ОБРАЗОВАНИЕ
20.12.2023
Saulius Brazauskas
активный гражданин Литвы
ЗАПАДНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ
база западного поражения
-
Участники дискуссии:
1233 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Сергей Прищепов,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
Aleksej Makarov,
arvid miezis,
Леонид Радченко,
Александр Харьковский,
Владимир Иванов,
Рейн Урвас,
Иван Киплинг,
Leonid Kuleshov,
Юрий Иванович Кутырев
Западное образование — база западного поражения.
Слова Бисмарка о том, что Франко-прусскую войну выиграл прусский гимназический учитель, широко известны.
Качественность же созданной в Пруссии системы образования и её адекватность требованиям момента была подтверждена не столько войнами (Первую и Вторую мировые Германия проиграла, и школьный учитель не помог), сколько широчайшим распространением и копированием этой системы во всём мире.
В СССР система образования являлась калькой с прусской системы (принятой также в Российской империи, как русская гимназическая) со второй половины 30-х годов до развала Советского Союза.
При этом она почти не модернизировалась, а вводившиеся новшества (вроде отказа от оставлений на второй год и исключений из школы) только ухудшали первоначальный вариант. Даже современная российская система образования во всех своих звеньях апеллирует к введённой во второй половине XIX века прусской системе. Несмотря на то, что последняя уже не актуальна, ничего совершеннее и завершеннее пока никто придумать не смог.
Однако если в СССР/России прусская система гимназического образования прожила долгую жизнь и сохраняет востребованность обществом по сей день (ввиду неспособности многочисленных реформаторов предложить нечто лучшее или хотя бы более адекватное актуальным потребностям общества), то классический Запад начал постепенно отходить от немецкого образца уже в первой половине ХХ века, после же разгрома Германии во Второй мировой войне и создания структур коллективного Запада, в которых быстро определилось доминирование англо-саксонских стран, именно англо-американская система образования легла в основу реформированной общеевропейской.
Западная и советская/российская системы до средины 90-х годов совершенно не пересекались. Поэтому западная рейтинговая оценка вузов не имела ничего общего с отечественной практикой, а будучи волюнтаристски применённой к российским учебным заведениям искусственно отбросила их в средину, а то и вниз рейтинговой шкалы. Попытка реформировать российскую систему так, чтобы соответствовать западным требованиям привела вначале к отрыву системы высшего образования от среднего, затем к попытке искусственно подогнать среднее образование под потребности высшего, а в конечном итоге вызвала массовое снижение требований к учащимся.
Получить хорошее образование в рамках действующей системы можно. Но желающий учиться всегда получал хорошее образование в рамках любой системы или даже вообще вне системы при помощи самообразования. Средний же школьник получает при выпуске несистематизированный (не дающий цельного системного мировоззрения) набор разнородных отрывочных знаний, а также документ о среднем образовании, за которым зачастую самого-то образования и нет.
Мотивация студентов выше, так как высшее образование необязательно (и не гарантирует доход выше, чем у того, кто в вуз поступать не стал). Большинство сознательно выбирают учебное заведение для получения специальности, которая станет основой будущей профессии, то есть будет кормить самого студента и его семью.
Поэтому уровень знаний выпускника вуза чаще соответствует диплому (хоть многие и рассматривают вуз как продолжение школы и не особенно напрягаются, предпочитая развлечения с товарищами по учёбе, раскалыванию «орешка знаний»). Но вот в смысле системности знаний, а главное, соответствия профессиональным требованиям выпускники вузов также мало соответствуют требованиям работодателей, зато обременены повышенным уровнем собственной важности и безразмерными требованиями к зарплате.
Долгое время общество по умолчанию считало, что в западных университетах учат лучше (рейтинги-то выше), к тому же дети нашей элиты туда поступали табунами, а их к нам не особенно стремились. В последнее десятилетие, с обострением противостояния с Западом, которое высветило и истинный уровень образованности и соответствия должностями представителей западной элиты, эта уверенность поколебалась.
Последним блестящим, действительно высокообразованным и умеющим талантливо применять свои знания и таланты на деле, был умерший накануне Генри Киссинджер. После него западное политическое пространство (в плане образованных талантов) представляет из себя пустыню. Но значительная часть российского общества, внешней политикой и американскими внешнеполитическими доктринами не интересовавшееся, о Киссинджере знала совсем мало («поджигатель войны», по определению весьма далёкой в данном случае от истины советской пропаганды) или совсем ничего. Остальные же известные нам лидеры Запада зачастую демонстрировали уровень знаний гораздо более низкий, чем у не самого лучшего выпускника российской средней школы.
Мы столкнулись с парадоксом западной системы образования: вроде бы университеты по рейтингам являются недостижимым для нас идеалом, а выпускники этих университетов, занявшие высокие государственные должности и в учёбе показывавшие вроде бы лучшие результаты, оказываются полными профанами в очевидных вещах.
На самом деле противоречия здесь никакого нет. Корни современного геополитического и даже всемирно-исторического глобального поражения Запада как раз уходят в их систему образования, окончательно сформированную в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, но в основных чертах оформившуюся уже в 60-е годы.
Слова Бисмарка о том, что Франко-прусскую войну выиграл прусский гимназический учитель, широко известны.
Качественность же созданной в Пруссии системы образования и её адекватность требованиям момента была подтверждена не столько войнами (Первую и Вторую мировые Германия проиграла, и школьный учитель не помог), сколько широчайшим распространением и копированием этой системы во всём мире.
В СССР система образования являлась калькой с прусской системы (принятой также в Российской империи, как русская гимназическая) со второй половины 30-х годов до развала Советского Союза.
При этом она почти не модернизировалась, а вводившиеся новшества (вроде отказа от оставлений на второй год и исключений из школы) только ухудшали первоначальный вариант. Даже современная российская система образования во всех своих звеньях апеллирует к введённой во второй половине XIX века прусской системе. Несмотря на то, что последняя уже не актуальна, ничего совершеннее и завершеннее пока никто придумать не смог.
Однако если в СССР/России прусская система гимназического образования прожила долгую жизнь и сохраняет востребованность обществом по сей день (ввиду неспособности многочисленных реформаторов предложить нечто лучшее или хотя бы более адекватное актуальным потребностям общества), то классический Запад начал постепенно отходить от немецкого образца уже в первой половине ХХ века, после же разгрома Германии во Второй мировой войне и создания структур коллективного Запада, в которых быстро определилось доминирование англо-саксонских стран, именно англо-американская система образования легла в основу реформированной общеевропейской.
Западная и советская/российская системы до средины 90-х годов совершенно не пересекались. Поэтому западная рейтинговая оценка вузов не имела ничего общего с отечественной практикой, а будучи волюнтаристски применённой к российским учебным заведениям искусственно отбросила их в средину, а то и вниз рейтинговой шкалы. Попытка реформировать российскую систему так, чтобы соответствовать западным требованиям привела вначале к отрыву системы высшего образования от среднего, затем к попытке искусственно подогнать среднее образование под потребности высшего, а в конечном итоге вызвала массовое снижение требований к учащимся.
Получить хорошее образование в рамках действующей системы можно. Но желающий учиться всегда получал хорошее образование в рамках любой системы или даже вообще вне системы при помощи самообразования. Средний же школьник получает при выпуске несистематизированный (не дающий цельного системного мировоззрения) набор разнородных отрывочных знаний, а также документ о среднем образовании, за которым зачастую самого-то образования и нет.
Мотивация студентов выше, так как высшее образование необязательно (и не гарантирует доход выше, чем у того, кто в вуз поступать не стал). Большинство сознательно выбирают учебное заведение для получения специальности, которая станет основой будущей профессии, то есть будет кормить самого студента и его семью.
Поэтому уровень знаний выпускника вуза чаще соответствует диплому (хоть многие и рассматривают вуз как продолжение школы и не особенно напрягаются, предпочитая развлечения с товарищами по учёбе, раскалыванию «орешка знаний»). Но вот в смысле системности знаний, а главное, соответствия профессиональным требованиям выпускники вузов также мало соответствуют требованиям работодателей, зато обременены повышенным уровнем собственной важности и безразмерными требованиями к зарплате.
Долгое время общество по умолчанию считало, что в западных университетах учат лучше (рейтинги-то выше), к тому же дети нашей элиты туда поступали табунами, а их к нам не особенно стремились. В последнее десятилетие, с обострением противостояния с Западом, которое высветило и истинный уровень образованности и соответствия должностями представителей западной элиты, эта уверенность поколебалась.
Последним блестящим, действительно высокообразованным и умеющим талантливо применять свои знания и таланты на деле, был умерший накануне Генри Киссинджер. После него западное политическое пространство (в плане образованных талантов) представляет из себя пустыню. Но значительная часть российского общества, внешней политикой и американскими внешнеполитическими доктринами не интересовавшееся, о Киссинджере знала совсем мало («поджигатель войны», по определению весьма далёкой в данном случае от истины советской пропаганды) или совсем ничего. Остальные же известные нам лидеры Запада зачастую демонстрировали уровень знаний гораздо более низкий, чем у не самого лучшего выпускника российской средней школы.
Мы столкнулись с парадоксом западной системы образования: вроде бы университеты по рейтингам являются недостижимым для нас идеалом, а выпускники этих университетов, занявшие высокие государственные должности и в учёбе показывавшие вроде бы лучшие результаты, оказываются полными профанами в очевидных вещах.
На самом деле противоречия здесь никакого нет. Корни современного геополитического и даже всемирно-исторического глобального поражения Запада как раз уходят в их систему образования, окончательно сформированную в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века, но в основных чертах оформившуюся уже в 60-е годы.
Мне удалось понаблюдать эту систему в разных ракурсах на протяжении пары десятилетий. Её простота и убожество меня впечатлили. После этого проблемы острой интеллектуальной недостаточности западных элит меня не удивляют.
Первый раз с жертвой западной системы образования я столкнулся в 1990 году. Преподаватель английского в университете активно подрабатывала переводчиком. В это время в страну как раз хлынул поток кого попало с Запада (от туристов до авантюристов). Она по мере возможности пыталась приводить к нам на занятия носителей языка. Один раз привела студента-историка выпускного курса какого-то малоизвестного американского университета. Историю он не знал. Вообще не знал. Даже историю США. Я уже не говорю о том, чтобы использовать историческую науку как инструмент в познании настоящего, прогнозировании будущего или формировании политического процесса.
Когда с ним попытались поговорить на эти темы, он принял вид кролика перед удавом и сообщил, что вообще-то он отслужил пять лет по контракту военным вертолётчиком (явно не пилотом) после чего армия обязана была оплатить ему высшее образование. На дорогие вузы, понятное дело, армейские обязательства не распространялись. Он выбрал что-то поближе к дому (в родном штате), а историю потому, что с детства любил истории (так и сказал), а с математикой у него было плохо. Он рассчитывал, что служба в армии, диплом и заведённые в университете во время учебы знакомства позволят ему поступить на госслужбу в родном даже не штате, а уровнем ниже — графстве. А госслужба — это гарантированный доход, практическая неувольняемость, медицинская страховка и куча всяких мелких бонусов.
Тогда я подумал, что у нас тоже есть провинциальные пединституты, большинство выпускников которых такого же качества и не придал этому значения.
Через три года я был отправлен МИД Украины (по программе британского МИД) на стажировку в Университет Лидса. Там на одном из приёмов я познакомился с пожилой супружеской парой профессоров, выехавших в Британию преподавать ещё из СССР. Их описание собственной деятельности свелось к перманентной борьбе за гранты, а также за продление контракта. Как раз когда мы беседовали они были очень огорчены тем, что контракт не будет продлён и им придётся возвращаться на родину. Впрочем, надежду пристроиться в другом вузе они ещё не потеряли.
Учебный процесс они описывали как кошмар, поскольку главная задача заключалась в том, чтобы понравиться студентам, иначе они не запишутся на твой курс и тебе не дадут гранты, а потом не продлят контракт. Сами студенты, это я мог наблюдать каждый день, большую часть времени проводили либо в университетском пабе, который был полон всегда, либо в прогулках за город на пикники небольшими компаниями (дело было в мае-июне, накануне и в период сессии). Библиотека университета поражала огромностью, цифровизацией (уже тогда) и пустотой. Студенты не очень интересовались доступными книжными богатствами.
Аналогичную ситуацию я потом наблюдал в Кембридже, где лучшими и перспективными студентами считались те, кто грёб в командах соревнующихся за первенство восьмёрок разных колледжей этого университета. Естественно, самыми перспективными были победители хотя бы одного заплыва.
Потом в течение десятилетия я мог наблюдать, как отправлялись учиться за границу дети моих знакомых, бывших однокурсников, одноклассников и т. д. На Запад в основном уезжали далеко не самые одарённые и трудолюбивые. Те, кто действительно интересовался учёбой (знаниями), могли выбрать вуз в России, в Китае, в Восточной Европе. Их интересовали уникальная специальность, уникальный преподаватель, возможность погрузиться в изучаемую культуру. В США, Британию (реже во Францию, Швейцарию и Австрию) ехали в основном те, чьи родители нашли западный вуз, обучение ребёнка в котором было им по карману.
Чтобы понять систему, мне недоставало одного звена: какой смысл платить большие деньги за жизнь и учёбу в Лондоне, если можно гораздо дешевле получить диплом на Украине, а уж если хочется «западной» престижности, то в еэсовской Прибалтике.
Окончательно мозаика сложилась, когда где-то в 2003 или 2004 году я побеседовал со своей бывшей однокурсницей, которая десятью годами раньше уехала учиться в Великобританию (что-то вроде аспирантской программы). Мы случайно встретились у общих знакомых и я, естественно, поинтересовался, чем она занимается, где работает. На что получил ответ, что она учится в Великобритании. Я удивился, так как она не была похожа на мать многочисленных детей, которой надо было бы провести лет пять-шесть в академотпусках.
Выяснилось, что она никого не рожала и даже замужем не была. Просто ей нравится жить в Британии и не работать. Она сказала, что если ты один раз получил грант на учёбу, то второй получить гораздо проще, а третий практически гарантирован. Так вот она в тот момент получила уже четвёртый и не собиралась останавливаться. Просто кочевала из вуза в вуз, по мере того как завершалась программа обучения.
Она была девушка неглупая и за десять лет даже такой учёбы должна была научиться хоть чему-то, но поражала стерильной чистотой ответственного за знания участка мозга. Объясняла она это просто: кроме редких, всеми презираемых «ботаников», как правило, из стран третьего мира, никто не учится.
И поступают они туда не учиться, а завести нужные связи. Престижный вуз заканчивают сплошные министры и премьер-министры, поскольку там традиционно учатся дети министров и премьер-министров. Их задача познакомиться со своими будущими коллегами по правительству, по парламенту или, если вуз попроще, по ведомству, в котором предстоит работать.
В престижных вузах будущие руководители правительств и центральных ведомств также знакомятся с будущими капитанами бизнеса. Бизнес помельче и контакты ищет на другом уровне. И не думайте, что если вы попадёте в Кембридж или Оксфорд, то ваши бывшие соученики потом откроют для вас двери британских правительственных кабинетов. Разве что вам повезёт и вы искренне подружитесь с будущим премьером или принцем Уэльским.
В остальных же случаях вы останетесь для них парвеню из непонятной страны. По той же причине и коренные англичане не рвутся в наиболее престижные вузы, если не принадлежат к соответствующим кругам, как коренные американцы (где, впрочем, нравы попроще) не ломятся в вузы «Лиги плюща».
Если вы не сможете стать своим в определённом обществе, диплом самого престижного вуза вам не поможет, а повредит. Вы не станете своим на более высоком уровне, но перестанете восприниматься как свой уровнем ниже.
Когда с ним попытались поговорить на эти темы, он принял вид кролика перед удавом и сообщил, что вообще-то он отслужил пять лет по контракту военным вертолётчиком (явно не пилотом) после чего армия обязана была оплатить ему высшее образование. На дорогие вузы, понятное дело, армейские обязательства не распространялись. Он выбрал что-то поближе к дому (в родном штате), а историю потому, что с детства любил истории (так и сказал), а с математикой у него было плохо. Он рассчитывал, что служба в армии, диплом и заведённые в университете во время учебы знакомства позволят ему поступить на госслужбу в родном даже не штате, а уровнем ниже — графстве. А госслужба — это гарантированный доход, практическая неувольняемость, медицинская страховка и куча всяких мелких бонусов.
Тогда я подумал, что у нас тоже есть провинциальные пединституты, большинство выпускников которых такого же качества и не придал этому значения.
Через три года я был отправлен МИД Украины (по программе британского МИД) на стажировку в Университет Лидса. Там на одном из приёмов я познакомился с пожилой супружеской парой профессоров, выехавших в Британию преподавать ещё из СССР. Их описание собственной деятельности свелось к перманентной борьбе за гранты, а также за продление контракта. Как раз когда мы беседовали они были очень огорчены тем, что контракт не будет продлён и им придётся возвращаться на родину. Впрочем, надежду пристроиться в другом вузе они ещё не потеряли.
Учебный процесс они описывали как кошмар, поскольку главная задача заключалась в том, чтобы понравиться студентам, иначе они не запишутся на твой курс и тебе не дадут гранты, а потом не продлят контракт. Сами студенты, это я мог наблюдать каждый день, большую часть времени проводили либо в университетском пабе, который был полон всегда, либо в прогулках за город на пикники небольшими компаниями (дело было в мае-июне, накануне и в период сессии). Библиотека университета поражала огромностью, цифровизацией (уже тогда) и пустотой. Студенты не очень интересовались доступными книжными богатствами.
Аналогичную ситуацию я потом наблюдал в Кембридже, где лучшими и перспективными студентами считались те, кто грёб в командах соревнующихся за первенство восьмёрок разных колледжей этого университета. Естественно, самыми перспективными были победители хотя бы одного заплыва.
Потом в течение десятилетия я мог наблюдать, как отправлялись учиться за границу дети моих знакомых, бывших однокурсников, одноклассников и т. д. На Запад в основном уезжали далеко не самые одарённые и трудолюбивые. Те, кто действительно интересовался учёбой (знаниями), могли выбрать вуз в России, в Китае, в Восточной Европе. Их интересовали уникальная специальность, уникальный преподаватель, возможность погрузиться в изучаемую культуру. В США, Британию (реже во Францию, Швейцарию и Австрию) ехали в основном те, чьи родители нашли западный вуз, обучение ребёнка в котором было им по карману.
Чтобы понять систему, мне недоставало одного звена: какой смысл платить большие деньги за жизнь и учёбу в Лондоне, если можно гораздо дешевле получить диплом на Украине, а уж если хочется «западной» престижности, то в еэсовской Прибалтике.
Окончательно мозаика сложилась, когда где-то в 2003 или 2004 году я побеседовал со своей бывшей однокурсницей, которая десятью годами раньше уехала учиться в Великобританию (что-то вроде аспирантской программы). Мы случайно встретились у общих знакомых и я, естественно, поинтересовался, чем она занимается, где работает. На что получил ответ, что она учится в Великобритании. Я удивился, так как она не была похожа на мать многочисленных детей, которой надо было бы провести лет пять-шесть в академотпусках.
Выяснилось, что она никого не рожала и даже замужем не была. Просто ей нравится жить в Британии и не работать. Она сказала, что если ты один раз получил грант на учёбу, то второй получить гораздо проще, а третий практически гарантирован. Так вот она в тот момент получила уже четвёртый и не собиралась останавливаться. Просто кочевала из вуза в вуз, по мере того как завершалась программа обучения.
Она была девушка неглупая и за десять лет даже такой учёбы должна была научиться хоть чему-то, но поражала стерильной чистотой ответственного за знания участка мозга. Объясняла она это просто: кроме редких, всеми презираемых «ботаников», как правило, из стран третьего мира, никто не учится.
И поступают они туда не учиться, а завести нужные связи. Престижный вуз заканчивают сплошные министры и премьер-министры, поскольку там традиционно учатся дети министров и премьер-министров. Их задача познакомиться со своими будущими коллегами по правительству, по парламенту или, если вуз попроще, по ведомству, в котором предстоит работать.
В престижных вузах будущие руководители правительств и центральных ведомств также знакомятся с будущими капитанами бизнеса. Бизнес помельче и контакты ищет на другом уровне. И не думайте, что если вы попадёте в Кембридж или Оксфорд, то ваши бывшие соученики потом откроют для вас двери британских правительственных кабинетов. Разве что вам повезёт и вы искренне подружитесь с будущим премьером или принцем Уэльским.
В остальных же случаях вы останетесь для них парвеню из непонятной страны. По той же причине и коренные англичане не рвутся в наиболее престижные вузы, если не принадлежат к соответствующим кругам, как коренные американцы (где, впрочем, нравы попроще) не ломятся в вузы «Лиги плюща».
Если вы не сможете стать своим в определённом обществе, диплом самого престижного вуза вам не поможет, а повредит. Вы не станете своим на более высоком уровне, но перестанете восприниматься как свой уровнем ниже.
Конечно, и в западных вузах есть прекрасные знающие профессора, тем более что престижные университеты имеют деньги, чтобы их купить, есть там и толковые студенты, идущие за знаниями и получающими их. Но это исключения из общего правила. В основном же англо-саксонская система образования и ориентирующаяся на неё система образования ЕС превратились в «песочницу для своих». Там не учат, там воспитывают лидеров.
Но если политический лидер с детства, с момента социализации отделён от собственного народа непроницаемой стеной де-факто сословного образования, то как он может отражать интересы массы людей, которыми призван управлять?
Он отражает исключительно интересы своей «песочницы», считая их интересами человечества.
Отсюда постоянное искреннее непонимание лидерами Запада отсутствия народной поддержки их инициатив. Отсюда отход от принципов свободы слова, свободы совести, принципа открытости. Реальный мир не соответствует их идеальным представлениям о нём, но их не учили как с этим миром обращаться, их учили только общаться в своём кругу, где все со всеми согласны.
Поэтому они искренне верят, что это «путинская пропаганда» испортила европейцев, что если запретить на Западе российские СМИ, то жизнь сразу наладится. Поэтому они очень удивляются, когда обнаруживают, что в России живут такие же люди как на Западе, что многие из них знают и умеют куда больше, чем они, что жизнь в России по комфортности и безопасности давно превзошла западную.
Это не укладывается в их голове, противоречит всему их жизненному опыту и вызывает агрессию, как вызывает агрессию у американских политиков Трамп, предлагающий очевидные нормальному человеку и полезные для США вещи, способные улучшить положение Вашингтона в противостоянии с Москвой и Пекином. Но даже Трамп им непонятен, его предложения выходят далеко за пределы их понимания, а поэтому он в их понимании «агент Путина», завербованный КГБ в ранней молодости.
Но если политический лидер с детства, с момента социализации отделён от собственного народа непроницаемой стеной де-факто сословного образования, то как он может отражать интересы массы людей, которыми призван управлять?
Он отражает исключительно интересы своей «песочницы», считая их интересами человечества.
Отсюда постоянное искреннее непонимание лидерами Запада отсутствия народной поддержки их инициатив. Отсюда отход от принципов свободы слова, свободы совести, принципа открытости. Реальный мир не соответствует их идеальным представлениям о нём, но их не учили как с этим миром обращаться, их учили только общаться в своём кругу, где все со всеми согласны.
Поэтому они искренне верят, что это «путинская пропаганда» испортила европейцев, что если запретить на Западе российские СМИ, то жизнь сразу наладится. Поэтому они очень удивляются, когда обнаруживают, что в России живут такие же люди как на Западе, что многие из них знают и умеют куда больше, чем они, что жизнь в России по комфортности и безопасности давно превзошла западную.
Это не укладывается в их голове, противоречит всему их жизненному опыту и вызывает агрессию, как вызывает агрессию у американских политиков Трамп, предлагающий очевидные нормальному человеку и полезные для США вещи, способные улучшить положение Вашингтона в противостоянии с Москвой и Пекином. Но даже Трамп им непонятен, его предложения выходят далеко за пределы их понимания, а поэтому он в их понимании «агент Путина», завербованный КГБ в ранней молодости.
Опасность безграмотных, но самоуверенных западных элит заключается в том, что они относятся ко всему им лично непонятному с лютой враждебностью. При этом нынешний мир для них всё непонятнее и непонятнее. Обезьяна с гранатой не так опасна, как эти амбициозные ничтожества.
У них всё же ядерный чемоданчик, которым Байден давеча хвастался, ибо больше хвастаться уже нечем.
У них всё же ядерный чемоданчик, которым Байден давеча хвастался, ибо больше хвастаться уже нечем.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Соломон Бернштейн
Неназначенный чтец по полёту птиц
Оккупация и колониализм
Что лучше?
Ростислав Ищенко
системный аналитик, политолог
ДЫМОВАЯ ЗАВЕСА
«Мирных планов»
Семен Берг
ГЕОПОЛИТИЧЕСКАЯ МАРШРУТ РОССИИ
И что происходит в мире?
Юрий Подоляка
Аналитик
ЭПОХА КАРДИНАЛЬНЫХ ПЕРЕМЕН
Главные тезисы