Как —то я по неведению невольно обидел жену. Рассказывала Наташа кому-то о своем семейном детском садике и похвасталась, что уже почти десять лет в бизнесе. Последнее слово мне почему-то не понравилось:
Не думал, что мне отрыгнется. Через год она получила лицензию уже не на шесть детишек, а на десять, и ей понадобился помощник.

На семейном совете было решено, что мне надо осваивать новую профессию — усатого няня. Я тогда работал помощником садовника у Али Шкловской. Уговорили. перейти под начало жены. Накаркал, называется. Походил на курсы первой помощи и перешел в распоряжение жены.

Поначалу нянчил детишек, как говорят, скрепя сердце, а потом не просто втянулся, но и полюбил это занятие. С детьми и сам в какой-то мере становишься ребенком, искреннее и непосредственнее, словом вроде бы и моложе. Даже сейчас, когда давно уже толкаю тележки, радуюсь детишкам в доме. Но, чтобы не быть уж очень благостным, признаюсь и предостерегаю: не дай Бог никому трудиться под началом жены, да еще не выходя за порог своего дома!

Женщины обид не забывают, а жены в особенности. Передав маме последнего ребенка после очень беспокойного дня, я расслабился с бокалом пива. Наташа села напротив и будто невзначай спросила:
 
Можно умолчу о том, что она мне ответила? Впрочем, женщины могут догадаться.

Ну, а сейчас о том, как Наташа стала в Америке бизнес леди, расскажет она сама, отвечая на мои вопросы

— Наташа, пусть тебя не смущает, что ответы на свои вопросы мне в какой-то мере известны — все же 52 года совместной жизни никуда не денешь. Во-первых, все же «в какой-то мере», а во — вторых , эта информация на вынос, может кому-то и пригодится. До американского садика у тебя ведь был опыт работы с детьми?

— В мой первый детский сад меня привела шестимесячная дочь. Отдать Юленьку в ясли не позволяло сердце, сидеть же с ней дома — зарплата мужа. Вот и пришлось совместить полезное с приятным: устроилась воспитательницей в среднюю группу, доченьку же отдала в ясельную. И каждую свободную минутку бегала смотреть, как спит, просыпается, ест. Думала, дотяну ее так до средней группы и уйду из детсада — опекать тридцать карапузов труд не из легких.

Но Юлька пошла в первый класс, а я втянулась. Подружилась с коллегами, за компанию окончила вечернее отделение педагогического техникума. Зачем, сам не знала, ведь в педагоги никогда не тянуло. Но — человек предполагает, а Бог располагает...
 

Открыла же свой детский садик в Бостоне благодаря внуку Андрюше — не хотела, чтобы он ходил в американский.

— Получается, что рижская ситуация повторилась, только уже с внуком?

— Вот в том-то и дело, невольно поверишь в то, что жизнь развивается по спирали. На этот раз внука не хотела отдать в чужие руки. К этому времени много воды утекло. Я получила диплом Ленинградского института культуры, длительное время проработала в Латвийском совете по туризму и экскурсиям. Потом зарегистрировала свою турфирму.

Дочь тем временем успела закончить специализированую английскую школу, Московский университет. Поработав около года в Риге, вышла замуж за американского журналиста и переехала в Бостон.

А затем появился магнит, который и меня перетянул в Америку — Андрюша. Я видела, как он впервые открыл глаза, слышала первый крик... В Ригу муж улетел один. После прибавления в семье, дочка с зятем купили в рассрочку двухсемейный дом. Выплачивать ссуду из месяца в месяц и коммунальные услуги оказалось не так просто даже двум работающим американцам.
 

Так у меня, вернее у нас, появилась идея и внука не спускать с рук и денежек заработать — домашний детский сад.

Идея казалась простой — по утрам поиграть к Андрюше приходят еще несколько малышей его возраста. Я же еще буду их всех учить, готовить к школе, как в том моем советском рижском детском саду.

Оказалось, «Америки» я не открыла — Family Day Care здесь не редкость. Нужно было лишь получить лицензию, предоставить помещения определенной площади, оборудованные так, чтобы детям в них было безопасно. Приятным моментом оказалось то, что при получении лицензии были учтены не только дипломы и мой советский опыт воспитателя в детском саду, но и материнский тоже.

Конечно же, пройти все эти чиновничьи инстанции, грамотно заполнить анкеты на английском и другие документы, помогли Брюс и Юля.

— Почему же ты решила, что детей к тебе поведут?

— В большинство американских садиков родители приносят для своих чад завтраки, ланчи и обеды. У меня же — НОУ- ХАУ. Я сразу решила: буду готовить для них сама, пусть едят теплое, вкусное, как говорят — с пылу, с жару. Забегая вперед скажу, что мои питомцы особенно любят домашний борщ и блинчики.
 

Название моего садика, которое, кстати сказать, придумал Брюс — Our Future (Наше будущее). Оно в какой-то мере отражение моей собственной судьбы — мое американское будущее создали дочь и внуки.

— Первого питомца помнишь?, не Андрюшу, конечно.

— Всю жизнь буду помнить. Ведь этот мальчик дал мне надежду, что садик состоится. Его звали Нейсон — полуторагодовалый карапуз с огромными карими глазами и кожей цвета кофе с молоком. Родители же — белые, обоим около тридцати. Оказалось, мальчика усыновили.

До сих пор удивляюсь, как могла родная мать оставить такого ребенка — очень развитый, сообразительный, жизнерадостный.

Нас познакомили. Мальчик услышал мое имя — и к, удивлению, чисто повторил: Наташа. Сразу, правда, с оглядкой на мать, пошел ко мне на руки, а затем потопал знакомиться с игрушками. Андрюша с любопытством наблюдал за гостем, пока тот не притронулся к его любимому грузовичку. А затем вцепился в игрушку с другой стороны. И оба отчаянно заверещали! С большим трудом удалось переключить внимание Нейсона на паровоз. И тут внук, бросив грузовик, взялся отнимать его... Потом это повторялось чуть ли не со всеми игрушками подряд.
 

А я так надеялась, что общительный Андрюша поможет легче приручить моих новых питомцев... Пока, однако, выходило наоборот, они помогли мне преодолеть эгоизм внука.

Особенно Нейсон, с которым Андрюша довольно быстро подружился.

В тот первый раз, когда мама уходила, Нейсон расплакался. И мне показалось, что та обрадовалась. В душе на нее разозлилась... Потом настало время, когда Нейсон из машины с явным удовольствием бежал мне навстречу, а на уходящую маму внимания не обращал. Она явно расстраивалась. И я поняла — ей так хотелось, чтобы приемный сын любил ее, как родную!

Потом пришла Карина, худенькая тростиночка с голубыми глазками. Очень обидчивая, чуть что — в слезы. И плачет горько, горько. Пока не возьмешь на руки и не прижмешь к сердцу. Ей, наоборот, очень понравилось отбирать игрушки у Андрюши, который долго смотрел на нее с опаской, а иногда норовил и толкнуть исподтишка. Еще: Карина плохо ела. Нейсон, который не жаловался на аппетит, помог и ей. Как-то обратила ее внимание, как тот уписывает кашу за обе щеки. И Карина тоже почти незаметно опустошила тарелку. Как раз в это время за ней пришла мама и очень прониклась к моему садику.

— Родители тебе доверяли? Ведь садик начинался практически с нуля.

— Иные первые дни просиживали у меня по два-три часа. Думала, чтобы помочь мне и их чаду подружиться. Только потом поняла, что меня вроде как экзаменовали. И я выдержала проверку — дети довольно быстро привыкали ко мне и к своему новому дому. Между прочим, мама Карины потом призналась, что одно время работала в Москве и очень доверяет русским няням, которые умеют любить чужих детей, как своих.

Толстушечка Саманта — ровесница Карины, воспитывалась без папы. Оторвать ее от мамы в первый, ознакомительный визит, долго не удавалось. Как прилипла. Ни на меня, ни на Андрюшу, ни на игрушки внимания не обращала. Меня это уже начинало беспокоить. И на третий, и на четвертый Сэми ревела и хныкала безудержно. Вижу, дети стали ее обходить стороной: они сами по себе, я — с Самантой. Трудно сказать, поняла ли девочка причину такой обструкции, но рев постепенно прекратился. Она все чаще стала подходить к ребятам и в конце концов стала равноправным участником их игр. Чтобы там ни говорили, коллектив воспитывает, особенно детский.

— Судя по именам, твои первые воспитанники были маленькими американцами. На каком языке ты с ними общалась?

— На их родном, хотя мой английский, признаюсь, далек от совершенства. Но они меня понимали. Теперь они учатся в университетах, а иностранным языком выбрали русский. Андрюша же в школе учил еще испанский и немецкий, который позже усовершенствовал в Германии. Он уже окончил Бостонский университет и работает в Вашингтоне. Найти работу по душе Андрею помогло в том числе и хорошее знание русского и других языков. Нейсон в этом году оканчивает престижный частный университет Брейданса, о Саманте и Карине мне сейчас ничего неизвестно.

Между прочим, в моём садике воспитывалась и внучка Анечка, ныне уже первокурсница колледжа искусств Бостонского университета. Интересно, что после моих американских питомцев в садик чаще всего стали поступать детки из русских семей. Привозили их ко мне в Watertown почти из всех окрестных городков — Арлингтона, Лексингтона, Волсома, Бельмонта и даже отдаленного Ньютона.
 

Иммигранты из стран бывшего СССР хотят, чтобы их маленькие американцы знали язык предков.

Были среди моих питомцев и те, кто общается с родными на английском, французском и итальянском. Танкред, у которого папа американец, а мама француженка освоил и русский — сначала с няней, а потом в Our Future, куда отец привел двухлетнего сынишку именно с этой целью. Двухлетний Николо, в семье которого говорят на итальянском, замечательно чувствовал себя среди русских ребятишек

— Ладно, давай перейдем к итогам. Сколько детишек прошли за все эти годы через твои руки?

— Не только через руки, но и через сердце.

— Не сомневаюсь, но хочу привести и доказательство. Не знаю, помнишь ли ты послание, которое написала мама Нейсона, твоего, можно сказать первенца? Я сохранил перевод, который сделала когда-то Юленька. Помню, ты расплакалась, прочитав его.
 
— И это называется «нет слов»? Действительно я забыла об этом письме. Спасибо, что напомнил. Еле сдержалась, чтобы и сейчас не расплакаться..

— Любопытно, что Джин не замечала разницы в твоем отношении к внуку и к ее сыну.

— А никакой разницы не было, и быть не могло. И не в угоду родителям, конечно. Андрюша, как и все напроказившие, отсылался посидеть на ступеньке и подумать о своем поведении, также как и все поощрялся добрым словом или новой игрушкой. Также было и с Анечкой. Во-первых, дети очень ревнивы, остро чувствуют несправедливость по отношению к себе, а во-вторых, я не хотела выделять своих среди других, чтобы внуки не выросли эгоистичными.

— А теперь все же давай вернемся к цифрам. Так сколько же детей вышли из твоего садика в школу?

— Да, забыла сказать: практически без рекламы садик стал настолько популярным, что меня уговорили расшириться. Получить лицензию на десять ребятишек. И взять ассистента, как ты знаешь.
 

Недавно подсчитала, что за 22 года через мой садик и мои руки прошли свыше двухсот пятидесяти детишек.

Ежедневно приходило не больше десяти, а еженедельно шестнадцать. Секрет в том, что одни посещают садик два дня в неделю, другие три-четыре. И между прочим, почти все вышли с разговорным русским языком, с начальными знаниями математики. Английский же в школе успешно осваивали за четыре —пять месяцев. По уровню готовности к школе мои выпускники превосходили сверстников из американских детских садов.

— Твоя американская жизнь удалась?

— Вполне. И дело не только в успешном бизнесе. Больше горжусь тем, что помогла моим внуку и внучке стать достойными, воспитанными и образованными людьми. В садике я работала четыре дня в неделю, начиная с понедельника. Пятница, суббота и воскресенье посвящались им. На какие только занятия я их не возила: музыкой, рисованием, лепкой, гимнастикой, танцами.

Первые свои рисунки Анечка, студентка колледжа, искусств сделала в садике. Математикой внуки занимались с хорошими русскими преподавателями. А сколько времени мы посвятили русскому языку! И Андрюша, и Анечка говорят практически без акцента, внук, правда, больше внимания уделяет чтению. Даже Булгакова «Мастер и Маргарита» с трудом, но осилил.

Не хочу особо хвастаться, но не сомневаюсь, без меня дочь с зятем, которые все это время много работали и работают, столько внимания детям уделить бы не смогли. Отрадно, что и дети, и внуки про это не забывают и благодарны маме и бабушке.

— А дедушке?

— Дедушке тоже, конечно. Не случайно Юля однажды сказала, что мы — хорошие партнеры. Были и есть. Сейчас я вернулась к прежней лицензии — не более шести, а мой ассистент нашел другую работу и, похоже, доволен, как слон, что ушел из моего подчинения.

***

Доволен, конечно, не скрою. Но рад и тому, что дети по-прежнему в доме. Умиляюсь, когда двухлетний Симоша снизу кричит — Эдек т, Эдек, призывая меня оторваться от компьютера. Разве тут усидишь и не потанцуешь с ними, пусть и неуклюже, под заводную песенку Шаинского «Пусть бегут неуклюже…»

Пусть бегут!
 

---

---