Убийство иранского генерала Сулеймани очередной раз привело к волне возмущения: как это так можно — взять и убить человека без приговора суда и бесспорных доказательств его вины! Обычно эти разговоры сводятся к обличению мирового жандарма США и ответному обличению разных других государств, практикующих подобные убийства или обвиняемых в них.

Я же предлагаю посмотреть на ситуацию шире: разве смертная казнь без приговора — это единственное бессудное наказание, которым грешат различные государства? Или не государства, а другие влиятельные структуры?

Мы очень часто сталкиваемся с тем, что наказывают известных в мире людей исключительно на основании подозрений — и сделать ничего нельзя. Тем более это касается неизвестных — просто о них никто и не вспоминает, как о десятке иракских и иранских военных, убитых той же ракетой, что и Сулеймани.

Основой современного уголовного права является понятие презумпции невиновности. Оно появилось еще в 18-м веке, но закреплено окончательно в принятой ООН и подписанной всеми государствами мира Декларации прав человека. Об этом статья 11 декларации, ее часть 1:
 
Понятно, что бедолагу Сулеймани, не говоря уже о его безвестных в большинстве спутниках, никто не судил и не собирался. Но и нарушения Декларации в этом случае доказать не удастся: эта статья касается только уголовных преступлений. То есть Сулеймани преступником не объявляли, а просто взяли и убили. На войне, как на войне, пусть в данном случае и необъявленной.

И вот здесь я вижу суть проблемы. Презумпция невиновности касается только уголовных преступлений, потому что они караются наказаниями. Любое наказание серьезно ограничивает права человека, поэтому сделано все, чтобы гарантированно доказать виновность. Бремя доказательства лежит на обвинителе.
 
Все это общеизвестно и разумно. Но сегодня мы то и дело сталкиваемся с тем, что людей наказывают очень серьезно безо всякого суда. Причем наказывает не судебная, а исполнительная власть, что является грубейшим нарушением важнейшего демократического принципа разделения властей.

Вот недавняя ситуация с действиями против мэра Вентспилса Айварса Лембергса. Как гром среди ясного неба были объявлены против него и четырех возглавляемых им организаций санкции министерства финансов США. Никто не потрудился объяснить, за что конкретно это было сделано и что должен предпринять Лембергс, чтобы санкции были сняты.


Айварс Лембергс

Формально наказание касалось только действий на территории США. Но поскольку нарушители санкций могут быть сами подвергнуты аналогичным, а в глобальном мире невозможно вести бизнес, никак не связанный с его крупнейшей экономикой, то речь шла о фактическом наказании тысяч людей, связанных деловыми отношениями с Лембергсом и перечисленными организациями.

Все окончилось более или менее спокойно — есть даже серьезные подозрения, что власти Латвии вошли в сговор с властями США для рейдерского захвата Вентспилсского порта. Но понятно, что ситуацию, в которой людей наказывают без всяких объяснений, никак нельзя назвать правовой.

Беда здесь даже не в том, что подобное происходит, а в том, что воспринимается, как летняя гроза или сильный снегопад. Неприятно, но неизбежно. Более того, явственно чувствовалась радость: ах, как ловко мы избавляемся от надоевшего коррупционера, осудить которого по закону не умеем. И понятно, что больше всех радовались именно те политики, которые постоянно твердят о «бескомпромиссной законности».

Но меня сейчас волнуют не наши правители, готовые раболепно поддержать США всегда и во всем. Я слежу за чатами юристов-правозащитников. Если убийство Сулеймани их возмутило от всей души, то санкции против Лембергса были восприняты вполне спокойно. Понятно, что человеческая жизнь — ценность высшего порядка, но по сути в обоих случаях мы имеем дело с неприкрытым произволом.

Еще печальнее, что столь же серьезные наказания выносят даже не правительства, а общественные организации.

Вот Московская лаборатория, отвественная за контроль употребления допинга российскими спортсменами, обвинена в подмене данных. Пока решение оспаривается в спортивном суде, но если он подтвердит вину, то будут наказаны все российские спорсмены — в том числе и не принимавшие допинг. Более того, занимающиеся видами спорта, где допинг бессмысленен.
 

Опять классический случай наказания непричастных без всяких попыток что-либо доказать. И опять основная реакция — требование еще более жестоких расправ.

Есть ситуации, когда наказание становится произволом не правительств или влиятельных организаций, а просто общественного мнения. После скандала с американским киношником Харви Вайнштейном практически все договора с режиссерами и продюссерами имеют положение о безупречной репутации. Поэтому голословное заявление актрисы А, что режиссер Б ее изнасиловал десять лет назад, немедленно приведет к изгнанию Б из профессии.

Конечно, Б может обратиться в гражданский суд и потребовать, чтобы А компенсировала ему миллионные материальные и моральные потери. На что А резонно возразит: почему я должна платить, если Б меня действительно изнасиловал? Неужели я буду наказана только за то, что сообщила о преступлении? Я не обязана ничего доказывать — это дело полиции.
 

На самом деле все эти ситуации были бы легко разрешены, если бы на них распространялась презумпция невиновности.

Лембергса может и должен осудить уголовный суд (правда, из-за нелепой бюрократичности отечественных процессуальных норм это вряд ли произойдет при его жизни — но не Лембергс же создавал такие законы). Спортсмена можно наказать, только если именно он принимал допинг. Пока вина режисера А в изнасиловании не доказана, он может спокойно снимать кино, а мы — с удовольствием это кино смотреть.


Режиссер и продюсер Харви Вайнштейн (Harvey Weinstein)

Наверняка большинство читателей этих строк разделяют позицию автора. Но в большинстве случаев потому, что я обращаюсь к аудитории, которая недолюбливает США, сочувствует хитрецу Лембергсу и российским спортсменам.

При этом надо понимать, что перечисленные действия пользуются поддержкой населения в США или большинства профессиональных спортсменов.
 
Тогда не жалко побочных жертв или даже отступления от Декларации прав человека. Тем более, что есть отмазка: презумпция невиновности распространяется только на уголовные дела.

К сожалению, презумпция невиновности противоречит другому принципу, который в нас вбит более прочно — неотвратимости наказания. А поскольку невозможно наказать всех преступников за все преступления, то надо по крайней мере к этому стремиться. Лес рубят — щепки летят. Мы внутренне не готовы смириться с тем, что часть преступников, опираясь на презумпцию невиновности, уйдет от наказания.

Увы, введенная в Декларацию прав человека и в Уголовный закон презумпция невиновности не стала естественной потребностью большинства людей 21-го века. Достаточно мало наших современников строит свои отношения с друзьями, родными и коллегами на основании этой презумпции. Куда чаще мы готовы обвинять, не имея бесспорных доказательств своей правоты. Потом бывает, как в анекдоте: ложечки находятся, а осадок все равно остается.
 

И потому общество, а через него и государства стремятся применять суровые наказания вне уголовного процесса. Это популярно, следовательно, при демократии неизбежно.

Какой же выход можно предложить? Вероятно, напомнить, что гуманизация наказаний, четко прослеживаемая на протяжении последних веков, всегда проводилась элитами вопреки мнению широких масс. Правители отказывались от пыток или четвертования отнюдь не под давлением народа.

Сегодня смертная казнь считается дикостью, в Европе полностью запрещенной. Но нет ни одного государства, где бы в свое время смертную казнь отменили при поддержке большинства избирателей.

Точно так же следует действовать и в вопросе расширения применения презумпции невиновности. Начать дискуссию должно правозащитное сообщество, оно же должно и настоять на закреплении этих норм в международном праве. А народ подтянется потом.

Какая была логика в отказе от смертной казни?
 
Вот так же надо рассуждать и сейчас. Серьезно наказывать людей без судебного решения недопустимо. Это — идеал, к которому надо постепенно приближаться.
 

---

---