«Красная» контрреволюция

Сериал «Адмиралъ» с Колчаком-Хабенским в роли главного героя в свое время наделал много шума. Опровергая советские стереотипы, его создатели сильно перегнули палку в другую сторону — в фильме противники «красных» показаны исключительно в светлых тонах, а вот большевики и им сочувствующие — разнузданным и жестоким быдлом.

Так же сегодня постоянно звучит тезис о том, что «красные» изначально стремились к тирании. А вот их противники белогвардейцы сплошь стояли за «демократию» и «права человека».

Гражданская война знала кровавые эксцессы со всех сторон. Но между тем свой первый удар адмирал Александр Колчак нанес вовсе не по коммунистам и Советам. А по их демократическим противникам, оказавшим недавнему эмигранту доверие и назначивши его своим военным министром. Но посмотрим предысторию этой ситуации.

Начало 1918 года. Первые попытки польских легионов в Беларуси, белых генералов на Дону и юге России разжечь гражданскую войну особого успеха не принесли.
 

Патовая ситуация сложилась и в электоральном поле. По формуле выборов в Учредительное собрание преимуществ получили партия социалистов-революционеров и другие умеренные социалисты. А вот в формате Советов — большевики и левые эсеры.

Тогда блок народников и коммунистов распускает Учредительное собрание. Но ведь его созыв был одним из важнейших пунктов в их программах-минимум. Что же заставило пойти на это Владимира Ленина и Марию Спиридонову? Неужели неуемная жажда власти? Но если Ульянов-Ленин к вопросу о власти относился очень серьезно, то вот «эсеровская богородица», как и вся ее партия, готова была легко пожертвовать своим правительственным положением ради революционных принципов.

На самом деле, разгон Учредительного собрания был предопределен снизу. Революция уже давно перешагнула пресловутую «программу-минимум». И те рабочие, крестьяне и служащие, что группировалась вокруг Советов, совершенно не желали поступаться своими максималистскими требованиями в пользу умеренного Учредительного собрания. Крестьяне не хотели возвращать помещичью землю или хотя бы платить выкуп за нее. Рабочих теперь никто не мог заставить вновь кланяться заводчикам. Советская интеллигенция вовсе не желала уступать место рафинированным депутатам, адвокатам и политикам с барскими замашками.

Советы были им намного ближе и понятней, чем далекая «Учредилка» с говорунами-политиками, из-за спин которых маячили заводчики и землевладельцы. Не случайно, что караулом, распустившим «учредиловцев», командовал даже не большевик, а анархист-коммунист Анатолий Железняков.

Вскоре после этого именно анархисты — а не большевики!, провозглашают «красный террор». Матросы из отряда Железнякова врываются в Мариинскую больницу, где находились арестованные депутаты Учредительного собрания Федор Кокошкин, бывший сторонник корниловского мятежа, и Андрей Шингарев. Оба кадета-депутата были убиты анархиствующими матросами как «враги народа».
 

С этого момента именно созыв Учредительного собрания становится основным лозунгом «белого движения». При том, что большая часть его ударной силы — профессиональные военные, особыми симпатиями к «гражданской» демократии не отличались.

Но офицеры не имели единой политической программы. Часть из них была «умеренно левыми», но большинство тяготело к «правым» — от Бориса Савинкова до монархизма. Однако подобные взгляды не имели массовой поддержки в народе. И вот застрельщиками борьбы с «Советами и анархией» выступили умеренные социалисты — в едином союзе с буржуазными силами. Первой среди них стала партия эсеров.

Традиционным оплотом социалистов-революционеров было Поволжье. Именно здесь весной 1918 года оказались многие видные эсеровские деятели, включая депутатов Учредительного собрания. В Самарский губернский комитет эсеров, например, входили депутаты-«учредиловцы» Климушкин, Фортунатов, Брушвит.

Фигуры достаточно знаковые. Борис Фортунатов неоднократно сидел в царской тюрьме, участвовал в боях на Красной Пресне в 1905 году, был тяжело ранен и так избит при аресте, что временно помешался. Прокопий Климушкин в прошлом вообще был эсером-максималистом, сидел на каторге за участие в боевой дружине. Но теперь социалисты-революционеры устанавливают связи и «направо» — с «Союзом защиты Родины и Свободы» Бориса Савинкова и подпольной офицерской организацией подполковника Николая Галкина.

Вместе они начинают готовить восстание. Однако по воспоминаниям того же Галкина, сил даже у объединенного подполья явно не хватало.

Все решил мятеж Чехословацкого корпуса, союзного Антанте. 8 июня 1918 года чешские легионеры, неожиданно ворвались в Самару. В этот момент в городе находились многие партийные и советские работники, эвакуированные из Гомеля и других мест Беларуси. Один из лидеров гомельских большевиков Мендель Хатаевич был тяжело ранен в перестрелке с мятежниками. Но даже в больнице чехословацкий легионер чуть не заколол его штыком, приняв еврея Хатаевича за ненавистного мадьяра. Только вмешательство медсестер спасло гомельчанину жизнь.

Белочехи и офицеры развернули в Самаре жестокий террор против сторонников Советов. Одновременно была сконструирована новая власть — Комитет членов Учредительного собрания.

Народная армия против красноармейцев

Первый состав «Комуча» из пяти человек был сформирован целиком из социалистов-революционеров. Его председателем стал Владимир Вольский, эсер из Тамбова. А вот корни у Владимира Казимировича были, похоже, польские или белорусские. Также в Комуч вошли Фортунатов, курировавший военное дело, и Климушкин — управляющий ведомством внутренних дел. Латыш прапорщик Иван Брушвит был назначен «министром финансов». А гласный Минской городской Думы Иван Нестеров, также эвакуировавшийся после занятия немцами Беларуси, занял должности управляющего ведомствами путей сообщения и народного просвещения.
 

Таким образом, политическое лицо власти, противостоящей большевикам, тоже было левым.

Борис Фортунатов спустя много лет в своих показаниях даже утверждал, что он ратовал за социализацию не только земли, уже захваченной крестьянами, но и фабрик и заводов. В то время даже не все большевики и левые эсеры были столь радикальны в рабочем вопросе. Фортунатов же выступал против соглашательства как с кадетами, так и с большевиками: «Мое тогдашнее довольно сумбурное мировозрение сводилось к диктатуре примерно по большевистскому типу, но только ПСР».

Действительно — весьма сумбурное. Когда рабочие оборонных заводов в Иващенково под Самарой восстали, что бы не дать интервентам вывезти их предприятия, сторонник лозунга «Фабрики —рабочим!» социалист Фортунатов стал одним из организаторов карательной экспедиции. Белочехи и казаки устроили страшную резню, убивая на улицах всех рабочих подряд. Всего погибло не менее 570 человек. После прихода Красной Армии трупы убитых пришлось собирать в течение нескольких дней.
 

При этом символом Комуча было Красное знамя. Правда, как государственный флаг оно так и не было узаконено.

Но важнейшим залогом существования власти в условиях гражданской войны являются вооруженные силы. При Комуче была учреждена «Народная армия».

Но вот тут все было сложнее. Офицеры эсеров откровенно не любили, считая их не намного лучше большевиков. Армию Комуча, как и Красную Армию того времени, решено было строить по принципу добровольности. Однако народ в «Народную армию» почему то не хлынул. Крестьяне воевать не хотели, а рабочих-добровольцев под любыми предлогами старались в армию не записывать. Кроме Ижевска, где все же была создана т.н. «рабочая дивизия». Поэтому вскоре была объявлена мобилизация. Однако и тут не все пошло гладко. Крестьяне в ряде мест ответили волнением, и даже убивали некоторых популярных ранее эсеровских представителей.

При этом Народная армия являлась достаточно противоречивым образованием. В ней также, как и в «рабоче-крестьянской» армии, были отменены погоны. Для солдат и командиров была установлена одинаковая зарплата в 15 рублей, в зависимости от должности только начислялись суточные. Чин при этом во внимание не принимался. Все «народоармейцы» обращались к друг другу «гражданин». Но в последствии в армии стали восстанавливаться многие старые порядки.

При этом Народная армия после первых успехов сама держалась на штыках чехословацких легионеров. Командующим всеми войсками Народной армии с17 июля 1918 года стал командир 1-й Чехословацкой дивизии Станислав Чечек. К осени 1918 года Красная Армии стала теснить комучевцев на восток. Но и в Сибири их ждали отнюдь не друзья.

Сибирская хунта

Еще одной проблемой антибольшевистского движения стал его сепаратизм. Ниспровергатели Российской империи, руководствуясь разумным принципом национального самоопределения, создавали новое советское федеративное государство. А вот сторонники «единой и неделимой», по иронии истории, представляли из себя рыхлый конгломерат разных региональных правительств, «Рад» и прочих образований, иногда отличавшихся весьма воинственным сепаратизмом.

Наряду с «инородческими» районами, особая самостийность была присуща казачьим областям. Впрочем, сам частновладельческий принцип, который всевозможные главы правительств, главнокомандующие, атаманы и батьки пытались прикрыть «патриотической» риторикой, с неизбежностью вел к раздробленности и шкурничеству.
 

Так, в тылу у Комуча находилось самостоятельное Сибирское правительство. Даже эсеры, входившие в его состав, отличались большей «правизной», чем их поволжские собратья. Ну а сибирское офицерство отличалось полной реакционностью.

Пока Народная армия воевала с Красной, сибиряки почти не оказывали ей никакой поддержки. А затем на Государственном совещании в Уфе в сентябре 1918 года принудили терпящий поражение Комуч пойти на создание Директории, объявленную «Временным Всероссийским правительством».

Фактически Комуч передавал власть Директории, состоявшей в основном из «сибирских» деятелей. Директория не была ни перед кем ответственной, а сам Комуч преобразовывался в практически безвластный «Съезд членов Всероссийского Учредительного собрания».

Его основной задачей была подготовка нового созыва Учредительного собрания, назначенного на 1 января 1919 года. Новое правительство ради «единства антибольшевистских сил» решило переехать в кишащий черносотенцами Омск. Но здесь «демократов» встретили более чем прохладно. В течение трех недель для Директории даже не «могли найти» помещений.

Военный заговор витала в воздухе. Один из лидеров и ведущий теоретик партии эсеров Виктор Чернов сразу назвал образование Директории «поражением демократии». 22 октября ЦК ПСР в Уфе принял обращение, которое говорило об угрозе реакционного переворота и призывало к вооружению членов партии. Это стало поводом для обвинения «левых» в подготовке к перевороту. Вскоре военным министром Директории был назначен адмирал Александр Колчак…
 

Если могильщик первого Временного правительства Ульянов-Ленин прибыл из Германии в вагоне, то «Антиленин»-Колчак — из США на пароходе.

Впрочем, для Временного правительства-2 он тоже стал приговором. 18 ноября 1919 года, через две недели после своего назначения, военный министр призрел присягу и арестовал собственное правительство. Тщетным оказались все усилия умеренных социалистов и либералов обуздать аппетиты социальной реакции всяческими уступками. Сибирским милитаристам теперь не нужна была никакая демократия — ни «левая», ни правая. И ждать нового созыва Учредительного собрания — «хозяина земли Русской», само званный «Верховный правитель России» не стал.

А французские и английские генералы и дипломаты, рьяные поборники свобод, тоже сделали ставку на военную диктатуру. Американские политики поступили также, хоть и с определенными оговорками. Характерно, что за неделю до переворота в Сибири закончилась Первая мировая война. И страны Запада больше не нуждались ни в чехословацких легионерах, ни в заигрываниях со «всероссийской демократией».

А что же Комуч? Депутаты Учредительного собрания, заседавшие в Екатеринбурге, попытались организовать сопротивление. Но пока они заседали и совещались, пьяные офицеры окружили гостиницу, где проходило совещание. Эсер Максунов был тяжело ранен, колчаковцы не дали оказать ему помощи и добили прикладами. Чернова тоже хотели заколоть штыками. Только вмешательство чехословаков спасло всех депутатов от расстрела.

Перебравшийся под охраной легионеров в более демократическую Уфу, съезд комучевцев принял еще одну резолюцию с осуждением военного переворота. Но Колчак приказал предать всенародно избранных депутатов военному суду. На это не пошли даже большевики. Чехословаки под давлением западных союзников также оставили несчастных эсеров. Специальный отряд генерала Кругликова захватил 25 депутатов в Уфе и в товарных вагонах доставил их в Омск. С некоторыми расправились еще жестче.

Так, депутат Учредительного собрания Борис Моисеенко, в прошлом видный эсеровский боевик, был похищен офицерами и убит. Министр Сибирского правительства эсер Павел Новоселов еще до переворота был арестован и убит по дороге в тюрьму.

Главному эсеровскому теоретику Виктору Чернову не откажешь в аналитических способностях — все это он предрекал сразу после образования Директории. Но вот только самому Виктору Михайловичу, в отличие от Владимира Ильича, никогда не хватало политической воли, что бы привести свою разношерстую партию к общему знаменателю.

После переворота Чернов также был арестован. И лишь вмешательство чехословаков, все же более сочувствующих «демократии», чем генеральской хунте, спасло ему жизнь. Виктор Чернов был выслан за границу. Вместе с ним в изгнание отправился и непримиримый противник в партии Чернова, называший его не иначе как «косоглазым», председатель Директории Николай Авксентьев.
 

В эмиграции они еще долго будут спорить, что же открыло дорогу военной диктатуре. «Безответственная левизна» Чернова? Или постоянные уступки реакции со стороны «государственника» Авксентьева?

При «Верховном правителе России» Александре Колчаке был установлен режим невиданного террора. Гражданская война везде была полна ужасов — расстрелов, пыток и погромов. Деникинцы, гайдамаки, балаховцы и прочая атаманщина в Украине И Беларуси, «белые» и «красные», везде вели самую жестокую борьбу. Но кажется в Сибири гражданская война отличалась самыми немыслимыми зверствами.

Очевидцы описывают, как замороженные трупы на железнодорожных станциях выкладывали, как штабеля дров. Целые села, восставшие против грабежей, сжигались карательными отрядами Колчака. Иногда — вместе с жителями, включая женщин и детей. Отряд атаман Бориса Аненкова в сентябре 1918 года вырезал в алтайском Славгороде 1667 в большинстве своем ни в чем не повинных людей. И только за то, что здесь прошел повстанческий съезд. Анненковцы насиловали 13-летних девочек, вырезали глаза и полосы кожи с тела.

Только в Екатеринбургской губернии колчаковские власти подвергли порке и избиениям 10 процентов из двухмиллионного населения. Интересно, согласился бы каждый десятый из восторженных поклонников сериала «Адмиралъ» принять палки от своего кумира?

Кроме истребления своих политических противников, контрразведчики Колчака занимались банальным рэкетом, вымогая деньги у тех же купцов и предпринимателей. В конечном итоге, кровавые оргии и сопутствующая им деморализация стали одной из причин поражения колчаковщины.

На излете движения те же анненковцы стали заниматься грабежами и убийствами уже своих союзников. Так, весной 1920 года на перевале Сельке ими были изнасилованы и затем зарублены шашками женщины и девочки из отступающих семей офицеров и оренбургских казаков.

Еще одна причина — все тот же неизбывный сепаратизм. Анненков, Семенов, Унгерн и другие многочисленные полевые командиры не желали подчиняться «Верховному правителю» либо признавали власть Колчака номинально.
 

Многие соединения, окопавшиеся и кормящиеся в своих районах, просто невозможно было отправить на фронт.

Но самое главное — многочисленное сибирское крестьянство, вдоволь вкусив всех прелестей военной диктатуры вкупе с беспределом атаманщины и разнузданного бандитизма, поднялось против «белых». Целые повстанческие корпуса начали действовать в тылу колчаковцев. Во многих случаях во главе партизанских отрядов встали анархисты и те же эсеры, включая бывших командиров Народной Армии и членов Комуча.

Михаил Веденяпин, член Боевой организации партии эсеров, политкаторжанин, глава «МИД» Комуча, на фронте командовал батальоном имени Учредительного собрания и смог избежать ареста. Находившегося на нелегальном положении Веденяпина колчаковский суд заочно приговорил к смертной казни. Однако 5 декабря 1919 года Веденяпин вместе с другими уцелевшими членами Комуча участвует в новом совещании в Уфе.

Принято решение прекратить вооруженную борьбу с Красной Армией и начать переговоры с Советской властью. Делегацию к большевикам возглавляет бывший первый глава Комуча Владимир Вольский, также освобожденный колчаковцами по требованию чехословаков. Далее Вольский обращается к ЦК партии эсеров с предложением поддержать Советы в борьбе с белогвардейской реакцией, за что его исключают из партии. Но вместе с ним уходит и значительная часть эсеров, разочаровавшаяся в путанных метаниях своего ЦК, все еще ищущего в условиях гражданской войны «чистой демократии».

Раскольники образуют новую партию под названием «Меньшинство ПСР», выступающую критическими союзниками и легальными оппонентами большевиков.
 

Что говорить — на сторону «красных» перейдет даже Борис Фортунатов, еще недавно расстреливавший пленных красноармейцев. Фортунатов поднял восстание в колчаковских частях в районе Кургана и ушел с ними в степи.

А переплыв Каспий и повоевав немного вместе с местными «зелеными», его «армия» вольется в войска «товарища Гикало». Сам же Фортунатов будет принят в РКП(б) по личному распоряжению Владимира Ленина, и добровольцем отправиться на польский фронт. В Беларуси он будет командовать 56-м кавалерийским полком в корпусе Гая, бывшего левого эсера. Затем — воевать в 1-й Конной у Буденного.

Объединенными усилиями Красной Армии и крестьянских повстанческих формирований войска «Верховного правителя России» будут разбиты. По иронии истории, конец колчаковщине положит восстаниt, вспыхнувшее 27 декабря 1919 года в Иркутске под руководством большевиков и эсеровского «Политцентра». Сам Александр Колчак будет арестован чехословаками, которые передадут его Политцентру.
 

Предав демократический Комуч и Директорию, западные союзники поступили также и с проигравшим военным диктатором.

После приговора Иркутского военно-революционного центра Колчака расстреляет боевая дружина левых эсеров, которая находилась в этот день в наряде.

К сожалению, «единый советский фронт» вскоре будет разрушен. Уже в условиях гражданской войны Советская власть превратилась из «диктатуры трудящихся» в диктатуру партийных комитетов, ЧК и полевых командиров. В 30-е годы государственная бюрократия окончательно подмяла под себя Советы.

Враждебное ли внешнее и внутреннее окружение тому виной? Логика кланового соперничества за власть? Но только мало кто из бывших участников тех событий, включая революционных большевиков, переживет репрессии 1937 года. «Большой террор» уничтожит всех политически активные и самостоятельные, хотя бы в прошлом, элементы. Но были и исключения.

Один из бывших министров Комуча стал заместителем наркома иностранных дел СССР. Меньшевик Иван Майский (Ян Ляховецкий) был в Комуче управляющим ведомством труда. В 1921 году вступил в коммунистическую партию, в 30-40-х годах являлся послом Советского Союза в Великобритании. Написал ряд уникальных воспоминаний. Впрочем, репрессии все же настигли и бывшего посла в Лондоне. В феврале 1953 года он был арестован по обвинению в сотрудничестве с «Интеллидженс Сервис».

На допросах Майского избивал лично Лаврентий Берия, и он во всем «сознался». И вдруг из камеры его привели прямо в кабинет Берии, усадили за стол с вином и фруктами. Широко улыбаясь, генеральный комиссар госпезобасности сказал: «Иван Михайлович, ну что ж вы так на себя наговорили?»

Умер Сталин, и бывшего комучевца и советского дипломата немедленно освободили.