Вместо эпиграфа:

— Василий Иванович, а кто придумал все это — биржи, банки, акции, фьючерсы — ученые или чиновники?
— Чиновники, Петька! Ученые, те сначала на крысах пробуют...


Стандартная, изучаемая в школе структура классической экономики выглядит как-то так:



Производитель производит товар, продает его торговцу, торговец перепродает товар покупателю, после чего производитель и продавец часть дохода передают в казну — как плату за возможность работать и получать доход на указанной территории.

Но эта бесконечно устаревшая схема стараниями манагеров от экономикс преобразована и усовершенствована, и теперь выглядит следующим образом:



Теперь деньги, которые принадлежат продавцу, изымаются у него не как плата за товар, а как налоги, и поступают затем к производственнику как дотация и (или) государственный заказ. Затем выкупленные товары частично передаются (уже от имени государства) неимущим или – через посредника – потребителям, но уже по цене, уменьшенной из-за дотаций. Ничего планетарно не поменялось, товара больше не стало, денег – тоже. Изменились только маршруты денежных потоков и добавился еще один посредник, причем самый прожорливый. Точнее – чиновники и посредники образовали чудный симбиоз, этакий террариум единомышленников.

Ах да, это ведь для нашего же блага… государство — это же пенсии, ясли, пособия, вэлферы, бейлауты и прочие эполеты и аксельбанты, которые гордо носят чиновники на публике. Плавали, знаем — государственный аппарат к системе социального обеспечения если и имеет отношение, то самое что ни на есть вульгарное, а именно — отобрать у чужих и поделить между своими.


Социальное государство. Краткая история счастья

Необходимость организации денежного обращения по маршруту «гражданин — государственный (социальный) бюджет — пенсии и пособия» предлагается считать аксиомой, а всем сомневающимся полагается говорить волшебные слова: «Ты что, против заботы о болящих и малоимущих?» или «Ты что, против пенсий для пенсионеров?» — скромно умалчивая, что и то, и другое давно уже финансируется за счет займов и все равно съеживается, как шагреневая кожа, а то, что официально объявлено бесплатным, таковым давно фактически не является. Социальные выплаты и собираемые налоги сегодня — это даже не две трубы одного бассейна, это вообще разные водоемы.

Вопросы о том, можно ли по-другому и есть ли другой опыт, табуируются экономистами от «Экономикс» на стадии формулирования, а задающие его предаются анафеме как дилетанты и... еще раз дилетанты.

Поэтому шепотом, оглядываясь на дверь, буквально два слова – насчет «другого опыта»:

Правда — величайшая драгоценность, нужно ее экономить.
(Марк Твен)

Крестьянские «Мир» или «Обчество» в Российской империи выполняли весь спектр социальных функций, включая:

— выделение основных средств производства неимущим с одновременным освобождением их от накладных расходов;

— полное обслуживание и уход за крестьянским хозяйством за общественный счет, в случае болезни или смерти членов семьи, включая несение повинностей и оплату налогов;

— ремонтно-восстановительные работы в случае пожара, а также компенсацию ущерба как в натуральном, так и в денежном виде;

— община приходила на помощь даже в случае форс-мажорных проблем в бизнесе:

Если сельскохозяйственный год оказывался для какого-либо крестьянского двора неурожайным, то община рассматривала его положение на сельском сходе и принимала решение ежемесячно выделять с каждого хозяйства по снопу или по два снопа на содержание пострадавшей семьи.

— Освобождение нуждающихся от всех видов государственных повинностей и налогов за счет остальных членов общества;

— полный пансион недееспособных по старости или по инвалидности, включая помощь как в натуральной, так и в денежной форме. Причем качество этой помощи было вполне конкурентоспособно:

Крестьяне, нуждавшиеся в общественном призрении, неохотно шли в богадельни и дома призрения и предпочитали получать денежное пособие от волости или сельского общества. Имело место немало случаев, когда только что построенные и оборудованные государством богадельни оставались без призреваемых, хотя в близлежащих волостях было много совершенно дряхлых стариков и старух. (Дерюжинский В.Ф. Общественное призрение у крестьян. СПб, 1899.)

— Содержание яслей и приютов;

— оплата образования детей, причем не только общее, но и профессиональное (ремесленные училища);

— «Обчество» даже имело право вмешаться в частную жизнь для защиты интересов своих недееспособных членов:

В деревне Крохалевской Томского уезда после смерти крестьянина остались вдова и пятеро детей. Поскольку вдова вскоре вышла замуж, то в доме появился новый хозяин. Однако он, как оказалось, был «гулящим» человеком и стал распродавать скот и имущество семьи. Обеспокоенный судьбой детей умершего, сельский «мир» решил встать на защиту прав «природных наследников» и не допустить, чтобы они были разорены, после обсуждения сход постановил просить официальные власти освободить сирот от отчима, не выполнившего обязанностей перед семьей и общиной, и вернуть его на прежнее место жительства в другой уезд.

Практика социальной защиты сирот получила высокую оценку известного западноевропейского исследователя русской сельской общины А.Ф. Гакстгаузена. В опубликованной в 1877 г. книге он писал: «Русское общинное устройство является одним из самых замечательнейших и интереснейших государственных учреждений, какие только существуют в мире... человек может обеднеть — это не повредит его детям: они все-таки удерживают или вновь получают свой участок по общинному праву, не как наследники отца, а как члены общины; дети не наследуют в русской общине нищеты отца». (Сборник материалов для изучения сельской поземельной общины. СПб, 1880, с. 117.)

Народ «накреативил» бесчисленное количество пословиц, так или иначе связанных с общиной (миром), которые отражали господствующее значение ее в жизни и судьбах народа. «Миром всё снесем», «Мирская слава сильна», «Мир, община столбом стоит», «Мира не перетянешь, мир за себя постоит», «На мир и суда нет», «На мир ничего не сменяют», «В миру виноватого нет», «Дружно — не грузно, а врозь — хоть брось».

Мальтус считал, что право на жизнь имеет только сильнейший, победивший в острой конкурентной борьбе; побежденный в ней не имеет таких прав. Крестьянин считал иначе: право на жизнь имеет всякий родившийся на этот свет — гарантией чего является взаимопомощь и взаимная поддержка в общине.

Во время Первой мировой войны только сельские общины Царскосельского уезда Петербургской губернии собрали для распределения между семьями военнослужащих осенью 1914 г. свыше 25 тыс. руб.

Естественно, государство не могло пройти мимо таких денежных потоков и практически первыми же революционными большевистскими декретами разрушило крестьянскую общину и национализировала систему общинной взаимопомощи, завернув денежные потоки через чиновников. Неудивительно, что этот опыт моментально и с успехом был подхвачен профессиональной бюрократией других, якобы в доску демократических и либеральных, стран.

И неудивительно, что сейчас чиновники, а также обслуживающие их экономисты и банкиры, распинаясь о социальности современного «де-факто» антисоциального государства, молчат как рыбы о том, что эти функции стали государственными сравнительно недавно. И то, что называется системой государственной социальной помощи, на самом деле — кастрированная и извращенная пародия на опробованную веками систему общинной взаимопомощи, благополучно украденную государством у собственных граждан и также благополучно доведенную в настоящее время до банкротства.

Примеров можно приводить много, как из жизни дореволюционной России, так и дореволюционной Европы. И все они, как один, опровергают монополию государства на альтруизм и отрицают правдоподобность песен о чиновнике, пекущемся о благе пенсионеров и детишек. Каждый отдельно взятый госслужащий, как нормальный вменяемый человек, может, это и делает, но в целом государственный аппарат и социальная помощь — антагонистичны.

Население в деле защиты и обеспечения недееспособных и обездоленных прекрасно может обойтись (и всегда обходилось) без помощи государства, которое в этом деле никакой не помощник, а совсем даже наоборот – ведет себя, как отец-алкоголик, покупающий себе бутылку водки за счет детских пособий.

И про это прекрасно знают и понимают придворные экономисты и финансисты. Про это предлагается просто не говорить, как и про то, что цивилизация знает очень даже успешный опыт финансирования не только социальных, но и государственных расходов вовсе без ежедневного скрупулезного изучения мытарями карманов населения. Два наиболее мощных государства за всю историю человечества — античный Рим и США — вообще обходились без налогов. Я бы даже сформулировал по-другому: они были самыми успешными, пока их чиновники не увлеклись излишним любопытством по поводу содержимого кошельков граждан. Рим оплачивал ВСЕ счета госаппарата за счет аренды государственных земель, США – за счет импортных пошлин…

А сейчас как рефрен со всех трибун: «Не будет налогов – не будет государства!» «Не будет налогов – не будет социального обеспечения». Ох уж это внешне невинное лукавство, господа защитники монопольного права фетишить в чужих карманах, причем лукавство далеко не последнее.

Как можно планировать бюджетные расходы в абсолютных цифрах, а доходы – в относительных (процентных), причем привязывать процент к чужим, слабо просчитываемым результатам хоздеятельности?

Если эмиссия денег производится путем кредитования государством частных банков, как так получается, что государство является их должником, а не наоборот?

Как можно выплатить долг, размер которого превышает не только объем всех денег, находящихся в обороте, но и размер всех активов, находящихся в ведении должника?

Ну и совсем уже частные случаи:

- почему двум субъектам еврозоны ("Дойчебанк" и Латвия) понадобилось заключать кредитный договор в долларах США?

- как Латвия умудрилась создать 30 000 рабочих мест, не построив ни одного не то что крупного, а даже среднего промышленного предприятия? Как получилось, что рост числа рабочих мест и «стремительное развитие промышленности» сопровождаются падением уровня потребления основных энергоносителей?


Фокусы с налоговыми ставками

Моя самая любимая преподавательница физики наглядно и просто объясняла принципы электричества, сравнивая ток с водой. Точно так же проиллюстрирую налоговую систему в условиях глобализации. Представьте себе водохранилище (это и есть глобальная экономика) и плотину перед этим водохранилищем. Плотина – это налоги. Чем выше плотина – тем выше должен быть уровень воды в водохранилище (капитализация предприятий), чтобы преодолеть высоту плотины и начать вращать лопасти экономики.

Итак, уровень воды — это размер капитализации предприятий-налогоплательщиков. То есть чем выше плотины (налоговые ставки), тем выше — для его преодоления — должен быть уровень капитализации предприятий. Ну и, естественно, вода потечет туда, где высота плотины ниже.

Логично было бы предположить: чем выше уровень капитализации, тем выше могут быть налоги, и наоборот, чем ниже капитализация – тем ниже должны быть налоговые ставки. В противном случае ни о какой конкурентоспособности в рамках единого рынка и речи быть не может.

Классическое гидросооружение для добывания энергии:



После «усовершенствования» конструкции архитекторами глобальной экономики выглядит как-то так:



На лопасти какой экономики польются и как распределятся капиталы при такой оригинальной конструкции налоговой плотины – смотрите и прикидывайте сами.

А я пока сосредоточусь на частности, а именно — на очаровательной непосредственности и вере в свою правоту симбиоза чиновников-экономистов-банкиров, доказывающих, что должно быть именно так, а не иначе, и обосновывающих свою точку зрения совсем уж бессовестными подтасовками — например, байкой, что в Латвии налоги ниже, чем у нашего конкурента за рабочую силу — Англии.


Но сначала о терминологии

Зная, как опасно разговаривать с рукопожатными фанатами сборной правящей коалиции на неприятную для них тему легитимности налоговых грабежей (термин не мой, а Фомы Аквинского), зная, как виртуозно они подменяют спор по существу спором о правильности применения терминов и процедурным вопросам, постараюсь сразу определиться с глоссарием.

Если я, предприниматель, нанимаю работника и договариваюсь с ним, что он выполняет квалифицированную работу в обмен на 800 латов в месяц, которые он сможет положить в карман, то мы с ним вместе рассматриваем все отчисления и платежи в бюджет как РАЗРЕШЕНИЕ мне – заплатить, а ему получить оговоренную сумму. И нам обоим в этот момент глубоко параллельно, как эта ПЛАТА ЗА РАЗРЕШЕНИЕ распределяется и используется чиновниками. В смысле – «что упало, то – пропало», «об отрезанном не плачут...» и т.п.


А теперь – по существу

Итак, для того чтобы государство РАЗРЕШИЛО мне выплатить, а работнику получить 800 латов, мы должны вместе перечислить в бюджет 666 латов, или 83% от той суммы, которую работник должен взять у меня и положить в свой карман.

А такому же предпринимателю и работнику в Англии, желающему заплатить/получить 800 фунтов, необходимо перечислить в бюджет 115 фунтов, или 14%.

Таким образом, с моей точки зрения, налоговая система в Латвии неконкурентоспособна по сравнению с британской, потому что налоговые платежи за использование квалифицированной рабочей силы в Латвии выше в 6 раз. А вот с точки зрения наших проправительственных фанатов все совсем наоборот – потому что в Латвии ставка подоходного налога = 24%, а в Англии = 54%. Ну а то, что по этой повышенной ставке облагаются только те доходы, которые превышают 300 000 фунтов в год, – про это можно и умолчать…


Вот такая вот получается налоговая плотина с дыркой:



А вы думали, что наперсточники работают только в уличных переходах? Да нет, в коридорах власти и кабинетах, обслуживающих эти коридоры, таких персонажей целые заповедники. Хотя будем объективны до конца – офисный планктон в этих шалостях участвует только в качестве массовки. И вообще, глядя на отношение государства к простым госслужащим, создается впечатление, что в случае войны именно из них будут комплектоваться штрафные батальоны.


И ВСЕ ЖЕ…

Ну хорошо, у нас и налоги выше, и льгот меньше, но почему тогда у нас перед Рождеством на стоянку у торговых центров не пробиться? Как и почему растет экономика, добавляя по 30 000 рабочих мест?

Давайте разбираться.

Итак, капитализация латвийских предприятий, скажем честно – никакая. Кто не верит – познакомьтесь с нашими чемпионами.

И даже те, что есть, в массе своей отнюдь не показывают положительной динамики.

И на этом фоне — такая феерия потребления и бюджетные рекорды? Внимательно следите за руками, «все элементарно, Ватсон!».

А) Берем взаймы два миллиарда, из которых досрочно возвращаем один, чем обеспечиваем положительную кредитную историю для последующих займов.

Б) Оставшийся миллиард делим «по-честному». В результате получаем:

1. Платежный спрос.

2. Сбор социального и подоходного налога.

3. Сбор налога на добавленную стоимость (ведь «честно» поделенное понесут отоваривать).

4. Повышение прибыли банков, обслуживающих и процесс деления, и процесс отоваривания.

5. Мультипликативный эффект от роста покупательной способности, который, как круги на воде, расходится по торговым и сервисным предприятиям.

6. Ну и все вместе взятое – тот самый рост ВВП, который кратно превосходит размер займа, потому что успевает не один и не два раза пройти по маршруту «зарплаты чиновников – торговля+сервис – налог на добавленную стоимость+подоходный+социальный налог».

А ведь еще есть такие увлекательные процедуры, как «государственный заказ» и «государственная закупка», которые в условиях нашего в высшей степени своеобразного рынка превратились в оригинальный способ организации экономики, при котором чиновник не обязан поручать выполнение работ подчиненным ему предприятиям, а может свободно выбирать исполнителей для них среди своих родственников и друзей. При большом количестве тех и других объявляются тендеры.

Такие предприятия, кстати, и составляют костяк «особо успешных», «продвинутых» и прочая, которыми полагается гордиться и которых полагается уважать за потрясающее умение вести феерический бизнес в условиях общего падения экономической активности. О них (точнее не скажешь) написал наш одноклубник Андрей (хуторянин):

«Есть придворные фирмы, их не давят, с ними носятся... Там формула (ценообразования) чуть иная (чем для плебса):

сырье + труд + налог на труд + накладные расходы + прибыль + ПВН + налог на прибыль + откат = цена.

В этом случае цена определяется степенью алчности чиновника. Заказчиком выступает государство (т.е. население). Вроде налоги все уплачены и пошли на второй круг... Именно так появляются киоски по цене пентхаусов, библиотеки и мосты по цене космодромов». 

Нас всех призывают брать пример с этих передовиков капиталистического производства. И мы даже уже готовы. Но получается совсем как в анекдоте: «Брать-то, может, мы и брали бы, да кто ж нам даст?»


Описанная модель экономики, однако, имеет массу преимуществ, а именно:

ВВП страны, уровень собираемости налогов, товарное насыщение внутреннего рынка, а равно всякие разные приятные мелочи вроде семейных командировок в теплый климат за государственный счет зависят исключительно и только от способности государства наращивать долги и освобождают чиновников от неинтересной утомительной рутины создания каких-то там благоприятных условий для какой-то там промышленности, не требуют расширенного воспроизводства квалифицированного человеческого ресурса и в конечном счете – сохранения хоть какой-то видимости государственности. И они там, наверху, этого не стыдятся. Они этим гордятся под бурные рукоплескания и крики «бис!» 70% населения:

Я совершенно не стыжусь того, что делала. Я горжусь собой. Что касается всего этого ажиотажа, то мне нравится выражение Коко Шанель — думайте обо мне, что хотите, я о вас не думаю вообще. (Слуга народа о народе — Жанета Яунземе-Гренде.)


Честнее и точнее не скажешь!

P.S. Славу страны создавали ученые, инженеры, деятели культуры, спортсмены, но никогда — чиновники. Они очень часто позорили ее, а сейчас позорят особенно сильно.

P.Р.S. Ответ на вопрос социально активных одноклубников «что делать?» скрыт прямо в тексте. Читайте внимательно.