---

Несколько дней назад американская неправительственная организация Freedom House опубликовала ежегодный доклад о состоянии демократии в посткоммунистических странах, где довольно высокие места заняли прибалтийские страны. О том, насколько эти рейтинги объективны, что хотят показать ими американские исследователи и знают ли они о проблемах неграждан, порталу RuBaltic.Ru рассказал сопредседатель партии Русский союз Латвии Мирослав МИТРОФАНОВ:
 

---

— Мирослав Борисович, недавно вышел отчёт Freedom House о состоянии демократии на постсоветском пространстве, где указано, что три страны Балтии являются одними из наиболее демократических. На ваш взгляд, объективны ли эти показатели?

— Смотря что брать за мерило объективности. Если брать во внимание интересы Запада и в первую очередь США, так как штаб-квартира Freedom House находится именно там, то руководство стран Балтии доставляет наименьшее беспокойство американским лидерам.

Поэтому естественно, что в рейтингах Freedom House балтийские государства являются самыми беспроблемными и передовыми. Американская элита рассматривает весь мир с точки зрения проблемности — насколько остальные страны «причиняют траблы» (от англ. “troubles” — беспокойства).

Притом схема примитивна:

если американским дипломатам в определённой стране поступают жалобы от американских граждан и их друзей на нарушение прав, значит, проблемы есть и стоит на это реагировать.

Но на этот принцип накладываются геополитические интересы и симпатии американского истеблишмента.

Вот, например, весной был опубликован обзор Госдепартамента США по состоянию прав человека в разных странах. И если мы сравним доклады по Белоруссии и Саудовской Аравии, то увидим разное отношение к этим странам.

В первой строчке доклада по Белоруссии безапелляционно утверждается, что это авторитарное, недемократическое государство. Тогда как в отношении Саудовской Аравии сказано, что это монархия и… всё. А вопросы демократии по этой стране мягко оттеснены на задний план.

Конечно, далее в тексте упоминаются правозащитные проблемы, но общее впечатление всё равно таково: что прощается Аравии, то не прощается Белоруссии. Ведь Саудовская Аравия, несмотря на её недемократичность, является союзником США, то есть «сукин сын, но свой».


— А что доклад говорит о Латвии, замечают ли американские исследователи наличие большого количества неграждан, не имеющих права голоса?

— Обзор Госдепартамента декларирует, что главная правозащитная проблема нашей страны — это… коррупция.

Как появилась эта позиция в таком обзоре? Коррупция реально «причиняет траблы» американским гражданам, пытающимся вести бизнес в Прибалтике, и они жалуются своим дипломатам на местных чиновников, вынуждающих давать взятки.

Следующий пункт в иерархии проблем Латвии по версии Госдепа — положение с правами заключённых в тюрьмах, потом — слишком медленное возвращение довоенной собственности еврейским организациям, и лишь после упоминаются неграждане.

Тем самым, пусть даже обоснованные, имущественные интересы нескольких сотен человек, которые являются прямыми потомками переживших Холокост латвийских евреев, в американском списке были поставлены выше бесправия нескольких сотен тысяч жителей Латвии, до сих пор не имеющих гражданства ни одной страны мира. За лоббированием вопроса еврейской собственности стоит влиятельная американская еврейская община.

Очерёдность проблем в обзоре — это результат действия механизма, когда приоритеты выстраиваются в зависимости от жалоб американских граждан на власти других стран и поэтому отражают правозащитные вопросы этих стран в искажённых пропорциях.

Однако всё же американцам следует отдать должное. Ведь если сравнить аналогичные доклады, которые публикуются в Европе, — например, Агентства по фундаментальным правам человека, — то американская администрация оказывается на голову выше своих европейских собратьев.

США признают наличие проблемы массового безгражданства и использования языков, тогда как европейское Агентство по фундаментальным правам в аналогичном обзоре за прошлый год таких проблем в Латвии вообще не заметило.

Европейские эксперты и политики выглядят циниками и трусами, предающими права человека в интересах своего альянса с латышской политической элитой.


— То есть, по вашему мнению, проблема неграждан для Запада не является актуальной. А что надо сделать, чтобы она стала для них более важной?

— В отличие от 1990-х и начала 2000-х годов, в глазах Запада проблема массового безгражданства в Латвии потеряла значение.

Причин несколько, примем просто за данность новое состояние:

нам не приходится более рассчитывать на внешнее давление как действенный механизм для решения правозащитных проблем. Прогресс в правозащитной области остановился в силу глобальных, не зависящих от нас причин.

Если говорить о решении проблемы неграждан, то все ключи по-прежнему находятся внутри страны.

При наличии массовых протестов, выхода на улицы сотен тысяч человек можно заставить власти шевелиться — упрощать и ускорять натурализацию, принимать в граждане в упрощённом порядке целые категории неграждан.

Однако наше гражданское общество не активно.


— Да, протестного потенциала у русскоязычных немного, что подтверждают и разные исследования. Как вы считаете, в чём причина отсутствия пассионарности у нынешних русских жителей Латвии, тогда как ещё десять лет назад они выходили на многотысячные протесты против школьной реформы?

— В советский период гражданская активность имела ограничения. Сначала они были искусственными — несогласованная инициатива и критика подавлялись.

Но с годами пассивность стала естественной — люди привыкли не критиковать власть и вообще держались подальше от политики, ограничивая себя анекдотами на кухне. В обмен власть, как могла, заботилась о народе, который ей не мешал.

Однако после перехода к рыночной экономике, да ещё в специфических условиях этнической демократии в Латвии, оставаться пассивными стало опасно.

В 1990-е годы русские политики позвали народ на борьбу за права, на массовые протестные акции. Шаг за шагом мы отвоевали права, и прогресс был налицо. Он был ограничен лишь способностью народа меняться — несмотря на недовольство властью, наши призывы к участию в массовых акциях вызывали неприятие у многих людей.

В той же «Школьной революции» участвовали преимущественно старшеклассники, которых этот вопрос касался напрямую, в то же время абсолютное большинство взрослого населения эти протесты поддерживало, но само предпочитало наблюдать со стороны.

За последние десять лет ситуация заметно поменялась.

Во-первых, после «Школьной революции» латвийское правительство больше не принимало радикальных решений, ухудшающих положение русскоязычной общины.

Да, старые проблемы остались, но они перешли в состояние хронической болезни. Ничего нового и сравнимого с массовым лишением гражданских прав, ликвидацией среднего образования на русском языке или репрессивными языковыми законами власти больше не рисковали предпринимать.

Конечно, краткие обострения были, например, сбор подписей за ликвидацию русских школ или референдум по второму госязыку, но они прошли быстро и практически без последствий для широких слоёв населения. Если нет новых масштабных вызовов со стороны властей, значит, нет и поводов для протестов.

Во-вторых, на уменьшение протестного движения повлиял приход к власти в Риге русского мэра.

Общество с готовностью переложило всю ответственность на плечи одного человека и перестало интересоваться политикой, законами и расходованием бюджетных средств.

Опасность в том, что человек, на которого перекинули всю ответственность, не располагает ни властными полномочиями, ни ресурсами, достаточными для решения главных проблем — развития экономики и искоренения нищеты.

Для этого надо обладать полнотой власти на национальном уровне, о чём сторонники лидера предпочитают уже не вспоминать после многочисленных неудачных попыток к этой власти приблизиться.

Русские живут в условиях уютного самообмана: зачем протестовать, зачем контролировать власть, когда есть русский мэр и он всё решит.

Одно из последствий — вопросы, связанные с дискриминацией русских жителей Латвии, не только не решаются, но даже не обсуждаются.

Мы вернулись в состояние застоя, когда народ смотрит на власть издалека, рассказывая анекдоты на кухнях, вернее, сейчас — в социальных сетях.


— Исходя из этого, никаких протестов от русской общины в ближайшее время ожидать не придётся?

— Несмотря на всю внешнюю пассивность, состояние русской общины Латвии — это тлеющий огонь под золой. Слой пепла его скрывает до времени, пока вновь не подуют ветры истории.

Сейчас мирный период, уходящая администрация Обамы отказалась от поиска врагов среди жителей Латвии.

Однако в ближайшие годы дестабилизировать ситуацию в Латвии может новая американская администрация в случае прихода к власти в США Хиллари Клинтон. Кандидат в президенты уже сделала заявление, что видит угрозу в латвийских русских.

А так как наш правящий истеблишмент идёт в фарватере американской линии, то при её очередном колебании найдутся местные энтузиасты, которые вновь бросятся «закручивать гайки» в отношении русской общины, как это уже было при попытке в апреле этого года принять закон как бы против «гибридной войны», а на самом деле легализирующий репрессии против русской оппозиции.

Как говорят, «русские медленно запрягают, но быстро ездят». И если они почувствуют реальную угрозу, то массовые протесты вновь станут возможны.

На мой взгляд, важнейшим в обозримой перспективе является вопрос, что будет с памятником Освободителям в Задвинье. Возня вокруг него продолжается, и, хотя сегодня никто не рискует сносить памятник, перед очередными выборами вопрос может быть включён в политическую повестку дня, чтобы консолидировать латышский электорат.

Да, мне могут возразить, что есть договор между Россией и Латвией о сохранении воинских захоронений и памятников, но следует осознавать, что юридические аргументы никогда не были непреодолимым препятствием для осуществления политических авантюр.

К сожалению, в Латвии есть силы, стремящиеся к гражданской войне, и, если они продавят решение о сносе памятника, можно быть уверенным, что таллинская «Бронзовая ночь» покажется детским утренником по сравнению с тем, что ждёт Ригу.