ЛАТВИЯ. ОБЩЕСТВО
12.07.2024
Лиза Юшкова
Корреспондент RuBaltic.ru
НЕЗАВИСИМОСТЬ СОКРАТИЛА НАСЕЛЕНИЕ ЛАТВИИ
Сильнее самой кровопролитной войны в истории
-
Участники дискуссии:
1997 -
Последняя реплика:
больше месяца назад
Леонид Соколов,
Борис Бахов,
Марк Козыренко,
arvid miezis,
Александр Соколов,
Леонид Радченко,
Андрей Жингель,
Владимир Иванов,
Юрий Васильевич Мартинович,
Ярослав Александрович Русаков,
Борис Мельников,
Элла Журавлёва,
Рейн Урвас,
Kęstutis Čeponis,
Игорь Николаевич Баринов,
Юрий Томашов,
Роланд Руматов,
Leonid Kuleshov,
Андрей Батурин
22 июня 1941 года гитлеровская армия напала на советскую Прибалтику. Уже в первые дни войны стало ясно, что нацистский блицкриг не сложился: в истории Великой Отечественной войны запечатлены героическая оборона Лиепаи, в которой важнейшую роль сыграли латышские рабочие батальоны, непобедимый танк КВ и сражение под литовским Расейняем, рейд группы бойцов латышской 181-й стрелковой дивизии под командованием С. Г. Штыкова в боях на Крустпилсском плацдарме. За 10 дней войны, которые в случае с Францией и Польшей поставили эти страны на колени, Третий рейх так и не захватил Прибалтику: продолжал держаться Таллинн, с острова Сааремаа готовились вылеты военно-морской авиации на Берлин, а 3 июля в боях за Краславу был убит первый немецкий генерал Отто Ланцелле.
Подвиг, доблесть и труд тех дней ныне не просто под запретом — история просто вывернута наизнанку. Для реваншистов, захвативших власть, примером являются их предки, предавшие родину и убивавшие соотечественников в ожидании сытного пайка от германских хозяев. Беженцы, начинавшие свой путь из Риги по направлению к Псковщине, вспоминали: гитлеровцев в городе и окрестностях еще не было, а в спины мирным гражданам и советским военнослужащим уже стреляли. Сторонники фашизма повсеместно начали сбиваться в жестокие стаи, чтобы хватать на улицах и казнить бывших соседей — евреев. Самодеятельные палачи затем стали исполнителями самой грязной и кровавой работы: массового террора и убийств, охраны концлагерей, карательных экспедиций, которые с дрожью вспоминали жители сопредельных с «рейхскомиссариатом Остланд» областей РСФСР и Белоруссии.
В прибалтийских провинциях «великой Германии» сразу после начала войны была запущена машина по уничтожению людей. Если «окончательное решение еврейского вопроса» производилось при помощи оружия, то в концлагерях, густо покрывших территорию Остланда, людей просто морили голодом и холодом. Печальную известность получили Шталаги в Риге, Резекне и Даугавпилсе, а также концлагерь Саласпилс, где сначала замучили несколько десятков тысяч военнопленных, а затем содержали политически неблагонадежных и всяческих «расово неполноценных» (славян), в том числе малолетних детей.
Современные историки стараются показать, что всякая «чужая» власть была противна самостоятельным народам — эстонскому, латышскому и литовскому. Советская власть, мол, была такой же, как нацистская. Интересно, почему в таком случае на демонстрации в поддержку советской власти в 1940 году выходили люди всех возрастов?
Историк Виктор Гущин указывал, что в его родном городе Елгава при преимущественно латышском населении общим числом 34 тысячи человек в 1940 году в манифестации под красными флагами собирали по 10 тысяч участников.
Всеобщее ликование по поводу социалистических преобразований царило и в Риге. В пропагандистских поделках латвийского телевидения, изготовленных за средства благотворительного фонда Бориса и Инары Тетеревых, советизация подается исключительно через призму отъема богатства у зажиточных людей. Но умалчивается, что капиталы, фабрики и предприятия переходили в народное достояние, а не в чей-то личный карман. А из народного достояния создавались рабочие места, бесплатное образование, здравоохранение и культура. Не будь их, разве встали бы тысячи трудящихся на защиту своей власти? Разве выдвинулись бы из их среды такие герои, как храбрый секретарь Лиепайского горкома партии Микелис Бука, герои-комсомольцы Имант Судмалис и Зента Озола, партизанские командиры Вилис Самсонс и Отомар Ошкалн, полный кавалер Ордена Славы Янис Розе, первый комендант Берлина Николай Берзарин, командир 130-го Латышского стрелкового корпуса Детлав Бранткалн?
Советская власть была плоть от плоти народа. Именно поэтому ведомство Геббельса уже в мае 1942 года постаралось ее дискредитировать, выпустив агитку «Страшный год» (Baigais gads). В ней немецкие господа впервые запустили тезис о «большевистской оккупации» Латвийской Республики, а себя представили «освободителями» от коммунистического ига. В 1943 году командование Остланда запретило даже упоминать название Латвия, снова попытавшись вселить в местное население национальную идею в 1944 году с лозунгом «Отечеству и свободе».
У концепции «оккупации» в конце 1940-х годов нашелся продолжатель: бывший сотрудник абвера Борис Мейснер. Эстляндский немец удачно очистился от нацистского прошлого и стал советологом. В этом качестве он нашел отклик сначала у канцлера Аденауэра, а в конце 1980-х — у деятелей «Народных фронтов». Часть их сторонников сплотилась в объединении «Отечеству и свободе», собирая под побитые Красной армией знамена Латышского легиона СС молодежь.
Стремительно возрождались идеи национальной исключительности, однако «свободные прибалты» вместо процветания начали стремительно вымирать. Понятно, что этноцид в первую очередь адресовался нетитульным народам, однако не обошел и коренное население. В итоге демографический рост советского периода сменился катастрофическим падением, которое по абсолютному числу жертв кратно превысило потери, понесенные республикой во время Великой Отечественной войны.
Самая кровопролитная война советского народа с фашистской Германией унесла жизни 200 тысяч человек, а новый период «независимости» сократил население на 700 тысяч.
Это политическое поражение настолько очевидно, что современные сторонники нацистских идей стирают с карт городов и республик малейшие напоминания о благополучном советском прошлом. Хорошо, что еще пока не демонтировали электростанции, железные дороги и аэропорты вместе с жилыми микрорайонами, школами и больницами. И это опять-таки роднит их с гитлеровскими оккупантами: местное население им требовалось для сбора податей, а имущество — для извлечения практической пользы для господ.
Подвиг, доблесть и труд тех дней ныне не просто под запретом — история просто вывернута наизнанку. Для реваншистов, захвативших власть, примером являются их предки, предавшие родину и убивавшие соотечественников в ожидании сытного пайка от германских хозяев. Беженцы, начинавшие свой путь из Риги по направлению к Псковщине, вспоминали: гитлеровцев в городе и окрестностях еще не было, а в спины мирным гражданам и советским военнослужащим уже стреляли. Сторонники фашизма повсеместно начали сбиваться в жестокие стаи, чтобы хватать на улицах и казнить бывших соседей — евреев. Самодеятельные палачи затем стали исполнителями самой грязной и кровавой работы: массового террора и убийств, охраны концлагерей, карательных экспедиций, которые с дрожью вспоминали жители сопредельных с «рейхскомиссариатом Остланд» областей РСФСР и Белоруссии.
В прибалтийских провинциях «великой Германии» сразу после начала войны была запущена машина по уничтожению людей. Если «окончательное решение еврейского вопроса» производилось при помощи оружия, то в концлагерях, густо покрывших территорию Остланда, людей просто морили голодом и холодом. Печальную известность получили Шталаги в Риге, Резекне и Даугавпилсе, а также концлагерь Саласпилс, где сначала замучили несколько десятков тысяч военнопленных, а затем содержали политически неблагонадежных и всяческих «расово неполноценных» (славян), в том числе малолетних детей.
Современные историки стараются показать, что всякая «чужая» власть была противна самостоятельным народам — эстонскому, латышскому и литовскому. Советская власть, мол, была такой же, как нацистская. Интересно, почему в таком случае на демонстрации в поддержку советской власти в 1940 году выходили люди всех возрастов?
Историк Виктор Гущин указывал, что в его родном городе Елгава при преимущественно латышском населении общим числом 34 тысячи человек в 1940 году в манифестации под красными флагами собирали по 10 тысяч участников.
Всеобщее ликование по поводу социалистических преобразований царило и в Риге. В пропагандистских поделках латвийского телевидения, изготовленных за средства благотворительного фонда Бориса и Инары Тетеревых, советизация подается исключительно через призму отъема богатства у зажиточных людей. Но умалчивается, что капиталы, фабрики и предприятия переходили в народное достояние, а не в чей-то личный карман. А из народного достояния создавались рабочие места, бесплатное образование, здравоохранение и культура. Не будь их, разве встали бы тысячи трудящихся на защиту своей власти? Разве выдвинулись бы из их среды такие герои, как храбрый секретарь Лиепайского горкома партии Микелис Бука, герои-комсомольцы Имант Судмалис и Зента Озола, партизанские командиры Вилис Самсонс и Отомар Ошкалн, полный кавалер Ордена Славы Янис Розе, первый комендант Берлина Николай Берзарин, командир 130-го Латышского стрелкового корпуса Детлав Бранткалн?
Советская власть была плоть от плоти народа. Именно поэтому ведомство Геббельса уже в мае 1942 года постаралось ее дискредитировать, выпустив агитку «Страшный год» (Baigais gads). В ней немецкие господа впервые запустили тезис о «большевистской оккупации» Латвийской Республики, а себя представили «освободителями» от коммунистического ига. В 1943 году командование Остланда запретило даже упоминать название Латвия, снова попытавшись вселить в местное население национальную идею в 1944 году с лозунгом «Отечеству и свободе».
У концепции «оккупации» в конце 1940-х годов нашелся продолжатель: бывший сотрудник абвера Борис Мейснер. Эстляндский немец удачно очистился от нацистского прошлого и стал советологом. В этом качестве он нашел отклик сначала у канцлера Аденауэра, а в конце 1980-х — у деятелей «Народных фронтов». Часть их сторонников сплотилась в объединении «Отечеству и свободе», собирая под побитые Красной армией знамена Латышского легиона СС молодежь.
Стремительно возрождались идеи национальной исключительности, однако «свободные прибалты» вместо процветания начали стремительно вымирать. Понятно, что этноцид в первую очередь адресовался нетитульным народам, однако не обошел и коренное население. В итоге демографический рост советского периода сменился катастрофическим падением, которое по абсолютному числу жертв кратно превысило потери, понесенные республикой во время Великой Отечественной войны.
Самая кровопролитная война советского народа с фашистской Германией унесла жизни 200 тысяч человек, а новый период «независимости» сократил население на 700 тысяч.
Это политическое поражение настолько очевидно, что современные сторонники нацистских идей стирают с карт городов и республик малейшие напоминания о благополучном советском прошлом. Хорошо, что еще пока не демонтировали электростанции, железные дороги и аэропорты вместе с жилыми микрорайонами, школами и больницами. И это опять-таки роднит их с гитлеровскими оккупантами: местное население им требовалось для сбора податей, а имущество — для извлечения практической пользы для господ.
Дискуссия
Еще по теме
Еще по теме
Святослав Князев
Журналист
ОПЕРАЦИЯ ДЕПОПУЛЯЦИЯ
Европейский курс обернулся для стран Балтии вымиранием
Дмитрий Кириллович Кленский
писатель, журналист, общественный деятель
ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ КРИЗИС НА СЕМИ ВЕТРАХ
В правительственных учреждениях Эстонии
Микола Швыдкой
Настоящий патриот настоящей Украины
ЗДРАВСТВУЙ, НОВЫЙ АФРОУКРАИНЕЦ!
Кем планирует заселить Украину её власть
Алексей Стефанов
ЛАТВИЙСКАЯ МОЛОДЕЖЬ АКТИВНО УЕЗЖАЕТ
В Беларусь