«Исламское государство» предлагает европейцам то, что сама Европа сегодня предложить им уже не в состоянии — борьбу, опасности, героическую биографию, декадентское обаяние смерти и, главное, некую большую идею. А сытые и комфортные европейские будни вдохновляют гедонистов и сибаритов, но никак не авантюристов и искателей приключений.

Когда-то Европа была совсем другой. Рыцарской, аристократической, имперской. Тогда свобода личности была не ограничена ничем — кроме смерти от руки более сильного, более ловкого и более искусного в военном мастерстве.

Не существовало ни диктатуры политкорректности, ни гнетущего верховенства закона, ни ограничительных рамок прав человека.

Все изменили проклятые буржуазные революции: Европа превратилась в избалованное, немощное, безвольное создание. Тон в ней стали задавать потребительские, гедонистические и мещанские ценности.

Где та былая неограниченная свобода побеждать и покорять? Отныне свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого.

А после Второй мировой войны Европу и вовсе поработили технократы и бюрократы. Из некогда великой европейской культуры были окончательно искоренены такие понятия как героизм, подвиг, самопожертвование, воля к победе.

Жизнь стала предсказуемой и какой-то уж чересчур стабильной.

Некоторые, конечно, пытались восставать. Были редкие проблески «пассионарности» — акции РАФ (Rote Armee Fraktion), «Красных бригад» (Brigate Rosse), «Прямого действия» (Action Directe), Дэвида Коупленда (David Copeland) и, наконец, одинокого «рыцаря-тамплиера» Брейвика.

Несмотря на приверженность разным, зачастую между собой несовместимым, идеологическим взглядам, всех этих «борцов с системой» одинаково бесила мещанская, филистерская Европа: одних своей «болезнью потребительства», других — бесхребетной толерантностью.

Недаром та же РАФ свою первую акцию — поджог крупного франкфуртского универмага в 1968 году — трактовала именно как атаку на капиталистическое общество потребления.

 

Сегодня в Европе этот бунтарский дух разрушения и уничтожения почти утрачен.

И куда податься европейским ниспровергателям основ, нонконформистам, авантюристам и искателям риска? Конечно же, в «Исламское государство».

Тут всякая ирония заканчивается. Это действительно очень серьезно: террористическая группировка предлагает европейцам то, что сама Европа сегодня предложить им уже не в состоянии — борьбу, опасности, героическую биографию, декадентское обаяние смерти и, главное, некую большую идею.

Проблема ведь в том, что (и во многом — по вышеизложенным причинам) в европейской (и, расширительно, в западной) действительности все больше разочаровываются не только патологические разрушители с психопатическими и садистскими наклонностями, но и потенциальные созидатели.

Рассуждая о причинах присоединения к ИГ граждан США сомалийского происхождения, директор Центра изучения истории Сомали Боб Флетчер заметил: «То, что ИГ продает в настоящее время — это возможность создать что-то, построить новое общество, и это очень, очень вдохновляет многих молодых людей».

Флетчер во многом прав. Распространяя идею мирового халифата, террористам ИГ действительно удалось создать иллюзию возможности построить новое общество.

И здесь уже не так важно, что этот якобы «новый» мировой порядок на самом деле повлечет за собой не прорыв в будущее, а возвращение цивилизации в кромешный VII век, в кровавую эпоху Праведного халифата.

Консервативные (контр)революции тоже обладают магической притягательностью — Европа помнит это из собственной истории 20-30-х гг. XX в.

Замечание Флетчера справедливо не только по отношению к американцам, оно касается и европейцев. При этом не принципиально, представляют они мусульманскую или какую-либо другую общину.

Все мы сейчас живем в условиях социальной невостребованности и неясности перспектив, любой из нас подвержен сомнительным соблазнам.

 

Возрожденная, обновленная, более жизнеспособная и идейная Европа нужна всем, вне зависимости от вероисповедания и этнической принадлежности.

Пути возрождения Европы могут быть разными.

Возможно, европейцам необходимо нечто наподобие американской инициативы Ричарда Дрейфуса (The Dreyfuss Civics Initiative), призывающей при помощи образования реанимировать идеалы эпохи Просвещения, показывать привлекательность гражданских светских ценностей.

Но, скорее всего, одними индоктринациями и агитациями в учебных заведениях Европу в форму уже не привести.

Чтобы одолеть ИГ (и подобные течения), нужно нечто вроде реально сплачивающего людей мобилизационного проекта.

Европа может вернуть себе силу и энергию — если предложит жизнеутверждающую, манящую сказку о (хотя бы отчасти реализуемом) будущем, если сумеет создать воодушевляющий миф, в котором не будет места для кровавого мракобесия ИГ и в который Европа сама поверит.