколько работа американских спецслужб изменилась за эти годы?

Родригес: Спецслужбы всего мира в целом работают везде одинаково. Проблемы начинаются тогда, когда спецслужбы начинают ограничивать. В этой стране работать сложнее, чем в других. Например, на Кубе у местных спецслужб нет понятия законного и незаконного, морального и аморального. Абсолютно никаких ограничений, поэтому они так хорошо работают. Они могут делать, что хотят, если это в интересах коммунистического режима. Здесь же много ограничений, и если что-то идет не так, то выходит большой скандал. На Кубе этого не происходит, потому что там все находится под контролем спецслужб.

Свободной прессы на острове нет, юридическая сфера неразрывно связана с правительством. Если ты хочешь занять высокий пост, то ты должен быть членом коммунистической партии, иначе ничего не выйдет. В этом отношении их спецслужбы имеют огромное преимущество над нашими.

Например, был такой случай: на Кубе работал французский ученый, его звали Андреас Гуасам. Фидель Кастро собирался выступить с речью, в которой он хотел заявить, что при помощи скрещивания коровы и быка разных пород на Кубе был открыт новый вид этого животного. А ученый должен был его поддержать. Но он сказал, что это невозможно, что этот гибрид не сможет размножаться, а Фидель настаивал, что сможет. В итоге Гуасам отказался и незадолго до выступления Кастро он был убит — отравлен. Ему стало плохо и он умер от обширного инфаркта. И так совпало, что как раз в этот момент его родные нашли записку, сообщающую, что он хочет быть похоронен там, где умрет. Так, он был похоронен на Кубе, и эта история не получила никакого продолжения, потому что все находится под строгим контролем.


Baltkom: Приходилось ли вам сталкиваться с деятельностью КГБ, посколько оно считается главным противником ЦРУ в годы «холодной войны»?

Родригес: Если честно, то по ходу своей работы мне никогда не прихолось сталкиваться с сотрудниками КГБ. Только потом, в 1990-е годы, когда КГБ перестало существовать, я приезжал в Россию, где встречался с сотрудником, который работал в резидентуре в Вашингтоне. Но по ходу своей службы я их не встречал.


Baltkom: Вас называют одним из самых известных антикоммунистов. Какое место на политической карте мира занимают левые социалистические идеи сегодня, возможна ли новая волна их популярности?

Родригес: Когда Фидель Кастро пришел к власти, прогресс на Кубе остановился. Куба никогда не нуждалась в еде, людям никогда не нужно было стоять в очередях, как, например, это было в России. А посмотрите, что произошло, когда установился режим Кастро. Есть много хороших примеров.





В Коста-Рике на выборах президента лидировал крайне левый кандидат. Он поддерживал Уго Чавеса, президента Венесуэлы. В Венесуэле же тогда уже начался дефицит еды — в самой богатой стране в Южной Америки и, возможно, во всем мире — у них очень много нефти. В прошлом Венесуэла никогда ни в чем не нуждалась. А когда к власти пришел Чавес, а затем Николас Мадуро — сами видите, что стало происходить.

Итак, оппозиции в Коста-Рике нужно было только показать то, что происходит в Венесуэле — эти длинные очереди, протесты людей и так далее. Так вот, кандидат от левых лидировал, но как только жители Коста-Рики присмотрелись к тому, что происходит, он даже не стал участвовать во втором раунде.

Похожая ситуация была в Сальвадоре. Так что как только устанавливается социалистический режим — экономика летит к чертям. Она улетела к чертям на Кубе, и, как ни удивительно, она улетела к чертям в Венесуэле — одной из богатейших стран в регионе.